Книга Мертвая неделя - Наталья Тимошенко

Мирра не стала спрашивать, когда это Полина пела с русалками. Вспомнилось, как прибежала с новостями о бабе Глаше, а Полина встретила ее с влажными волосами. Наверное, тогда и пела. Неважно это сейчас.

Чем больше она говорила, тем сложнее Мирре было злиться. Полина была права, как ни крути. Нет им места в том мире. Они пытались в него влиться, но он всегда казался чужим, неприветливым. Он не хотел их, и ничего они с этим сделать не смогут. Они нужны здесь, здесь их ждут, здесь им рады. И даже если они уйдут, их всегда будет тянуть сюда.

Степан

Степа чувствовал себя прескверно. Он заметил ненавидящий взгляд, который на прощание бросила на него рыжая язва, видел презрение Мирры и Матвея. И если на рыжую ему было плевать, то уважением Матвея и симпатией Мирры он дорожил. Но, кажется, окончательно их потерял. А ведь им вместе жить еще пять лет. Радовало лишь то, что Полина вроде бы не против. Кажется, даже обрадовалась.

Конечно, Степа с самого начала все знал. Баба Глаша рассказала ему о его предназначении еще в то лето, когда взялась обучать борьбе с навьями. Учила, рассказывала о том, кто он. Говорила, что его отец – банный дух. Однажды сюда приедут еще пятеро, среди которых будет и та, что полюбит его, станет женой, его верной соратницей в борьбе с навьями. В какой-то момент Степа забыл ее наставления, влюбился в другую, не дождался предназначенную ему. Но невеста утонула, и все чаще Степа думал, что ее смерть не была случайной. Он виноват в этом. Он погубил девушку, потому что не должен был влюбляться в нее. Та, что предначертана ему судьбой, еще не приехала. И как только Степа увидел городских, сразу понял, что это Полина – прекрасная русалка, дочь водяного и земной женщины. На какую-то долю мгновений засомневался, когда она начала сторониться его, но все же это она, чудесная водная фея.

Девчонки и Сергей Николаевич ушли, они остались с Матвеем вдвоем. Степа ждал вопросов, может быть, даже упреков, но Матвей молча скрылся в комнате, Степа остался сидеть за столом, собираясь с мыслями, чтобы пойти следом. Там, в комнате, баба Глаша оставила для них свадебные костюмы, следовало надеть, ведь за окном уже сгущались сумерки. А еще сходить за Андреем, баба Глаша наверняка успела привести его в порядок. Здесь ему станет лучше. Рыжая язва, конечно, не самая подходящая жена, но зато она его излечит. Они все привыкнут и поймут, что так правильно, так должно быть. Не смогут по-другому. Не зря ведь приехали сюда. Могли отказаться. Не отказались. Приехали. Что-то тянуло их сюда. Значит, так было нужно.

Убедив себя в том, что скоро все наладится, Степа поднялся. Сначала сходит за Андреем, а потом уже переоденется. Вышел из дома, не заглянув в комнату, ничего не сказав Матвею.

На улице было тепло, но уже без удушающей жары. Земля укрылась вечерними сумерками, но небо еще оставалось светлым. Со стороны озера доносились голоса и музыка, а по дороге уже полз серебристый туман, приглашая на праздник.

Степа свернул во двор, зашел в сени, взялся за ручку двери, но внезапно остановился. В доме слышались голоса, и какая-то неведомая сила заставила его замереть, прислушаться.

Баба Глаша и Сергей Николаевич что-то обсуждали, и голоса у них были весьма встревоженные.

– Не доживет он до свадьбы, а если доживет, то не пустит его к озеру. Гостей только перепугаем, девчонок, – торопливо говорила баба Глаша. – Не послушал ты меня, оставил все на последний момент. Надо было раньше их готовить, как Степу. Тогда сейчас шли бы как миленькие, за благодать считали бы.

