Книга Жар ночи - Александра Хоукинз

— Девочки, не пугайте сестру. — Маркиза воткнула иголку в ткань и вытянула уже с обратной стороны. — Джулиана, Синклер зарекомендовал себя отличным стрелком. Гомфри получил по заслугам и убедился, что с маркизом шутки плохи. Если Оливер не выжил из ума окончательно, то давно уже уехал в Айверс-холл.

— Лорд Фискен позже присоединится к нам в Воксхолле, — объявила Корделия. — Он выразил желание поближе познакомиться с моей семьей.

Чтобы не уступить сестре, Лусилла добавила:

— Мисс Пови будет сегодня петь соло. Сэр Чарльз слышал ее на благотворительном вечере и уверяет, что у нее божественный голос.

— Ох, лучше бы нам закрыть лица масками. — Корделия с притворным волнением вскинула брови, насмешив Лусиллу. — Тогда ton примет нас за таинственных незнакомок.

Джулиана опустила голову, чтобы никто не заметил ее усмешки. Что поделаешь, сестер уже было поздно перевоспитывать.

— Поедем же с нами, доченька, — сказала маркиза, на самом деле уже приняв решение за нее. — Я буду волноваться, если тебя не будет с нами.

— Данкомб уехал из Лондона.

Алексиус поднял руки, чтобы камердинер мог отряхнуть ему рукава, и начал неспешно переваривать новость: мерзавец ускользнул!

— Ты в этом уверен?

Вейн сложил руки на груди, натягивая швы элегантного сюртука.

— Я нанял надежного сыщика с Боу-стрит. Ты, кажется, моего информатора знаешь.

Он нахмурился.

— Кого-кого? — Камердинер вытянул руки Алексиуса по швам и потянул за манжеты.

— Некоего мистера Степкинса.

Имя было ему знакомо.

— Того, что ухаживал за леди Лусиллой? — Что ж, неудивительно тогда, что он как сквозь землю провалился.

Вейн помотал головой, разминая затекшую шею.

— За несколько месяцев до того лорд Данкомбский нанял его, чтобы он следил за всей семьей. Похоже, маркиз сомневался, что вдова выполнит его приказ.

После визитов в дом Айверсов Алексиус понял, что мать семейства в упрямстве могла сравниться с младшей дочерью.

— А Степкинс знает, где находится Данкомб?

Вейн покачал головой.

— Нет. Степкинс разорвал с ним деловые отношения, когда Данкомб увез леди Джулиану к себе. Он боялся, что их могут обвинить в похищении.

— Довольно, — тихо попросил Алексиус, отходя от усердного камердинера, орудующего щеткой из свиной щетины.

— Степкинс по моему запросу проверил особняк Данкомба. Там никого не оказалось. Судя по всему, он собирался куда-то увезти леди Джулиану.

Значит, Данкомб таки оказался трусом, как Алексиус и подозревал. Он подошел к платяному шкафу и распахнул дверцы. Почему же он не радуется? Несмотря на провинность кузена, леди Данкомб не хотела, чтобы Алексиус всаживал в него пулю, и предупредила, что Джулиана этого тоже не одобрит.

Леди дала понять, что она вообще мало что в нем одобряет, а разговоры с его сестрой и Фростом только усилили ее неприязнь.

Алексиус открыл верхний ящик и достал оттуда несколько черных бархатных масок. Взяв у камердинера шляпу, он протянул одну маску другу.

— А куда мы идем? — спросил Вейн.

— Давай сначала заглянем в клуб и заберем всех наших, — сказал Алексиус и вышел, зная, что Вейн последует за ним из любопытства. — Что-то захотелось мне прогуляться по Воксхоллу.

Джулиана, облаченная в темно-синее вечернее платье, скрыла верхнюю половину лица маской. Черный бархат украшали золотые блестки, жемчужины и пушистые страусовые перья. Прогуливаясь по тропинкам Воксхолла с матерью и сестрами, она нервно поглаживала брошь Сина. Джулиана сама не понимала, зачем приколола ее на платье. Родня одобрила это решение, причем имя маркиза в кои-то веки не всплыло в разговоре.

— Ты его где-нибудь видишь? — спросила Корделия. Ей не нравилось быть в маске — прорези для глаз были слишком маленькие. — Он обещал присоединиться к нам.

Найти лорда Фискена среди тысяч гостей было весьма проблематично. В толпе смешались обычные завсегдатаи всех массовых гуляний, модники и представители низших сословий. Модникам, похоже, было все равно, что их окружают люди в нарядах поскромнее. Радость была всеобщей.

— В такой толчее лорд Фискен, наверное, искал бы нас возле оркестра.

Корделия возразила. Бедняга никак не могла совладать с неудобной маской.

— Дай я тебе помогу, — сказала Джулиана и сняла ее вовсе. — Так лучше?

— Да, спасибо.

— Живее, девочки! — подгоняла их мать. — Вы что, не слышите музыки? Мы опаздываем!

— Маман, торопиться незачем, — успокоила ее Джулиана, в душе посмеиваясь над их юрким квартетом. — Музыку нужно слушать, а не смотреть.

— Я не потерплю издевок, Джулиана! Бедный лорд Фискен уже, наверное, думает, что мы его бросили.

«Господи, — взмолилась Джулиана, — избавь меня от мук, которые приносят суетливые мамаши и влюбленные сестры!» Они шли в Гроув на звуки музыки и огни павильона. Рассевшись под колоннами, отдыхающие лакомились захваченной из дому снедью и запивали нехитрый ужин пуншем либо вином.

— Слава Богу, — пробормотала Лусилла: они таки прибыли в пункт назначения без существенных потерь.

Джулиана, закрыв глаза, наслаждалась музыкой. Музыка наполняла ее и пьянила подобно вину. Она понимала музыку. Музыка ее восхищала, музыка даровала утешение.

Когда финальные аккорды стихли, она открыла глаза. Последовала небольшая пауза, пока музыканты перелистывали ноты и настраивали инструменты. Над смехом и мерным гулом сотен разговоров повисло ожидание.

— Похоже, мы все же не пропустили выступление мисс Пови, — сказала Джулиана, ни к кому конкретно не обращаясь.

Мать добродушно похлопала ее по плечу. Джулиана поцеловала ее пальцы.

Заиграл оркестр.

Джулиана вскинула голову, тут же узнав знакомые ноты. Это была ее соната! Прикрыв лицо ладонью, она окинула взглядом Лусиллу, маму и Корделию.

Это была ее композиция, которую она в шутку окрестила «Страсть». Она сочиняла ее как соло для фортепиано, но кто-то сделал такую аранжировку, что текучие ноты скрипки и флейты гармонично слились со звучанием фортепиано.

Ее потрясла красота произведения.

Когда трио доиграло, слушатели разразились такой бурной овацией, что Джулиана не могла больше сдерживать слез.

— Маман, — всхлипнула она, снимая маску, — разве такое бывает?

Лусилла и Корделия тоже сняли маски и, как и сестра, расплакались от счастья.

Маркиза развязала тесемки на своей маске.

— Твою прекрасную музыку должны были услышать все! Девочка моя, как бы тобой гордился отец!