Книга Убийственный Париж - Михаил Трофименков

В одночасье его жизнь обратилась в пепел. Он бродил по пепелищу в пижаме, насквозь промокший, прижимая к груди кошку Гриффоле — только ее он успел спасти. Погибли два звуковых павильона, две монтажные, гримерка, проекционный зал. Ушли дымом в парижское небо все архивы, включая невоплощенные сценарии: Мельвиль никогда не говорил о них подробно. Только называл цифру: двадцать два. С тех пор любой автограф Мельвиля ценится на вес золота.

Как будто бы этого было мало, выяснилось: Мельвиль забыл продлить страховку студии.

Но и это было не самое страшное. Пожар приключился на пятой неделе съемок шедевра Мельвиля, суммы его эстетики — «Самурая». Ален Делон играл киллера-пара-ноика Джеффа Костелло, делившего свое одиночество со снегирем и цветком, идущего «путем смерти», которой он домогался каждый раз, когда отрешенно исполнял очередной заказ.

Снегирь тоже погиб — вместе с декорациями.

Мельвиль сразу заявил: это поджог. Кто уничтожил его жизнь? «Конкуренты».

На первый, да и на второй, взгляд — это бред. На заре Голливуда конкуренты могли запросто спалить чью-то студию. Но в Париже в 1967 году!

С другой стороны, Мельвиль был реально крут, как был крут, скажем, Ромэн Гари, тоже прошедший огонь и воду. Мельвиль пережил окружение в Бельгии, панической бред эвакуации Дюнкерка, был в антифашистском подполье, перебрался в Англию, вернулся на родину, как десантник — через Монте-Кассино и Прованс. В кино он, мягко говоря, испортил отношения со всеми коллегами: на съемках «Старшего Фершо» (1963) разногласия с Бельмондо дошли до мордобоя, на съемках «Второго дыхания» (1966) Лино Вентура, игравший главную роль, вообще не разговаривал с режиссером.

Мегаломан Мельвиль демонстративно радовался чужим неудачам. Заседал в цензурном комитете, калеча своим показным пуританизмом судьбы коллег. Многим хотелось сорвать с этого денди неизменный «Стетсон» и черные очки, унизить, раздавить.

А еще он был единственным во Франции режиссером, располагавшим собственной студией. До него такими счастливчиками были лишь Жорж Мельес и Марсель Паньоль. Но пионер кинематографа, Спилберг немого кино, Мельес разорился и умер в 1938 году. Великий провансальский почвенник-популист Паньоль, избранный в Академию, после 1954 года отошел от кино.

Но все-таки представить режиссера, продюсера или актера с канистрами бензина трудно.

Были ли у него «опасные связи»? В книге-интервью, которое он дал критику Рюи Ногейра, Мельвиль заметил, что нетерпим к арго на экране, поскольку слишком долго только на арго и ботал. Почему? Видите ли, туманно объяснил Мельвиль: «В молодости я очень любил уголовный мир. До войны, среди прочих, была такая банда с вокзала Сен-Лазар. Изначально она состояла из учеников лицея Кондорсе Со временем, когда мы перестали быть лицеистами, мы продолжали посещать вокзал Сен-Лазар в конце 1939 года мы были еще той шпаной; мы были далеко не дети Среди нас были — почему бы об этом не сказать, в этом нет ничего стыдного — комиссар Паганелли, мэтр Борде Теперь мы все стали другими, но тогда нас не душила совесть, мы играли в крутых».

В контакты с «милье» — уголовным миром — Мельвиль вступал и позже. На роль игрока Боба, старого гангстера, идущего на последнее дело — грабить казино в Довиле, он выбрал довоенную звезду Роже Дюшена. Но выяснил, что Дюшен стал налетчиком, сидел, задолжал мафии крупную сумму и был вынужден оставить Париж. Мельвиль встретился с авторитетами, и те разрешили Дюшену вернуться. Впрочем, после «Боба» он кинокарьеру не продолжил, торговал автомобилями в пригороде.

