Книга Охота на Русалку - Эльмира Нетесова

Лелька знала норов Сыча. Попробуй она дернись, попытайся поперечить, он не моргнув глазом выкинет ее с пятого этажа. Она терпела все молча. Сыч развлекался с Лелькой как хотел. Ему было плевать, что их снимали на камеру и на фото его же крутые. Когда баба сказала о том Вове, тот расхохотался и предупредил:

— Корефаны, вот это называется «ласточка», увековечьте для моей старости!

Крутнул бабу над собой. Даже Лелька, видавшая виды, испугалась. А Сыч хохотал:

— В натуре знай наших, крошка! Я тебя измотаю, я тебя и покатаю! Такого трюка твой задохлый козел в глаза не видел, а уж проделать и подавно не сумеет. Жидкий он.

Обычно Сыч подолгу не прыгал на бабах. Но тут превзошел самого себя. Баба уже устала, а Вовка и не думал покидать ее.

— Володька! Я поговорить пришла, — напомнила баба.

— Трекай! Чего хошь?

— Оставьте меня в покое!

— Это ты насчет налога?

— Да!

— Ну, зараза! Так и знал! — Вдавил бабу в постель с ушами. И задал такое, что Лелька взвыла:

— Больно, Вовка! Слышь, чумовой?

— Молчи! Тебе больно? А мне терять не обидно?

— Иль еще не получил свое? — деланно обиделась Лелька, попыталась спихнуть с себя Сыча.

— Куда? Не рыпайся! А то как вломлю! — И ущипнул бабу так, что взвыла:

— Ненормальный! Паскуда!

— Захлопнись! Ты за тем и возникла! Вот и получи сполна. У твоего вместо хера гнилая морковка! Ему по соплям вмазали, он затрещал как баба! На помощь звал! Кого? Мы сами умеем справиться, и ему доказали, но слегка. Когда пропердится, потрекаем всерьез!

— Как? А я зачем с тобой трахаюсь? На халяву? — возмутилась Лелька.

— Я не звал. Ты сама захотела и принесла себя с доставкой на дом!

— Козел!

— Бузишь, блядешка! Сейчас отдам тебя пацанам. Пусть потешаться. Она хоть и старая, твоя транда, но на ночь сойдет, если свет не включать!

— Сыч! На тебя и твоих крутых всегда сыщутся другие. Я поговорить хотела. А ты что? — рассвирепела баба и попыталась спихнуть Володьку всерьез.

— Ну, Леля, в натуре ты меня достала! Эй, пацаны, вали сюда! Забирайте метелку! Дарю вам на ночь. Отводите хер и душу. Я спать пошел!

Лелька попыталась найти свою одежду, разбросанную по постели. Но куда там? Ее мигом выгребли три пары рук и, щупая, тиская, пощипывая на ходу, поволокли в маленькую темную комнату, разложили на полу и тешились бабой кто куда и сколько хотел. В этой комнате не было окна. Лишь дверь, закрывающаяся наглухо. В этой комнате лишали девственности всех городских гордячек. Выйти отсюда добровольно, своими ногами, не удалось ни одной.

— Смачная телка! — схватил ее кто-то за зад.

— Староватая! — сдавила грудь чья-то ладонь.

— Кайфовая бабенка! Давай развернем на бок! Вдвоем веселее! — предложил другой хрипло.

— Ну, поехали!

Лелька заорала от боли.

— Заткнись! — зажали рот. Баба выворачивалась, выкручивалась, отталкивала, ее били, держали за руки и ноги, насиловали жестоко.

— Пяль курву! Ишь, сука! Кусаться вздумала.

— Вломи ей!

Лелька стонет, но это лишь раззадоривает крутых.

— То-то, захорошело! Знай, как себя вести, всегда кайф ловить будешь! — услышала у самого уха.

Эта ночь показалась бабе бесконечной пыткой. Леля много раз теряла сознание от боли и удушья. Жизнь показалась ей сплошной вереницей горестей. Еле-еле дожила до утра.

— Вы что? Все еще с ней барахтаетесь? Кончай веселуху! Пора в дело намыливаться, — заглянул в комнатуху Сыч.

