Книга Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

В отличие от большинства крупных торговых банков в Лондоне и других местах в B. C. I. нет особой консультационной службы. Маттиоли и его партнеры постоянно консультируют своих клиентов – с глазу на глаз, в неофициальной обстановке.

– В разговорах любого рода постоянно дают советы и принимают их, – объяснял мне Маттиоли. – Мы предоставляем кредит, и, конечно, наш долг – подсказать клиенту, как наилучшим образом воспользоваться полученным кредитом. Для этого не требуется особого отдела. Те, кому нужен кредит, приходят и просят, чтобы мы взглянули на их заводы. Мы едем и изучаем их заводы, их станки, их бухгалтерские книги. Но прежде всего мы изучаем людей и отношения между людьми и машинами на их заводах. Вот что самое главное. Машины не получают прибыль. Прибыль получают люди с помощью машин. Самое лучшее оборудование бесполезно, если им не управляют нужные люди.

Маттиоли очень тщательно подбирает тех, кто работает под его началом. Он не терпит рядом с собой льстецов и подхалимов, которые все время поддакивают; один из его заместителей признался, что он всегда долго думает, прежде чем согласиться в чем-то со своим боссом, потому что последствия могут быть весьма неприятными.

– Не люблю тех, кто старается предугадать ход моих мыслей, – с жаром восклицает Маттиоли. – Если я оказываюсь правым, мой собеседник скажет, что он тоже был прав, но, если я ошибусь, он скажет, что во всем виноват я. И потом, зачем мне платить человеку, который думает так же, как и я? Я и сам могу так поступать. Это будет напрасная трата денег.

Его помощникам приходится нелегко. Они давно усвоили, что воскресенья и праздники для Маттиоли ничего не значат. Он становится даже язвительнее обычного, когда кто-то из его управляющих намекает на свое желание взять отпуск. Довольно часто на просьбу об отпуске Маттиоли отвечает: проситель сможет прекрасно отдохнуть, когда выйдет в отставку. Недавно, когда один из его сотрудников сломал ногу в последний день долгого отпуска, Маттиоли назвал несчастный случай «актом возмездия». Он может звонить своим подчиненным даже среди ночи, если решает какую-то сложную задачу. Несмотря на такие деспотические методы управления, видно, что все его сотрудники преданы ему; зато жены сотрудников, наверное, считают председателя невыносимым. Кое-кто ворчит: он просто хочет, чтобы у него днем и ночью были слушатели. Очевидно, в таких словах есть доля истины, потому что большинство важных решений, принимаемых в банке, стали результатом живого общения между Маттиоли и его сотрудниками. На еженедельных заседаниях совета директоров он систематически критикует любые предложения, которые необходимо обдумать.

– Иногда я не понимаю, что они намерены сделать, и так им и говорю, – признается он. – Мои слова заставляют их сесть и задуматься. Возможно, они понимают, что я их просто испытываю, но мы здесь постоянно играем в сложные интеллектуальные игры. Такие игры очень полезны для банкиров.

Кое-кто считает, что Маттиоли любит спорить ради спора. Как-то после долгого и непродуктивного совещания с ним один видный американский банкир сказал ему:

– Знаете, вы так решительно настроены против любого рода ортодоксальности, что вам, по-моему, совершенно все равно, как поступить – лишь бы не так, «как все» или «как принято».

Рассказав об этом, развеселившийся Маттиоли продолжал: во многих отношениях он завидует тем международным банкирам, с которыми он ведет дела, в том числе своему другу Варбургу.

– Как жаль, что итальянский денежный рынок так мал! – воскликнул он. – Иногда кажется, что мне по плечу более крупные дела.

