Книга Другая река - Людмила Астахова

После альковных подвигов он обычно спал до полудня. Потом, свежий и полный сил, выходил на лодке в море, охотился на мелких акул и кальмаров, играл с детьми своих кузин и прислуги. Детей Мэдовы дикие татуировки ничуть не пугали и не смущали. Даже наоборот.

Иногда к нему присоединялась монна Эффис. Ей устанавливали легкое кресло прямо на пляже в тени скал, и она, в белоснежных легчайших маргарских шелках, в огромной широкополой шляпе, наблюдала со стороны за битвами пиратов, охотой на буйволов, дикими плясками орков и молча улыбалась.

Дети с визгом влетели в воду, все как один загорелые до черноты, и младший сын кухарки, и Тиджеровы бешеные двойняшки, резвясь, словно целая стая веселых дельфинов. От их воплей Мэду сразу заложило уши, и он направился к Эффис.

– Хочешь? – предложила она, кивнув на хрустальный кувшин с соком.

Сок, хоть и из ледника, успел изрядно нагреться, но Мэд небрежно постучал ногтем по горлышку, охлаждая питье до ледяной корочки. Очень удобное заклинание на случай жары из арсенала Тайшейра.

– Спасибо, монна. Очень вкусно.

– Дагонни, дружок, пойди присмотри за малышами, а то старшие сегодня что-то чересчур расшалились, – попросила Эффис опасно ласковым тоном.

Высокий плечистый Дагонни, последнее тетушкино увлечение, не заставил себя долго упрашивать, вразвалочку направился к детям. Ему еще не исполнилось и двадцати пяти, но тело у него было великолепное. Это признавал даже Тиджер, главный критик матушкиных кавалеров.

Они остались одни.

– Поговорим? – спросила тетя.

– Поговорим. О чем?

– О тебе, естественно. В последнее время я только о тебе и говорю, или слушаю, что говорят о тебе, или читаю. О, не надо смотреть на меня глазами юной девственницы. Или ты думал, что сможешь посетить Эрмидэи инкогнито, никто не узнает старшего брата герцога, колдуна и нарушителя спокойствия?

– Вряд ли.

– Это мягко сказано, милый мой. Твой братец забросал меня письмами, из которых на ковер буквально капает желчь. Семьи Валлэт и Сармор уже прислали своих доверенных лиц для переговоров.

– Чего они хотят от меня?

– А ты подумай, племянничек. Ты ведь родился аристократом и без меня знаешь устремления главных семей Эрмидэев.

Мэд размышлял недолго. Тетя была права, он ничего не забыл.

– Я не выступлю против воли отца и власти родного брата.

– Я знаю, милый. Но ты вернулся, и кое-кто подумал, что, возможно, ты передумал. – Эффис печально вздохнула. – Но даже не это самое плохое. Никто насильно тебя на трон сажать не станет, Инвара тоже можно успокоить, а вот с церковниками мне справиться не под силу. Ты обладаешь магической силой, и только уважение к твоим предкам удерживает патриарха от решительных действий. Слухи о детях, которых ты исцелил, уже докатились в столицу, в Тартоннэ.

– Ну что теперь поделаешь, значит, докатились, – почти равнодушно согласился Мэд. – Я умею не слишком много, до великого целителя мне далеко, но детей и животных я лечить могу. И буду лечить, как бы на мои способности ни смотрела Церковь.

– Тебя ждет аутодафе.

– Тогда я уеду.

– Ради всего святого, разве есть только такой выход? – воскликнула тетка. – Подумай хорошенько.

Личико Эффис сморщилось от душевных страданий и как-то сразу состарилось. Она сжала хрупкой лапкой подлокотник своего кресла.

– А что мне думать? Я слишком хорошо себя знаю и совершенно точно представляю, кто я есть. Вернее сказать, кем я был от рождения. Не наследником Великого герцога, не избалованным мальчиком – любимцем матери, не развеселым гулякой, не аристократом. Я маг-целитель. Это моя истинная суть, мое наполнение, судьба и смысл, если так угодно. И я не могу пройти мимо собаки, умирающей от чумки, или ребенка, сгорающего в грудной лихорадке, не могу оставить их умирать, даже если буду знать, что помощь не в моих возможностях и силах. Если же я отрекусь от того единственного, что у меня есть, кем же тогда я стану? Тенью, пустым местом, ничем. Эффис, ты наследница двадцати поколений благородных предков, кто, как не ты, должен знать, в чем состоит долг, твой собственный и мой тоже. Подожди, не перебивай, я еще не закончил. – Он немного помедлил, словно подбирая ускользающие слова. – Я знаю, моя мать умирает от опухоли. Она умирает и не желает моей помощи из-за своего сумасшедшего фанатизма, из-за того, что магия грешна, а на самом деле из-за своей глупой гордости и бессмысленного упрямства. И никакого выхода нет. Или она отказывается от моей помощи, помощи проклятого колдуна, или я отрекаюсь от своей силы. В любом случае в итоге она умирает.

– Она безумна, Мэд. Мне страшно видеть, как из милой ласковой девочки, на которой женился твой отец, получилась мрачная упертая фанатичка. Как такое могло случиться, ума не приложу, – вздохнула Эффис.

В главном зале Энора-ди-Фросс на стене среди лепнины, росписей и хрустальных светильников до сих пор висел портрет, изображающий всех четырех сестер. Эффис – самая старшая, двадцатилетняя хрупкая красавица со стальным характером, Игенс и Майв – тринадцатилетние подростки, одновременно похожие и поразительно разные, и пухленькая куколка в кружевах – Китира, пяти лет от роду. Она выросла, став удивительной красавицей с очами-звездами, и Великий герцог женился на самой прекрасной девушке на Эрмидэях. Великие герцоги никогда не брали жен из-за моря, охраняя свой суверенитет и независимость, они выбирали девушек из старинных аристократических семей, благо выбрать было из кого. Не слишком богатое и именитое семейство Фросс в единый миг вознеслось на вершину могущества и славы, что вовсе не принесло добра и счастья родителям, сестрам-двойняшкам и младшему брату. Только Эффис сумела избежать разрушительной силы приближенности к владыкам островов. Она оказалась самой сильной, вышла замуж по жесткому расчету в тридцать лет, рассчитав настолько правильно, что еще двадцать пять лет была безумно любима мужем, купалась в роскоши и имела все, что только можно пожелать. И никогда не завидовала своей младшей сестренке, кроме одного – Мэд родился у Китиры, а не у нее.

– Этот мир достаточно велик, чтобы в нем нашлось место для меня и для моих способностей. Собственно, потому я и уехал шестнадцать лет назад. Свет не сошелся клином на Тартоннэ и Высоком замке.

– И ты нашел такое место?

– Да.

– И где же?

– В сердцах моих друзей… – сказал Мэд и внезапно смутился, увидев, как взметнулась бровь Эффис. – Извини за неуместный пафос, но иначе не скажешь, тетушка.

– Хм. По крайней мере ты не превратился в законченного циника и еще можешь произнести слово «друг» без кривой ухмылки. Для тридцатишестилетнего мужчины это немало.

Они помолчали, наблюдая, как мальчишки оседлали Дагонни.

– Значит, я больше тебя не увижу, – обреченно молвила Эффис, но лицо ее не дрогнуло.

Мэд ничего не ответил.