Книга Жена Болотного царя - Купава Огинская

— Нежелательно.

— Но если найдется кто-нибудь не сильно знатный, зато способный вынести неукротимый нрав вашей дочери…

— Есть кто-то на примете? — тут же заинтересовался Ксэнар.

— Еще нет. Но с вашего разрешения, как только все закончится, я бы хотела начать поиски. — Я уже даже знала, с чего начну. Вернее, с кого. С одного крайне разговорчивого и дружелюбного стражника…

Главное — пережить беспокойство Топи.

— Раз уж мы заговорили о будущем, — Ксэнар на меня не смотрел, но не заметить, как я вся подобралась, не мог, — ты так и не ответила мне вчера.

— Нам обязательно говорить об этом сейчас? — напряженно спросила я.

Царь неожиданно легко согласился отсрочить неизбежное. Правда, совсем ненадолго.

— Хорошо, поговорим после ужина.

Ужин прошел для меня в траурном молчании. Я пыталась решить, как мне быть, что ответить и стоит ли ломать жизнь эва своим согласием.

Положим, я вряд ли смогу найти кого-то лучше. Кого-то настолько сумасшедшего, чтобы он не только простил мне ошибку, оборвавшую множество жизней, но и взялся защищать от возможных последствий.

Но я-то ему, такая проблемная, зачем нужна?

Сейчас, искоса, украдкой глядя на царя, я не верила в его вчерашние нелепые и неловкие намеки на чувства…

Терзалась я напрасно. От разговора, которого я очень боялась, меня спас пастух.

Под конец ужина, измученный и бледный, вестником грядущих бед к царю пришел Нэшар.

Сова на его плече, взъерошенная, мокрая от мороси, поглотившей Зыбь, тревожно ухала и сверкала рыжими глазами.

Царь с пастухом заперлись в библиотеке. Сэнар присоединился к ним без спроса, и его приняли. Меня — нет.

И все, что мне оставалось, — ждать, когда разговор закончится, и выпытать из Сэнара всю информацию. Агнэ была полностью со мной согласна и в самом боевом своем настроении топталась рядом со мной, дожидаясь, когда наша жертва останется одна.

Долго ждать не пришлось.

Нэшар ушел скоро. Я надеялась, отсыпаться. Ему бы не мешало.

А Сэнар даже не очень сопротивлялся, когда мы загнали его в угол, и быстро все рассказал.

О том, что в Топях творится что-то странное, что нечисть со всех болот стекается к поселению и страх охватывает Зыбь.

Предки собирались бежать, жители поселения еще ничего не знали, и Ксэнар запретил извещать всех о готовящейся атаке.

Он, в отличие от рода, знал, что бегством не спастись, и только ждал момента, когда к нему вернутся все силы, чтобы сотворить какую-то невероятную, но всеспасательную глупость.

Закончил свой рассказ Сэнар сообщением:

— Надеюсь, ты спустишься сегодня к нам. Это важно.

— А я? — спросила Агнэ. — Тоже могу спуститься?

О вечерах у огня она знала, но еще ни разу не имела возможности в них поучаствовать, хотя очень хотела. Не повезло ей и в этот раз.

— А ты будешь спать.

* * *

На чаепитие я спустилась первой. Так не терпелось ощутить хотя бы отголоски былого спокойствия, что на втором этаже я оказалась раньше всех. Одна перед нерастопленным камином.

Это можно было бы счесть дурным знаком, но я не хотела пугать себя еще больше. Дурных знамений и без моей мнительности было с избытком.

Наверное, мне следовало вернуться в спальню, выждать немного и спуститься позже. Вторгнуться в разговор или нарушить тишину. Как раньше. Как ни в чем не бывало.

Но я решила просто дождаться эва. Забралась с ногами в кресло, одернула ночную сорочку, поплотнее укуталась в шаль и уставилась в темное нутро камина, дожидаясь, пока кто-нибудь придет и вернет ему огонь.

Мысль растопить камин самостоятельно приходила в мою голову, но я быстро ее отмела. Я себя знала и понимала, что вполне могу что-нибудь поджечь… а за сгоревший дом Ксэнар мне точно благодарен не будет.

Первым, словно почувствовав, что я о нем думаю, спустился царь.

— Рагда? — Встретить меня здесь так рано Ксэнар не ожидал. — Давно ты здесь?

— Не очень. — Я неопределенно пожала плечами и сразу же зябко поежилась.

— Замерзла. — Он понял все сразу.

И принялся за розжиг камина. Я никогда не думала, что царь умеет, была уверена, что нам придется ждать Сэнара, и очень удивилась, когда Ксэнар со знанием дела стал сооружать какую-то пирамиду из дров.

Заинтересованная, я выбралась из мягких объятий кресла и бродила за царем хвостиком, заглядывая ему через плечо. Вопросов не задавала, просто смотрела. Как он открывал задвижку и разгонял воздух, как поджигал дрова заговоренными угольками, разогревшимися от удара друг об друга.

Когда на поленьях появились первые робкие язычки пламени, в порыве чувств я похлопала царя по плечу.

Он сидел на корточках перед камином, я нависала над ним, мне было очень удобно это сделать. Я его и по волосам могла бы потрепать… если бы осмелилась.

— Что ж, теперь можно поговорить, — зверски убил он мою радость.

— А… ну да.

Разговор, который, я надеялась, спугнуло явление Нэшара после ужина, оказался всего лишь ненадолго отложен…

Наверное, мне стоило все же подняться к себе и выждать какое-то время. Вряд ли Ксэнар стал бы меня пытать в присутствии своего брата.

Я отстранилась, когда он поднялся, крутанулась на пятках и побрела к креслу, собираясь вести беседу сидя. На то, чтобы стоять и одновременно спорить, у меня не было сил.

Лишь дойдя до кресла, я поняла, что царь следовал за мной. На расстоянии двух шагов, неслышный и терпеливый. Просто жуть жуткая.

Дождался, пока я сяду, и занял, вероятно, самое стратегически верное место — прямо передо мной. Тяжело опустился на колено, взял мои руки в свои и посмотрел в глаза. Чтобы жертва, стало быть, не смогла сбежать.

— Я могу узнать твой ответ?

— Род не одобрит.

Ответ, конечно, так себе, и Ксэнар совершенно справедливо поморщился при упоминании предков, но другого у меня не было.

— Роду придется смириться, — заверил меня он.

— Можно я еще немного подумаю?

— Нет.

Ему не нравилась неопределенность, а меня определенность пугала. И как тут быть?

Я же так и не поняла, что мне нужно делать. Как поступить, чтобы не чувствовать себя всю жизнь виноватой? Да и вообще…

— Какой в этом смысл? Мы все завтра можем умереть, какая разница, что я отвечу?

Ксэнар поджал губы, очень этим напомнив мне Агнэ. Та тоже так делала, когда упрямилась.

— Значит, я умру, зная, что ты согласилась за меня выйти.