Книга Уникальный элемент - Юлия Сергачева

Единорог беззвучно опустил каменные веки. Струйки воды скользили по усталой морде извилистыми дорожками.

…А провизией путешественники все-таки запаслись. Благо что серебра из подковки вышло не так уж и мало.

Попадаются люди, чьи души заякорены. Нет в них движения. Якорем может служить обида или усталость, равнодушие, страх, глупость, зависть. А вокруг иного якоря, такого как вожделение, ревность или месть, ходит душа кругами, день за днем, как слепая лошадь на привязи…

* * *

Дорога распалась надвое. Правая, широкая, выложенная золотистым камнем, утекала в направлении невидимого города. Левая, попроще, бежала прежним курсом, углубляясь в рощицы. На развилке высился указатель — косматое, кривое солнце. Далекий город словно грубо стянул к себе большинство острых лучей. На каждом горела чеканка — Золотой город, Осенние сады, Лебединый мост, деревня Клюжники…

Самый скромный лучик указывал на трактир, рассевшийся за развилкой. Трактир звался легкомысленно «Солнечный заяц».

Явно древнее, двухэтажное строение, словно не сложенное, а выращенное из камня, обступили светлые клены. Мох, деликатно касаясь завитков фундамента, оттенял складки и не решался забраться выше.

— Симпатичное заведение. — Белый гиппогриф нерешительно затоптался, резко сбавив ход. Поскольку Элия явно не могла говорить таким робким голоском, осталось сделать вывод, что это животное запросило пощады.

— И куда мы, в самом деле, несемся? Башня века простояла, небось не упадет, — поддержал инициативу Лако. Брюс всего лишь озвучил его согласие.

И оба гиппогрифа солидарно свернули во двор трактира. Всадники не возражали.

— Господа, позвольте!.. — невесть откуда вывернулся костлявый тип в странной плоской шляпе, бестрепетно ухвативший обоих гиппогрифов под уздцы.

Лако злобно лязгнул клювом. Белый взъерошил перья на загривке, прищурив желтые глаза.

— Эй, осторожнее! — Элия торопливо спешилась.

— Не беспокойтесь, — костлявый резко дернул головой, и странная шляпа с макушки упала ему на физиономию, оказавшись проклепанной кожаной маской с прорезями для глаз. — Мы умеем с ними обращаться… — И он попрочнее намотал поводья на кулаки в перчатках с крагами.

Ну вот! Совсем другое дело! Стоит обзавестись гиппогрифом, как обслуживающий персонал трактиров сразу меняет к тебе отношение и не пытается для начала пристрелить из самострела.

У добротной коновязи топталось, пофыркивая и кивая, несколько лошадей. Под навесом стояла богатая карета и простоватая двуколка. А потом Брюс заметил и пегого гиппогрифа, привязанного за решеткой.

Элия глянула, куда Брюс указал, но отделалась мимолетным пожатием плеч. Это можно расценивать как знак того, что она понимает опасность ситуации и не полезет на рожон?

Ох, вряд ли…

…В неожиданно светлой, обитой деревянными панелями зале явственно пахло зайцами. Не солнечными — обычными. Преобладали ароматы жареной, пареной и печеной крольчатины, но к ним примешивалось амбре от заячьей подстежки с чьей-то куртки на вешалке в углу.

Устроились у камина, под ушастым чучелом. Брюс невольно повел носом, надеясь, что пыльная вонь ему померещилась. В зеве камина стояла клетка с десятком жар-птах. Птицы скучали и едва светились.

— Жаркое из… курицы, — Элия неприязненно уставилась на вышитого на переднике служанки толстого кроля.

Как ни старалась она прикрыть лицо волосами, ободранные песком лоб и щеки все еще багровели. И служанка с любопытством вглядывалась, не спеша уходить:

— Позвольте предложить вам наше особое блюдо из лесного зайца под золотой картофельной корочкой с подливой из…

Брюс перехватил пристальный, оценивающий взгляд из дальнего угла. Угрюмый лысоватый человек откинулся на стенку, пряча под полуопущенными тяжелыми веками блеск глаз. К рукаву его темного дорожного костюма пристало пегое перо. Стоявшая на столе кружка, полная до краев темным элем, тосковала забытая.

Зато соседи человека в темном веселились. Два богато одетых юнца пили сами и наперебой угощали раскрасневшегося простака самого деревенского вида. У ног его притулился потрепанный дорожный рюкзак. Куртка, подбитая заячьим мехом, явно тоже принадлежала простаку.

Кроме этой странной компании в трактире задержалась чопорная пожилая пара, сутулый бородач в плаще странствующего лекаря с бледным заморенным учеником, торговец в круглой шапке с длинными ушами, поглощенный ворохом счетов, и еще некие непроясненные личности, засевшие в углах.

На редкость разномастный набор. Но беспокоил Брюса только маг.

А еще вид из окна. Прямо за трактиром, живописно обернувшись шалью мха и папоротников, враскос торчали могильные памятники. Много… Фамильное кладбище семейства трактирщика? Уж больно камни простые. Такие безымянным бродягам ставят.

— Э-э… знаешь, я, пожалуй, не стану здесь обедать. Что-то у меня вызывает сомнение здешняя кухня…

— Я тоже не люблю крольчатину, но у них есть курица, — Элия нетерпеливо сверлила взором дверь на кухню, надеясь гипнозом выманить оттуда девицу с заказом.

Впрочем, возвращение девицы со скворчащей металлической сковородкой принесло одно лишь разочарование.

— Я же сказала — «из курицы»! — возмущенная Элия поддела на сковородке нечто малоопознаваемое, но определенно не птичье, в ворохе овощей и приправ.

Аппетит у Брюса пропал окончательно. Однако его спутницу подобным не проймешь.

— Это разве куриная нога?! — возглас металлическим эхом отзвенел по углам, случайно угодив прямиком в паузу в разговорах. Струхнувший заяц на переднике служанки съежился, и девица робко отступила на шаг.

Один из богачей обернулся, ухмыляясь. Губы у него были золотыми. В прямом смысле. Недобрая улыбка казалась жирно нарисованной между пухлыми щеками.

— Ха! — Золотые губы шевельнулись. Каждое сказанное слово отдавалось легким лязгом. — А девочка хороша. Для ценителя освежеванных туш. Пыталась омолодиться, содрав с себя кожу, красотка?..

Конец реплики потонул в хохоте второго юнца. Но сказанного было достаточно. Даже торговец, оторвавшись от своих счетов, мельком поморщился и пересел так, чтобы быть к болтунам спиной. Брюс вдруг заметил, что удлиненные уши его шапки подбиты плотным мехом. Не по-летнему. И мех колышется от роившихся возле обоих ушей песнопевцев.

Брюс быстро накрыл лежащие на столе ладони Элии рукой. Пальцы девушки были холодными. Она подняла на Брюса суженные глаза. На мгновение померещилось, что они тоже стали золотыми, но это всего лишь отразились проснувшиеся в камине жар-птахи.

— Что? — сухо осведомилась она.

— Ничего, — Брюс убрал руки. Нос Элии знакомо покраснел, но в целом выглядела она спокойно и отвечать обидчику явно не намеревалась.

— Плевать я на них хотела, — Элия зло сощурилась. — Есть дела поважнее.