Хотя Маттиоли, конечно, участвует в крупных делах, его замечание относительно итальянского денежного рынка справедливо, ибо несмотря на то, что Медичи были в числе первых великих финансистов в нашем понимании этого слова, современная финансовая жизнь Италии по нынешним меркам довольно безыскусна. В индексе Миланской фондовой биржи перечислены всего около 120 фирм, и из них активно торгуется только половина. Многие крупные итальянские предприятия до сих пор принадлежат потомкам их основателей, а в частном секторе экономики происходит очень мало слияний и поглощений. Долгая жизнь в бедности заставила тех итальянцев, которые владеют капиталом, крайне настороженно относиться к возможностям риска. Единственный банк, которому многие из них готовы доверить свои деньги, – это сберегательный банк, и в результате количество депозитов, которые есть в распоряжении торгового банка вроде B. C. I., существенно ограничено. Маттиоли не без раздражения в голосе заметил:

– Вкладчики как будто не понимают, что самой надежной гарантией служат не собственные средства банка, а мудрая инвестиционная политика.

Когда дело доходит до мудрой политики, с самим Маттиоли трудно тягаться, однако он ни в коем случае не проявляет нерешительности, позволяя тем, у кого есть новые идеи, представить их. По его мнению, нетрадиционное капиталовложение часто оказывается самой надежной инвестицией из всех возможных. Разумеется, такой курс подтвердился союзом B. C. I. с блестящим промышленником Энрико Маттеи, который впервые обратился к Маттиоли в конце Второй мировой войны. Тогда Маттеи предложили возглавить и реорганизовать крупную государственную нефтяную компанию, которая находилась в глубоком кризисе. Ему нужны были деньги. Оценив ситуацию и самого Маттеи, Маттиоли предоставил ему ссуду в миллиард лир. Рискованное предприятие окончилось сказочным успехом. К 1962 г., когда Маттеи погиб, компания полностью преобразилась. Государственная монополия, называемая Ente Nazionale Idrocarburi (ENI), которой он руководил во многом как талантливый полководец-кондотьер, превратилась в одно из ведущих нефтегазовых предприятий в мире. В империю, которую построил Маттеи, сейчас входят нефтеперегонные заводы и заправочные станции на четырех континентах. Компания стоит почти 2 млрд долларов. Банк Маттиоли в настоящее время владеет солидной долей в двух гигантских трубопроводах, которые строятся компанией ENI. Центральноевропейский трубопровод протяженностью 546 миль после своего завершения будет ежегодно доставлять 12 млн тонн сырой нефти из Генуи в Швейцарию и Германию; Трансальпийский трубопровод свяжет порт Триест с нефтеперегонными заводами, которые находятся в трехстах с лишним милях от него, в Германии; по трубопроводу можно будет прокачивать более 40 млн тонн сырой нефти в год. Маттиоли рассказывал о гигантском проекте с горящими глазами; в ответ на мои слова он согласился: даже в Италии банкир, у которого есть призвание, иногда способен на великие дела.

– Деньги ничего не значат, если ими не пользоваться, – заметил Маттиоли в ходе разговора. – Я занимаю деньги у одного и даю их другому, чтобы тот мог что-то сделать. Моя работа – большая ответственность и в то же время мое богатство. Банковские операции не сделали меня богачом. Но у меня три сына и дочь, которым я дал хорошее образование. Они подарили мне внуков. Я не голодаю, и у меня есть мои книги. Что еще мне нужно? Работа, и у меня есть работа, которая делает меня счастливым.

В этом нет никаких сомнений. Более того, насколько я понял, Маттиоли не разграничивает работу и досуг. Иногда он сутками напролет занимается дома какой-то банковской проблемой; иногда он способен провести час или два после обеда слушая музыку у себя в кабинете. Однажды мы вместе слушали кантату Баха – Маттиоли повернул на полную громкость ручку большого радиоприемника, который стоит у него в кабинете. В это время к нему вошел крошечный, хрупкий старичок и положил ему на стол лист бумаги. Ранее этого человека представили мне как Валентино Бону, личного секретаря Маттиоли. Бона, эмигрант-белогвардеец из России, по словам Маттиоли, управляется с корреспонденцией на двенадцати языках. Говорят, что он – единственный служащий банка, который время от времени способен навести хотя бы какой-то порядок в кабинете председателя. Бона знаком показал, что в принесенном им документе содержится какой-то срочный вопрос, но Маттиоли лишь досадливо отмахнулся, недовольный, что ему помешали. Затем, едва взглянув на бумагу, велел Боне придвинуть стул и заняться настоящей работой.