Книга Де Бюсси и инфанта - Анатолий Матвиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тёмно-синие глаза в тусклом сиянии свечек стали практически чёрными.
– Замечательно… Я вернусь в Мадрид и расскажу отцу, как упустила из рук главную жемчужину испанской короны. Смогу ли ему смотреть в глаза после этого?!
– Он сам её упустил, потому что удержать нет никакой возможности. Если он – любящий отец, в чём нет ни тени сомнения, он не станет переваливать на дочь ответственность за поражение, а похвалит за спасение для Испании Юга.
Инфанта вдруг уронила голову в ладони. Мне казалось, что к её позвоночнику привязана палка – настолько ровной была осанка, воистину царская. Девочка решилась при мне проявить слабость… Возможно, пришло время ступить ближе, прикоснуться к руке, к плечу, поддержать… Но я не смел. Несколько раз Исабель меня осаживала. Утекали драгоценные секунды, а я всё так же торчал истуканом, не рискуя сделать шаг.
– Господи, как надоело быть сильной! Принимать ответственность за решения, на которые никто меня не уполномочил. Быть одной…
В неполные шестнадцать лет ей надоела взрослая жизнь! Невероятно! С другой стороны, слишком много всего навалилось. И король вряд ли рассчитывал, что юной дочери придётся крутиться одной, когда штатгальтер сбежал, а муж погиб. Но почему же из Мадрида не приехал кто-то опытнее и хотя бы с ротой-другой солдат?
Она прямым текстом сказала: не хочу быть одна! А я медлил… Потом ступил вперёд, когда было уже поздно. Исабель снова выпрямилась. В тёмных глазах, в которых только что блестели слёзы бессилия, не осталось ни капли влаги.
– Я принимаю к сведению ваши советы, маркиз, а теперь прошу удалиться. Мне необходимо обдумать и приготовиться к завтрашнему бою.
Ничего не оставалось, как отвесить поклон и исчезнуть.
Через сутки после отъезда голландцев в Брюссель въехали две роты испанских солдат, сопровождавших… я едва поверил глазам… нашего заядлого шахматиста. Вот кто сумел избежать цуцванга, на время спрыгнув с доски! Дон Хуан продемонстрировал принцессе письменные распоряжения короля во что бы то ни стало удержать Север в повиновении и добиться от них выплаты всей задолженности по податям. Договорённости с протестантами привели вельможу в неописуемую ярость.
Я чуть ли не силой, плюнув на все условности, выпихнул Исабель из покоев штатгальтера. Девичье лицо пылало таким гневом, что впору было опасаться – она немедленно кликнет свою голландскую охрану и велит вздёрнуть дона Хуана прямо под окнами дворца, без суда и следствия. Казалось, её белоснежное траурное платье вспыхнет пожаром от бушующего внутри огня.
– Ваше высочество, умоляю, выслушайте! Ваш отец принимает решения исключительно на основании тех сведений, что ему вводят в уши. Дон Хуан и постарался. Если поедем к королю немедленно, вы сможете убедить отца, опровергнуть ложь этого мерзавца, открыть его истинное лицо.
– Дон Хуан начнёт войну! Разрушит всё, что мы построили за последние дни!
Сжатыми кулачками она ударила меня по вышивке камзола и ойкнула, потому что рефлекторно я напряг мышцы, обеспечив маленьким ручкам ушиб.
– Мне не менее вас жалко сделанного. Но что-то спасти можно только в Мадриде!
– Но дон Хуан!
– Так парализуйте его. Отдайте распоряжение муниципальной власти и в Антверпен следовать договорённостям с пенсионарием. Напишите письмо голландцам, откровенно расскажите о неожиданных трудностях. Люди и здесь, и там с восторгом вас поддержат. Что может штатгальтер, с его жалкими сотнями личной охраны? Наводить ужас вокруг дворца, за стены Брюсселя он вряд ли сунется.
– Вы предлагаете нарушить все приказы короля. Это – измена!
Слава богу, последние слова принцесса произнесла не криком, а на полтона тише. Успокойся! Вот так… Выдохни воздух… Продолжим.
– Король велел дочери представлять его во Фландрии. Так что ваши приказы – это и его приказы. А такое жуткое противоречие – только из-за недостатка сведений. Поэтому не отменяйте вчерашних соглашений. И собирайтесь в путь.
Она снова подняла кулачки. Но не ударила.
– Пусть будет так, де Бюсси. Но с условием. Вы сопровождаете меня в Мадрид. Предстанем вместе перед королём.
В холодном Брюсселе вдруг потеплело. Провести недели с принцессой в путешествии через весь запад Европы? Что может быть лучше! Если не учесть перспективу быть обвинённым в склонении юной инфанты в государственной измене. Исабель называет меня слишком старым, в этом году исполнится тридцать. Но для свидания с королевским палачом возраст вполне подходящий. Если не Париж, Краков или Брюссель, какая-то из европейских столиц точно станет последней. Почему бы не Мадрид?
– Человек, о котором рассказываю, был женат на матери той милой девочки, но не любил жену, которая внезапно погибла, перевернувшись в экипаже. Проявлял полное равнодушие к взрослым женщинам, заглядываясь только на очень юных девиц, лет двенадцати. И однажды овладел падчерицей, к тому времени уже не девственной – её совратил один юноша.
– Из высокородной семьи? Или из городских обывателей?
– Не вижу разницы, ваше высочество. В той очень далёкой стране и в далёком от нас времени действовали иные ценности. А распутство с двенадцатилетней сеньоритой считалось крайне непристойным действом.
– Странно. Если благородный дон совращает юную простолюдинку, родителям выплачивают некую мзду, грешник замаливает грех и жертвует храму. Я не приветствую такие случаи, лишь говорю вам – в Испании подобное не редкость.
– А если оба – из благородных?
– Дуэль. Отец девочки, над которой надругались, вызовет обидчика. Или, когда не в силах сам защитить честь, взывает к сюзерену.
Как у них всё предусмотрено! И, похоже, подтверждено неоднократным опытом. Не подкопаешься.
Мы вели с инфантой долгие разговоры, пока её карета катилась в объезд Франции – через имперские земли к итальянским портам. Никакие увещевания ехать напрямик принцессу не убедили. Тем лучше! В Мадрид я совершенно не торопился.
Исабель, отойдя от волнения после уступок северянам и неожиданного удара в лице дона Хуана, выглядела внешне спокойной. Как только отъехали от Брюсселя, ей овладел некий фатализм – до приезда в Мадрид ничего не решить. Мы болтали на самые разные, преимущественно отвлечённые темы. Иногда она замолкала на полуслове и долго смотрела в окно на проплывающие зимние германские пейзажи, довольно однообразные. Чтобы не мешать, я выбирался из кареты на морозный воздух и ехал верхом в свите, состоящей вперемешку из испанцев и индейцев с испанскими именами.
Больше не приходилось останавливаться на постоялых дворах и в тавернах, грозящих ненужными кровавыми приключениями. Никто не решался преградить дорогу отряду и требовать мзду за проезд. Мы ночевали в соответствии с рангом моей спутницы в баронских и графских замках. Как не сложно догадаться, наследнице Габсбургов и Валуа вряд ли бы отказали в гостеприимстве.
