Книга Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы... - Василий Звягинцев

— Ты бы не затруднился вот здесь надежную дверь поставить? — указал я на ведущую в коридор арку. — С самым примитивным засовом в руку толщиной. А вон там, за дверью крайнего номера и лифтовой площадкой, стеночку соорудить. Агорафобия, понимаешь, кое-кого мучает. Ну и антураж посовременнее хотелось бы… Зачем нам эти декорации к готическому фильму ужасов? Люди хотят мещанского уюта и покоя…

— Нет проблем. А как желательно — в стиле гостиницы «Москва», «Метрополь», «Астория», «Англетер»? Изобразим немедленно.

— В стиле дореволюционной «Астории». В самый раз будет.

Кажется, Антон имел в кармане пиджака что-то вроде пульта управления, потому что через секунду в указанных местах появились двери и стены, а интерьер за ними, внутри коридорной секции, стал таким, как я заказывал. Сейчас почему-то мое присутствие трансформации не помешало.

Полы покрылись узорным, тщательно навощенным паркетом, стены и потолок украсила позолоченная лепнина, хрустальные люстры и бра. Протянулась ковровая, гасящая звук шагов дорожка, в простенках воздвигнулись кадки с пальмами, ну и так далее…

— Спасибо, камрад, это уже на что-то похоже. Господам постояльцам непременно понравится. Теперь мы немного отдохнем, промеж собой кое-что порешаем, а завтра встретимся. Если у тебя, конечно, нет других предложений.

— Какие там предложения? Завтра так завтра.

Я сделал ему ручкой и направился к себе.

Шульгин, как я и рассчитывал, проспал наше появление и был даже несколько удивлен, увидев общество в полном сборе. Держался он спокойно и вполне адекватно, как будто действительно прибыл из Новой Зеландии и никаких иных происшествий с ним не случилось. Говорить об этом, конечно, придется, но у наших хватит деликатности не акцентировать и не касаться моментов, не имеющих непосредственного отношения к делу.

Фактически ведь ничего слишком особенного и не стряслось. Как бывало неоднократно, и не с ним одним, очутился человек в не предусмотренных ранее обстоятельствах, так или иначе их преодолел и возвратился все-таки со щитом, а не на нем. Как Воронцов, как мы с Берестиным или потом с Ириной, Шульгиным и Анной в мире Ростокина. Специфика профессии, не более того.

Сейчас нужно было думать о ближайшем будущем, а не зацикливаться на прошлом, хотя без опоры на него — тоже никуда.

Общее собрание решили отложить на потом. Длящийся бог знает сколько часов день и так оказался перенасыщен событиями. Дамы, пока их не сморит сон, найдут чем заняться, Удолин тем более. Остальным я предложил прогуляться до оружейного музея, посмотреть, что там и как, в рассуждении грядущего.

Ну и попутно, теперь уже сообща, квартетом «отцов-основателей», никуда не торопясь и не отвлекаясь на злобу дня обсудить «международное положение и вопросы текущего момента», как принято было писать в повестках дня партийных собраний и пленумов.

До музея мы, впрочем, не дошли. Передумали. Оружием мы сможем заняться и позже, а сейчас обилие увлекательных экспонатов будет только отвлекать от главного. Завернули в другое, заранее присмотренное мною местечко.

Здесь я сообщил Олегу и Берестину о предложении Антона: до полного прояснения сути дуггуров и степени исходящей от них опасности эвакуироваться из всех помеченных нами реальностей куда подальше, то есть за пределы даже теоретической досягаемости неприятеля. А также добавил собственную, вытекающую из предыдущей, идею: независимо от степени подлинной опасности — с Антоном согласиться. Убыть куда глаза глядят, но не просто так, а на «Призраке», в лучших традициях и стиле девятнадцатого века.

Тогда ведь как было? Судно покидает родимый порт, и до самого возвращения узнать о его маршруте и судьбе не существует технических возможностей. Кроме весточки, переданной со случайно встреченным в море кораблем или заключенной в отправленную на волю волн бутылку.

Точка зрения Шульгина мне уже была известна, а Левашов, услышав мои слова, сразу загорелся. Я этого ждал, но в более сдержанных тонах.

— Да что, мужики, класс! Мне нынешняя жизнь до чертиков надоела. Вершить судьбы мира — тьфу! — и сплюнул вполне натурально. — На Валгалле не удалось зацепиться, так хоть сейчас! О чем мы с детства мечтали? В гробу я видал и наши особняки, и все такое прочее. Развлечемся по полной. И никто нам во всем мире не указ…

Олегов энтузиазм меня даже слегка удивил. Казалось, за последние годы лучшие черты его личности слегка деформировались, как и у каждого из нас, чего греха таить. У всех по-разному, но на примере Левашова — нагляднее. А что вы хотите — тридцать семь лет — не восемнадцать и не двадцать пять даже. Да душевный раздрай по политическим мотивам, да подруга, которая в гораздо большей мере леди Винтер, чем мадам Бонасье.

Но сейчас я снова увидел перед собой того самого Олега, с которым мы уединялись в двух теплых, с дровяными голландками комнатах его квартиры, где окна высокого второго этажа выходили в глухой заснеженный двор. Паяли с ним детекторные[46]приемники, взахлеб обменивались мнениями о «Туманности Андромеды», печатавшейся в «Технике молодежи», которую оба выписывали. Чуть позже дошли и до идеи «Призрака», когда его отец сумел приобрести полное собрание сочинений Джека Лондона (самое первое, восьмитомник в серой обложке).

Кто б тогда мог вообразить, во что эти невинные забавы выльются? Никто, естественно. Как никто не угадал бы перспектив, кроющихся в рыжем истеричном первокласснике Володе Ульянове, мрачном семинаристе Сосо Джугашвили и параноидальном кандидате в художники Адольфе Гитлере.

Равняться с ними не будем, но тенденция просматривается.

Голубые глаза у Олега сияли, русый чубчик растрепался на лбу, знаменитая, почти забытая улыбка «до ушей» озаряла лицо. Мне совсем тепло на душе стало. Ну вот, былые трения, глядишь, исчезли в прошлом, сложном для всех. И бабский вопрос, слава богу, нечувствительно ушел на задние планы…

— А как пойдем? Только мы или еще кого прихватим? По мне бы и так хорошо…

Он вообразил, по восторженной наивности, что если я собрал нас четверых, то так и задумано.

Оно конечно, к той идее, что я втайне лелеял, — это было бы оптимально: без женщин, чтобы не отягощали необходимостью заботиться о них и защищать. С другой стороны — месяца на три-четыре планируйся экспедиция, тогда конечно. А если на годы? Впрочем, и на такой вариант у меня имелись свои соображения. Пока мы рассуждаем в принципе.

— Четверо — маловато, — сказал Шульгин. — Даже по нашим детским воззрениям экипаж из пяти главных героев — в самый раз. О роботах мы тогда не задумывались, наемных матросов и слуг в виду не имели, рассчитывали только на себя. Помните, в моду как раз вошли одиночные кругосветки, что наполняло нас оптимизмом. Если шестидесятилетний, хилый на вид Чичестер справился, то уж мы-то, крепкие парни с массой разрядов по всевозможным видам спорта, — без вопросов!