Книга Адъютор - Владимир Корн

– Они будут меняться.

– Так что же мы все-таки ищем? – поинтересовался сар Штраузен, когда мы поднялись на вершину невысокого холма.

– Самому бы знать точно, – пробормотал я.

При взгляде на окрестности моя уверенность уменьшилась наполовину. Нисколько не сомневаюсь, здесь и излучин полно и часовен хватает, а Джамангра на горизонте появилась вчера и будет видна еще долгое-долгое время.

– Даниэль!

– Где-то тут должен находиться большой черный камень. Не так чтобы совсем уж огромный, примерно по грудь, если спешиться.

– Нам только за сегодняшний день на обочине таких попадалось множество.

– Он особенный: почти правильной формы вытянутого параллелепипеда.

– Тебе приходилось бывать в этих местах раньше?

– Откуда бы?

– Тогда почему ты уверен, что он есть?

Не уверен, но хотелось бы убедиться, что его здесь нет.

– Не так давно увидел во сне.

– Даниэль, ты сказал – во сне?!

– Именно. И чему ты удивляешься? Человек, который верит в существование магии, не может поверить, что бывают вещие сны?

– И в чем же заключалась его вещесть?

Клаус специально исказил слово, пытаясь сделать его забавным. И в этом тоже заключались перемены, которые с ним произошли. Сколько помню, он был педантом до занудства. Однажды в сердцах заявил ему, что не хотелось бы научиться хорошо играть в шахматы такой ценой.

– В том, что я должен к нему прикоснуться.

– Не понял тебя.

«Клаус, думаешь, я сам себя понимаю?» Ехали мы с тобой, беседовали о разных вещах, и вдруг мне вспомнился сон, который приснился несколько дней назад. Еще до всех тех событий, которые стоили тебе так много потраченных нервов. Да и мне моих не меньше. Причем вспомнился так, как будто я только что проснулся и он еще не успел вылететь из головы. Сон настолько явственный, что в нем присутствовали даже запахи. Во сне мы ехали с тем седовласым старцем, который защищал меня от бешеных псов в другом сновидении в доме сар Штобокков. Ехали молча, и я точно знал, что не должен задавать ему никаких вопросов. Старец остановил коня именно там, где русло реки изгибается петлей, где стоит часовня, еще не заброшенная, а выглядевшая так, как будто ее только что возвели, и Джамангра точно такой же высоты, которая видна сейчас.

– Все произошло здесь.

Во сне я не знал, что именно произошло, когда и с кем, как не знаю и сейчас, но он указывал на камень, который и пытался сейчас найти. Иссиня-черный, так похожий на чей-то саркофаг.

– Даниэль, иногда ты меня пугаешь! – заявил Клаус, тем не менее глядя с улыбкой.

Он хотел добавить что-то еще, но я остановил его жестом руки. Если сар Штраузен не станет меня отвлекать, я точно могу найти камень. Потому что он манит к себе, и мне даже известно, куда именно следует приложить ладонь.

Глава девятнадцатая

Клаус продолжал смотреть на меня с удивлением, но мне уже было не до того. Я сжал ногами бока Рассвета, и он послушно направился вперед. Мы научились друг друга понимать замечательно. Сдави ему бока чуть сильнее, и Рассвет зашагает куда быстрей. А ударь ими парочку раз, конь с места пойдет в галоп. Причем ногами можно задавать и направление бега. Замечательная лошадь, ведь иногда случаются моменты, когда, чтобы сохранить себе жизнь, обе руки должны быть свободными. Проехав некоторое время, остановился.

– Где-то здесь их и настигли.

– Кого именно, Даниэль? – Сар Штраузен и не думал от меня отставать.

– Всех сразу. Видишь, какое удобное местечко?

Впереди был овраг, ближний к дороге склон которого был пологим, а противоположный взметался ввысь настолько круто, что на него не то что верхом, пешком невозможно взобраться. За оврагом начинались поля, и всходы на них успели вылезти ровными строчками. Вероятно, рожь – здешние места ею славятся. Но тогда стояла поздняя осень, земля местами была покрыта снегом, который уже не думал таять. И холодный пронизывающий ветер дул со стороны Джамангры. Дело было под вечер, когда вот-вот должна была наступить темнота, под чьим прикрытием они и надеялись скрыться. Но не получилось, погоня настигла их раньше. Под копытами лошадей шуршала жухлая листва, которая покрыла дно оврага толстым слоем, столько ее сюда пригнал ветер из недалекой рощи. Уставшие кони, чувствуя состояние своих седоков, то и дело нервно перебирали ногами, а люди надели на лица маски, пытаясь скрыть сожаление, что вскоре придется расстаться с жизнью. Всего-то за полчаса до того, как ночь надежно прикрыла бы их своим черным покрывалом. Или, во всяком случае, дала бы им шанс.

– Спутники Арасарра предложили ему попытаться уйти, пока остальные попробуют задержать погоню, но он лишь усмехнулся. И еще сказал: «Если я уйду, все, за что вы меня цените и за что готовы отдать свою жизнь, останется здесь, с вами. Ну и с чем мне дальше жить? И какой в ней тогда останется смысл? Мы вместе сюда пришли и вместе отсюда уйдем, что бы нам ни было предначертано». Мужественный поступок, сар Штраузен, согласись. И слова мудреца, не мальчишки, которому едва минуло восемнадцать.

– Даниэль, а кто он такой, Арасарр?

– Не знаю.

«Клаус, мне надоели твои недоуменные взгляды! Поверь, я действительно не знаю, кто он, но все, что ты сейчас услышал, – правда».

– А вот и сам камень.

Черный, так похожий на гробницу камень находился чуть дальше, сразу за поворотом оврага. На удивление чистый, как будто его только что тщательно протерли – ни пыли на нем, ни грязных разводов. Посередине лежала древесная веточка с багряно-желтыми листьями. Она выглядела так, как будто ее сорвали незадолго до нашего прибытия. Но такого быть не должно, вся листва на деревьях ярко-зеленая, ведь лето только началось. Клаус впечатлился видом камня не меньше меня самого. Он понизил голос, переходя почти на шепот:

– Даниэль, это надгробие? Или даже саркофаг?

– Не знаю.

– А об Арасарре ты узнал во сне?

В моем сне мы ехали со стариком молча. Кроме единственной фразы, он всего-то пошевелился два раза, перед тем как исчезнуть. Обвел рукой вокруг себя, когда мы подъезжали к оврагу, и еще указал на камень рукой. Но откуда-то мне все известно. Еще я знал, что сейчас необходимо слезть с коня и приложить к камню ладонь. Конечно же я спешился, и не подумав передать поводья сар Штраузену – Рассвет никуда не уйдет. Как-то мне довелось услышать, что собаки любят нас за то, что мы есть, но любовь лошади нужно заслужить, что трудно. Я ее заслужил. Но надолго ли? Вполне возможно, вскоре мне придется изо всех сил вонзать ему в бока шпоры и яростно хлестать плеткой. Чтобы выжать из него последние капли сил и спасти себе жизнь. Рассвет будет мечтать только о том, чтобы поскорее все закончилось. И сожалеть, что нет возможности сбросить с себя человека, который, как выяснилось, совсем не тот, за кого себя выдавал.