Лельку мигом оставили, бросили ее одежду в двери. Когда она вошла в комнату, Сыч велел ей сесть за стол напротив. Кто-то поставил перед ней чашку кофе. Ох как хотелось бабе зашвырнуть ее в рожу Володьке, но знала, после этого не вернется она домой живой, потому сдержалась.

— Пей! — указал Сыч на кофе. — Пей и поговорим! — повторил хрипло, указав крутым на малолеток, спящих в спальне: — Этих гнид уберите. Отслюните им там… и пусть отваливают, мошкара! У меня от них оскомина и изжога на все места! С месяц пусть не возникают желторотые…

Лелька сжалась внутренне — а что, как и ее возьмут вот так же за шкирняк и, сунув за пазуху деньгу, сбросят с площадки вниз пинком под задницу, крикнув вслед: «Брысь, мандашня!». И покатится вниз, считая ступени всем телом. Ни крикнешь, ни пожалуешься. Никто не станет слушать. Сама виновата, коль объявилась тут.

— Слушай сюда! — потребовал Сыч. И, оглядев Лельку тяжелым, пристальным взглядом, продолжил глухо: — Пожалуешься ментам — уроем! Конкурентов натравишь, ноги из манды живьем вырвем. Помни, мы знаем о твоем сыне. Не приведись засветить мою хазу, своего сопляка больше не увидишь. Секешь? Не коси под изнасилованную, ты знала, куда и зачем нарисовалась, а мы помним, кто ты. Это первое! — Сделал глоток из бутылки, продолжил: — С тебя налог год брать не будем. Ты его нынче отпахала трандой. Можешь хоть открытой держать свою забегаловку. Но когда мои возникнут мимоходом, угощай на халяву. Пусть твои клешни не трясутся! Понятно? Это второе! — Сыч улыбнулся: — И последнее! Никому ни слова, почему с тебя не снимаем навар. Никто не должен знать о нынешней ночи. Она ушла. С ней все забыто. Если сама захочешь, давай загляни. Но звони вначале! Телефон мой запомни. Но не записывай. Продиктовал номер и добавил: — Я всегда к твоим услугам. И отдеру и помогу. Вдруг нужда припрет, свистни! По старой памяти подмогну. Ты баба клевая, помни это и не опускайся. Когда тебя перестают хотеть, значит, выходишь в тираж. Такого бойся. Старая ты никому не нужна. Даже такому, как твой козел. Чем больше будешь ставить ему рога, тем желаннее станешь.

Подморгнул озорно и пошарил по карманам, достал доллары.

— Вот тебе за эту ночь. Чтоб не обижалась. В притоне больше бы не получила. А если бы вела себя прилично, все пятьсот имела. Теперь же только триста…

Лелька не сразу их взяла. Колебалась. Но, увидев настороженный, подозрительный взгляд Сыча, вспомнила все сказанное им и мигом схватила деньги.

— Ну, вот это класс! Давай глотнем мировую и располземся каждый в свою кучу! — предложил Сыч.

— У меня на сегодня много дел. Не обижайся. Мужа надо навестить, на работу вернуться. Что скажут, если пьяная приду?

— Воля твоя! Не держу!

Они обменялись короткими кивками. Лелька вышла из квартиры, не оглянувшись на крутых. Лишь вздрогнула, когда за ней захлопнулась тяжелая железная дверь.

Баба вскоре остановила такси и тут же поехала в больницу. Она чувствовала, что крутые следили за нею из окон. И успокоились, когда машина развернулась, поехала в обратную сторону от милиции.

Лелька сама себя заставляла забыть минувшую ночь. Да, отодрали как последнюю шлюху! Обидно! Но ведь знала, что именно этого следовало ожидать от Сыча. От него ни одна баба, кроме старухи, не ушла нетронутой. Крутые пользовали всех. Ей повезло, своего добилась, да еще заплатили. Кстати, по прежней ставке притона. Вот только что будет, если о том узнает Женька? Ну и что с того? Сам не смог уладить, теперь в больнице. Юлька и того хуже поплатилась. Не появись она, Женьку достали б еще. И как знать, что отмочили б в последний раз. Да и о сыне не случайно сказали. Этих ничто не остановит. Выходит, она даже спасла своих, можно спокойно жить, лишь бы муж скорее поправился.