Книга Принц-ворона - Лариса Петровичева

Он протянул руку к небу, и хрустальное яблоко мягко легло в его ладонь. Дэвин в последний раз подумал о себе — том, который лежал сейчас под деревьями и смотрел в небо над садом: утреннее, свежее, пахнущее дождем и летом. Он подумал о Джемме — близнецы бежали как раз в ее сторону, и Дэвин знал, что через несколько мгновений ее снимут с алтаря. Он подумал о Хавтавааре, спасенном севере, отце и матери, о том, как же хорошо жить, любить и дышать.

Яблоко пульсировало на его ладони, как живое сердце. Дэвин зажмурился и сжал руку.

Он не увидел — просто почувствовал, как яблоко взорвалось и, обжигая кожу сотнями осколков, упало на землю. Тьма у его ног застонала и медленно растаяла. Через несколько мгновений от Вороньего короля остался лишь запах дыма, да и тот унесло утренним ветром.

Теперь наконец-то можно было отдыхать.

«Прощай, Джемма», — подумал Дэвин, схватившись за краешек последнего воспоминания: ясные глаза, которые смотрели на него с любовью, пушистые волосы, ласковое прикосновение рук…

Джемма будет жить. Это самое главное. Дэвин медленно опустился на землю и закрыл глаза.

Джемма увидела его издалека. Тьма развеялась. Над Хавтаваарой поднималось свежее утро, умытое ливнем. Дождь смыл грязь и копоть с деревьев и травы, дождь очистил мир, и Джемма вдруг поняла, что в ее душе звучит песня без слов — торжественный гимн солнцу, свету, жизни и радости.

Но сейчас Джемма думала лишь об одном: лучше бы она умерла.

Слишком много было смертей и крови. Джемме хотелось сесть куда-нибудь в траву, закрыть лицо ладонями и никогда не вставать. Армо, который шел рядом с ней, смотрел испуганно и растерянно, словно очень хотел помочь, но не знал, что можно сделать.

— Пустяки, паренек! — негромко сказал болотный бес, который по-прежнему сидел у него на плече: кажется, Армо понравился ему и бес хотел с ним подружиться. — Это все обойдется потихоньку, уж поверь. Утрясется, точно тебе говорю.

— Ты-то откуда знаешь? — поинтересовался Аймо, и Джемма невольно обрадовалась, что к шаману вернулся разум.

Бес рассмеялся.

— Да так, наблюдаю за человечками. Заметил кое-чего.

А потом Джемма увидела сад и человеческое тело под деревьями, споткнулась и едва удержалась на ногах. Ей казалось, что она утратила слух, а зрение стеклось в одну точку, к Дэвину. Близнецы тоже остановились, и Армо вздохнул и осенил лицо знаком круга.

— Ох ты господи… — проговорил он, и Джемма бросилась бежать.

Она бежала так, как не бегала никогда в жизни, так, словно от этого зависела вся ее жизнь. Земля ударяла в ноги, кровь грохотала в ушах, и с каждым шагом Джемма все острее понимала, что опоздала и уже можно не спешить. Дэвин умер. Его больше нет, его не вернуть.

Джемма упала на колени под деревьями и схватила Дэвина за руку — тяжелую, холодную. Его лицо, красивое и постаревшее, очистилось от тьмы Вороньего короля и обрело глубокое спокойствие, как у человека, который наконец-то сделал трудную и долгую работу и теперь может отдохнуть. В темных волосах искрились серебристые нити.

— Дэвин… — прошептала Джемма, гладя его по голове и не чувствуя, как по щекам текут слезы. — Дэвин, вставай, пожалуйста. Слышишь? Вставай.

Он не шевельнулся. Джемма опустила руку ему на грудь в надежде: его яблоко почувствует, что она вернулась, но ладонь куснуло холодом. Сердце не билось.

— Дэвин? — позвала Джемма, уже понимая, что все напрасно.

Он не слышит, он не вернется.

Армо, который стоял чуть поодаль, негромко подал голос:

— Ваша светлость… Джемма. Он умер.

Джемма посмотрела на него с такой яростной злобой, что самой сделалось страшно. Как этот деревенский парень может так говорить о Дэвине? Он не мог умереть, он сейчас услышит ее и вернется!

— Умер, — повторила Джемма и, уткнувшись лбом в грудь Дэвина, прошептала: — Умер.

Неизвестно, откуда пришло это понимание, но сейчас Джемма знала, что Дэвин отдал свое хрустальное яблоко, чтобы окончательно уничтожить Вороньего короля. Тьмы под болотами больше не было, она никогда не наберет силы, она никогда не вернется. Дэвин пожертвовал собой, чтобы очистить мир от этой мерзости.

— Джемма… — снова окликнул ее Армо, и болотный бес сокрушенно вздохнул и посоветовал:

— Ты помолчи лучше, паренечек. Пусть поплачет.

Армо шмыгнул носом и кивнул.

Шаман какое-то время мялся поодаль, а потом подошел к Джемме, сел в траву, скрестив ноги, осторожно дотронулся до ее локтя и негромко спросил:

— У вас сейчас целое яблоко? Правильно?

Джемма подняла голову, не понимая до конца, о чем спрашивает Аймо. Да, она вышла замуж за Тернера, свою вторую половину, да, у нее сейчас целое яблоко. Он ведь был возле алтарного камня и видел, как над лесом поднялась сверкающая звезда, которая вырвалась из груди Джеммы и опалила крылья Вороньего короля.

— Да, — глухо ответила она. — Да, у меня целое яблоко. И что?

Шаман смотрел на нее с теплом и надеждой. Где-то далеко-далеко заголосил петух, потом к нему присоединился второй. Север оживал для новой жизни.

— Иногда его можно разделить, — произнес Аймо, — чтобы оживить человека. Иногда. Так нам в церкви читали. Давно.

Разделить яблоко? Только-то? Да Джемма отдала бы его полностью, лишь бы Дэвин открыл глаза и посмотрел на нее еще раз!

— Как это сделать? — прошептала она.

Интересно, хотел ли отец оживить маму?

Надежда, уколовшая ее в висок, заставила волосы подняться дыбом.

Аймо вздохнул и ответил:

— Я не знаю. Простите, но я не знаю.

Джемме захотелось горько рассмеяться. Чего-то в этом роде она и ожидала. И скоро из Хавтаваары придут испуганные люди, которые взывали ко злу, не понимая до конца, насколько оно могущественно, заберут тело Дэвина и отнесут на кладбище. Все кончится. Джемма будет совершенно свободна — и сейчас эта свобода пугала ее почти до обморока.

Нет, ничего она не сможет исправить. Но пока можно было сидеть на мокрой траве рядом с Дэвином, держать его за руку и вспоминать тот день, когда она уехала из Хавтаваары, — последний день, когда они с Дэвином виделись по-настоящему и он смотрел на нее своими глазами, а не золотыми озерами Вороньего короля.

«Вот и все», — подумала Джемма, и именно в эту минуту хрустальное яблоко толкнулось в ней.

Над садом разливалось утро. По развалинам дома прыгала беззаботная птичка, чирикала, распушала крылышки. Джемма держала Дэвина за руку, и яблоко в ее груди росло и зрело, наливалось теплыми соками, умывалось дождем. Когда оно сорвалось с невидимой ветви и, в последний раз толкнувшись в груди Джеммы, выплыло на свободу, озарив сад золотым светом, Джемма почти перестала дышать. Сейчас она могла только смотреть.