Книга Злая зима - Ольга Ярошинская

Нажав отбой, Брун хмуро посмотрел на Эльзу.

– Что? – спросила она.

– Вот мстительная сука! – злобно выпалил Брун, с треском захлопнув крышку ноута.

– Что случилось? – испугалась Эльза.

Брун запустил пальцы в волосы, раздумывая.

– Айседора написала заявление. На нас. Только что. В БОРе, – отрывисто пояснил он. – Вампир вошел к ней в дом без ее предварительного согласия. Это нарушение.

– И что теперь? – Эльза прикусила губу. – Меня… в башню?

– Собирайся, – приказал Брун. – Мы уезжаем.

– Брун, твоя бирка, – напомнила Эльза. – Тебя вычислят мгновенно.

– Есть одно место, где не вычислят, – сказал он. – Медвежий остров.

– Но как же охотник?

– Может, он уже сам сдох, – сердито предположил Брун. – Если будут новости, Клиф сообщит. Все, давай, живо-живо! Мари пообещала, что придержит заявление Айседоры. Но с утра оно будет у Кшистофа на столе. А нам до острова еще добраться надо.

Он пошел за Эльзой в ее комнату, стащил коробку с разломанными часами со шкафа.

– Ты хочешь взять их с собой? – удивилась Эльза.

– Может, удастся починить, – неуверенно предположил Брун.

Он погрузил чемодан Эльзы в багажник, сунул туда сумку со своими вещами, поставил в угол коробку с деталями от часов. Вынув две пачки сока из ящика, опустевшего наполовину, отнес их в салон.

– Знаешь, я люблю путешествовать, – сообщила Эльза, забирая у него одну пачку сока и пряча вторую в бардачок. – Я столько слышала про Медвежий остров! Правда, что там медведи прямо по улицам ходят?

– А сейчас кто перед тобой? – Брун вырулил с парковки, выехал на дорогу. – На острове очень красиво. Но нет интернета, плохая мобильная связь, а по телевизору идет два канала. Чем ты вообще любишь заниматься, Эльза? Уточняю сразу – шопинг на Медвежьем острове тебя тоже вряд ли порадует. Там два магазина, один из которых продуктовый, а во втором помимо одежды продают рыболовные снасти.

– И театры отпадают, как я понимаю, – задумалась Эльза. – Я люблю музыку. Знаешь, я ведь хотела стать композитором.

– Как Дробовицкий? – Брун широко улыбнулся. – Эльза! Так тебе, выходит, нужна муза!

Эльза рассмеялась, посмотрев на его небритую физиономию, отвернулась к окну. Ночь уже сгустилась над городом, крупные звезды переливались холодным блеском. По встречке на большой скорости промчался черный автомобиль, повернул на улицу Бруна, и Эльза поежилась от внезапного холода.

* * *

Джонни нажал на дверную ручку, постучал. Подождав несколько секунд, повернулся к женщине, стоящей позади.

– Отойди.

Она поспешно шагнула в сторону, зажмурила глаза цвета молодой травы, уткнулась лицом в пушистый шарф. Спиральные завитки темных волос встали торчком.

Джонни уцепился пальцами за едва выступающий угол и рванул на себя. Дверь вылетела как из игрушечного домика, ошметки косяка разлетелись по площадке. Джонни вытащил щепку, впившуюся ему в щеку, и рана тут же затянулась, будто ее и не было.

– Пойдем, – сказал он и шагнул внутрь. Остановившись в прихожей, медленно обвел гостиную взглядом.

– Тут никого нет, – сказала женщина, выставив вперед ладони и закрыв глаза.

– Я и без тебя это вижу, – ответил Джонни. – Хотя вовсе не медиум. Ищи Бальтазара.

Женщина прошла по полу, ступила сапожком на уцелевший ковер, оставив мокрый след.

– Такие сильные вибрации, – прошептала она. – Очень странно, меня будто тянет в разные стороны.

Джонни прошелся по квартире, заглянул в комнату Бруна, в ванную.

– Здесь только след, – сказала женщина, обойдя квартиру. – Они унесли Бальтазара.

– Они?

– Мужчина-медведь. Здесь все им пропитано. И девушка. С ней что-то не так. Она сильно больна. Возможно, умирает.

Джонни подошел к женщине, и она испуганно моргнула, попятилась. Жалобные морщины в уголках губ обозначились резче, прибавив ей лет десять.

– Не надо, – взмолилась она. – Укус вампира меня убьет.

– Я помню, – он пригнулся, посмотрел ей в глаза. – Ты сможешь их найти? Определить, куда они отвезли Бальтазара?

– Да, – кивнула она. Кудрявые волосы упали на уставшее лицо, Джонни отвел прядь, и женщина вздрогнула от его прикосновения. – Но мне нужно что-то из личных вещей. И время.

– Времени у меня полно, – ответил Джонни.

Женщина, походив по квартире, взяла деревянную птичку с полки.

– Вот это подойдет, – сказала она. – Сильная привязка.

* * *

– Хорошо, что ты теперь умеешь водить, – заявил Брун, останавливая машину у обочины.

– Умею? – недоверчиво переспросила Эльза.

– Я сейчас отрублюсь прямо за рулем, – сказал он, выходя из машины. – Так что вариантов у нас немного. Садись.

Эльза устроилась на водительском сиденье, сама поправила зеркало дальнего вида. Брун сел рядом, откинул спинку до упора, повернулся на бок, глядя на Эльзу.

– Не гони, – сказал он ей. – Держи не больше восьмидесяти. Все время прямо, указатели на море.

– Поняла, – кивнула Эльза.

– Устала? – спросил он.

– Нет, – ответила она. – Мне нравится водить. Это очень бодрит мое вампирское сердце.

– Оно у тебя человеческое, Эльза. И вся ты – тоже. – Брун протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо, погладив по щеке. Она тепло улыбнулась, глянув на него. – Разбудишь меня, когда приедем. Или если съедешь в кювет. Или если врежешься в кого-нибудь.

– Договорились, – улыбнулась Эльза. – Спокойной ночи, Брун.

* * *

Старый паромщик, которого они едва сумели разбудить, полчаса трезвоня в колокол, покрывшийся коркой льда, выполз из каюты, недовольно кутаясь в облезлый тулуп, посмотрел на серое небо, едва сочившееся розовым рассветом.

– Прямо сейчас на остров доставишь? – спросил Брун.

Старик покосился на желтую бирку в его ухе, густую щетину. Потом перевел взгляд на Эльзу, зябко жмущуюся к Бруну.

– Ты-то вижу, что медведь. А она?

– Гость. – Брун вынул из кармана куртки черную вампирскую руку, переложил ее в другой карман, пошарил глубже и вытащил документы.

Паромщик глянул на удостоверение, вернул ему. Взял у Эльзы паспорт и переписал номер в потрепанный журнал.

– За срочность двойная плата, – буркнул он.

Брун кивнул и пошел в машину. Эльза хвостиком последовала за ним.

– Он человек? – спросила она. – Без бирки, но пахнет зверем.

– Метис медведя вроде бы. Оборачиваться не может. Но, по-видимому, спать зимой тоже любит. А что, лобзик?