Странно, что Мельвиль не упомянул не только о том, что Дюшен написал четыре нуара, но и об обстоятельствах посерьезнее. Как многие актеры, он в годы оккупации был связан с французским гестапо (37), числился владельцем кабаре «Л’Ер Бле» на улице Пигаль, в реальности принадлежавшего шефу гестапо Лафону, которому Дюшен проигрался в карты: 29 сентября 1944 года актера арестовали. Управлял кабаре еще более примечательный персонаж: гестаповец Огюст Жозеф Рикор, после войны — легендарный «Старик», один из крупнейших в мире торговцев героином в рамках преступной сети, известной по фильму «Французский связной». Обычно антифашист Мельвиль высказывался на табуированную тему французского гестапо бескомпромиссно. Так, во «Втором дыхании» бандит хрипит на допросе в лицо истязателю: «Ублюдок, ты учился ремеслу в гестапо».

Пикантная деталь: сценарий «Второго дыхания» написал Жозе Джованни, если и не гестаповец, то, по меньшей мере, подельник убийц из французского гестапо (32). Но в годы войны Джованни был юн, никому не известен, в отличие от знаменитого Дюшена. Ему было легче слыть в артистических кругах просто честным налетчиком и вымогателем. Даже Клод Соте, не просто левый, но в 1950-х — секретарь коммунистической ячейки в Высшей киношколе, уверял, что лишь спустя двадцать лет узнал: прототип Абеля Давоса из фильма «Взвесь весь риск» (1960), который он поставил по сценарию Джованни, — гестаповец Абель Данос. Да уж, сменить одну букву в имени героя — это просто высший класс конспирации.

Можно предположить, что поджигатели метили не столько в Мельвиля, сколько в Делона, сделавшего на «Самурая» нешуточную ставку, сыгравшего в нем идеальную роль. Вот уж кого по горло опутали опасные связи, так это Делона. Через год он окажется главным подозреваемым в деле об убийстве своего телохранителя, югославского бандита Марковича (43). Осенью 1969 года Мельвиля в числе многих людей из мира кино и шоу-биз-неса допросят по этому делу.

Но 29 июня 1967 года Мельвилю казалось, что «Самурая» вряд ли спасет даже чудо. Он лишь растерянно бросил примчавшемуся на пожар декоратору: «Придумай что-нибудь». Тот придумал: декорации в рекордные две недели восстановили на пригородной студии Сен-Морис. «Самурай» не просто был завершен, но и стал альфой и омегой французского нуара.

Год Мельвиль не находил в себе сил вернуться на Женнер, где шли восстановительные работы. Вернувшись, смонтировал там «Армию теней» (1969), великий фильм о Сопротивлении. Сняв еще два фильма — «Красный круг» (1970) и «Флик» (1972) — 2 августа 1973 года он 276 неожиданно умер, ужиная с режиссером Филиппом Лабро. Дом на Женнер снесли. Тарантино и Джон By называют Мельвиля своим кумиром и учителем.

P. S. Мельвилю посвящены документальные телефильмы Андре Лабарта «Жан Пьер Мельвиль: портрет в девяти позах» (1971) и Оливье Болера «Под именем Мельвиля» (2008).

Глава 30
Площадь Аббата Жоржа Энока
Гангстер-мечтатель (1979)

Тихую площадь Аббата Жоржа Энока — в окружении невысоких домов, построенных в начале века для железнодорожников, — парижане зовут уютно: Тополиной площадью. 20 сентября 1979 года в 12.30 сквер в ее центре огибал тридцатипятилетний жгучий брюнет с глубоко посаженными под густыми бровями глазами и внешностью романтического героя.

До шести утра он играл на бонгах в подвальчике «Ла Шапель дэ Ломбар» с оркестром друга — панамца Азугиты. Он был без ума от сальсы, «льющей вам в уши ром». Он был счастлив.