Книга Заноза для бандита - Юлия Гауф

Только гости мерзкие. Их не итальянской кухней кормить нужно, а крысиным ядом.

— А почему ваш сын живет не с вами? — интересуюсь я, и чувствую пинок под столом.

Марина, кто же еще?

— Мать решила, что так лучше будет, — говорит Эдик.

Еще бы!

— Вдруг в городе с плохой компанией свяжется, и станет… — начинает объяснять Марина, и затихает смущенно.

И станет таким, как я.

Понимаю.

— Пусть едет в эту свою Англию, — хлопает в ладони Марианна. — Глядишь, человеком станет! Разбогатеет, и нам с отцом поможет. А вы, Андрей, что скажете?

Я много что могу сказать, и еле сдерживаюсь. «Пошли вон!» — самое цензурное.

— Слышал, вы в депутаты планируете баллотироваться. Это так? — интересуется Эдик.

Марина смотрит на меня удивленно. С какой-то странной надеждой, непонятной мне. А я все больше раздражаюсь, чувствуя, как накатывает на меня почти забытое состояние ярости. Бешеной ярости, когда я уже перестаю контролировать себя.

Эдуард и Марианна в прошлую нашу встречу, когда я кое-что переписал на них, вели себя совсем по-другому. Пытались ныть, угрожать, просить… а сейчас вот подлизываются. Марина попросила, или это их инициатива?

— Была такая мысль, но… нет. Это не для меня, — отвечаю, и отворачиваюсь.

Не могу смотреть, как эти твари едят. Тошнота подкатывает. И самому кусок в горло не лезет, а Марина все подсовывает мне самые аппетитные блюда, обижаясь, что почти не ем.

— Ну и зря! Кресло депутата — это большие деньги, и еще большие возможности для вашего рода занятий. Связи, опять же, — многозначительно начинает перечислять Марианна, но Светлячок ее возмущенно перебивает.

— Мама!!!

Пора с этим кончать. Если до этого «званого обеда» я еще раздумывал, то теперь решение принято. С Марианной и Эдиком пора кончать — всем станет только лучше.

Выхожу на балкон покурить, и набираю Артура.

— По поводу Марианны и Эдуарда Ярмышевых. Действуй.

— Как вы планировали? — коротко спрашивает Артур.

— Да.

Артур молчит, а затем неожиданно и для меня, и, кажется, для самого себя, спрашивает:

— Может решить вопрос более радикально? Или… может, вы подумаете?

— Действуй, как я тебе говорил, — бросаю раздраженно, и отключаюсь.

У Артура все просто: либо убей, либо прости. Простить это семейство не получится — окончательно понял только что, но и убить родителей Марины не смогу.

А вот посадить лет на пятнадцать за хранение и распространение наркотиков — очень даже.

Марина

От дополнительных смен я так и не отказалась, хоть Андрей и просил. Требовал даже. Но перед Новым Годом в кафе свободных мест не бывает, как и свободных рук. Армен даже взял еще одну официантку, чтобы справиться с наплывом клиентов.

Впрочем, это не только предпраздничное настроение виновато, но и зима. Некуда больше в нашем городе пойти: либо в ТРЦ, либо в кафе или пивнушку. Зато перед праздниками люди были щедрее, что выражалось во вполне приличных чаевых, из-за которых я и перерабатывала.

Хочется подарки купить всем приличные, а не как обычно. Особенно Андрею — что-нибудь особенное, памятное и дорогое. Только вот я не придумала еще, что подарить ему. С подругами намного легче: Кристине сумку любимого ею зеленого цвета, а Марго — сертификат в СПА. Очень уж подруга любит массаж.

Кристину Армен отстранил от работы на пару дней из-за простуды, боясь, что она сляжет от нагрузок. Выхожу на улицу через служебный ход — постоять на ночном морозе, проветриться и отдохнуть. Именно сюда мы с Кристиной выбегали, чтобы подруга покурила, и я привыкла и к мусорным бакам, и к грязи, царившей в этом закоулке. И не замечала уже, не морщила нос.

Прикрываю глаза устало, опираюсь спиной о дверь, и откидываю голову. Как же я устала!

Пора идти! Открываю глаза, и…

— Куда торопишься, красивая моя? Ты ведь Марина? — толкает меня обратно к двери какой-то мужчина. Огромный, неприятный, и непонятно как оказавшийся здесь.

Может, перепил? И мое имя знает…

— Мне идти нужно, — стараюсь говорить спокойно, как с капризничающим ребенком. Или как с бешеной собакой. В глаза не смотрю, впрочем, я их и не увижу — темно.

— Это я решу, когда тебе можно будет идти, краля, — хмыкает мужчина. — Если ноги свести сможешь…

Пытаюсь развернуться, и открыть спасительную дверь, к которой я прижата, но мне не позволяют. Шутки закончились. Чудовище стискивает мои запястья в своей лапище, прижимает меня своим телом к железу двери, и шипит:

— Если хочешь целой остаться — молчи. Орать будешь — не услышит никто, но я разозлюсь, поняла? Не люблю, когда бабы визжат!

Шарит ладонью по моему телу… я ведь пальто даже не завязала, просто накинула. Больно сжимает грудь, сминает со всей силы. Впивается пальцами своими мясистыми в живот, в бедра, пачкая меня своим мерзким запахом. Дышит тяжело, через рот, и на мою щеку попадают капельки его слюны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Отпустите меня, пожалуйста, — шепчу я. Трясусь вся — от холода, и от ужаса. — Я никому не расскажу, честно! Просто войду в эту дверь, и продолжу работать, и никто не узнает… я вас не видела — вы меня тоже, честно. Даже пол слова не скажу, только отпустите по…

— Заткнись! — мужчина сжимает мои щеки, и из глаз текут слезы. Встряхивает, низко, рокочуще смеется, и прижимается ко мне еще сильнее. И я понимаю, что не отпустит.

— Помогите! — ору я во весь голос, и пинаю дверь ногой. Боль отдает в колено, но мне плевать. Лишь бы услышали, лишь бы помогли! — На помощь!

— Крикливая шлюшка, — монстр бьет меня по лицу, и я ударяюсь головой об дверь. — Сказал же, чтобы не вякала, давалка!

В ушах гудит, звенит, и я вдруг понимаю, что никто не услышит. В кафе орет музыка, из прохожих — никого, да и кто попрется в темный проулок на просьбы о помощи? Жить всем хочется…

Но и смириться я не могу, хоть и говорят, что, когда бесполезно сопротивляться — стоит потерпеть, и не злить мучителя. Но… не могу! Стараюсь дотянуться до лица насильника, чтобы расцарапать его, глаза выцарапать, но он заламывает мои руки, и в правом плече щелкает. Будто замок закрылся.