– Или не шли, – твердо отвечал Сергей Николаевич. – А испугались, передумали, и скрылись. Твоя деревня, Аглая, у меня не первая. Знаешь, сколько их было уже? Разные я способы перепробовал, этот самый надежный: звать перед самой свадьбой, рассказывать все накануне, так, чтобы сбежать не оставалось времени. Ты думаешь, они за черникой ходили сегодня? Убежать пытались. И ведь еще немного – смогли бы. Пропустили бы эту ночь, и целых три пары пропало бы, три места снова незащищены остались бы, двадцать пять лет зря.

Баба Глаша ничего не ответила на это, спросила о другом:

– Так что с ним делать-то будем?

– Ну, пусть здесь остается. Какие варианты? Будет две пары. Жалко терять одну, конечно, но выхода нет. Лучше одну, чем три. Отмолили его черти бородатые. Теперь уже с ним ничего не сделаешь.

– А девки?

– Одну придется в лес отправить. А там уж навьи с ней разберутся. Нельзя ей тут оставаться теперь, сама знаешь.

Степа отшатнулся от двери как черт от ладана. Андрей не сможет стать парой рыжей. Не зря у них в деревне церкви нет. Степа давно это понял, хоть никогда у бабы Глаши не спрашивал. Думал только, это из-за границы близкой, из-за того, что открывается дверь между Явью и Навью, но нет, это из-за него. Из-за всех них. До их рождения граница много лет была открыта, а церковь стояла. Может, Сергей Николаевич и хочет, как лучше, хочет все двери запереть, не пустить в этот мир мертвых, а все-таки плохое это дело. И там, где рождаются такие дети, нет больше места церкви. И как Степа туда не ходил, так и остальные тоже. А Андрея вот отмолили. Андрей при монастыре жил, и сам молился, и братья за него наверняка Бога просили. Знали, поди, кто он, бабка его в монастырь не зря отдала. Степе даже подумалось, что Андрей не просто так сюда приехал. Наверное, думал, что сможет помешать свадьбе. Да только не остановить уже ее. Вот он, отмоленный, чем ближе к деревне приближался, тем больше сил терял, а сейчас и вовсе при смерти. Такая уж у них судьба, а он против нее пошел. И рыжую за собой потянет, потому что нельзя ей в деревне оставаться в последнюю ночь Мертвой недели, испортит всю свадьбу. И в лесу ей не выжить одной.

Степа осторожно открыл дверь, вышел незамеченным на улицу. Что он может теперь сделать? Солнце уже скрылось за лесом, до свадьбы оставалось совсем немного. Даже если он решится, даже если лесной дух позволит, все равно уже не успеет довести рыжую до охотничьего домика, дать ключи от машины, чтобы успела уехать.

Он не дошел до своего дома, когда баба Глаша и Сергей Николаевич появились на дороге. А потому даже если бы хотел, не успел бы рассказать Матвею. Все вместе они отправились в дом к девушкам. Как и следовало полагать, Полина и Мирра уже были одеты в платья, рыжая же сидела на диване, протестующе сложив руки на груди, и даже не собиралась переодеваться. Но Степа не смотрел на нее. Степа смотрел только на Полину, которая в свадебном платье стала еще прекраснее, чем была. Венок из белых кувшинок на голове делал из нее настоящую русалку, невозможно было не влюбиться, поймав взгляд этих бездонных голубых, как сама озерная вода, глаз.

– Я не собираюсь в этом участвовать! – заявила рыжая, увидев посетителей.

Что бы новое сказала!

– Благо, тебе и не придется, – усмехнулся Сергей Николаевич. Недобро так усмехнулся, видимо, рыжая меньше всех ему нравилась, не было ему ее жаль. Если только кого-то из них ему вообще жаль. Степа не обманывался его отношением, у него таких детей сотни. И если бы не прекрасная Полина, он, наверное, крепко задумался бы над этим, но сейчас не хотелось. Сейчас хотелось только взять Полину за руку и отправиться с ней к озеру, назвать своей женой, а затем привести хозяйкой в дом. – Андрей, к сожалению, участвовать в церемонии не сможет, а значит, одна из вас лишняя. И раз ты сама не желаешь выходить замуж, выбор перед нами не стоит.