Книга Добрый ангел - Джулия Гарвуд

— Откуда вы можете знать, что женщины менее всех любимы Господом?

— Иерархия, — выдохнула она. И, глядя на свой плед, повторила по памяти то, что когда-то заучила, а закончив, так и осталась сидеть со склоненной головой.

Он прислонился к стене.

— Ну что ж, — начал он, — вы дали мне достаточную информацию, чтобы я мог обдумать ее. Скажите-ка мне вот что, Джоанна. Вы и впрямь полагаете, что малоумные волы…

— Скудоумные, отец мой, — поправила она.

— Хорошо, пусть так, — согласился он. — Так вы полагаете, что скудоумные волы в глазах Господа занимают более высокое место, чем женщины?

Джоанне не хотелось разочаровывать Мак-Кечни, он был к ней так добр. Однако она не собиралась обманывать его. Она сделает свое правдивое признание, каковы бы ни были его последствия.

— Нет, — прошептала она и подняла глаза, чтобы увидеть, как подействовали ее слова на священника. Казалось, он не испытывал никакого ужаса. Она перевела дыхание, а затем у нее вырвалось:

— Я не верю в этой иерархии ни одному слову! Я еретичка, отец мой, и наверняка буду гореть в аду.

Священник покачал головой:

— Я тоже не верю в это, — сказал он ей. — Ведь этот вздор сочинили запуганные люди.

Она отшатнулась от него, пораженная его реакцией.

— Но учение Церкви…

— Учение церкви истолковывают люди, Джоанна. Не забывайте об этом важном обстоятельстве. — Он взял ее за руку: — Вы не еретичка, — произнес он. — А теперь выслушайте то, что я вам скажу. Бог один, Джоанна, но есть два способа смотреть на Него: способ англичан и способ нагорцев.

— Чем же они различаются?

— Некоторые англичане молятся Богу Гнева, — пояснил отец Мак-Кечни. — Детей воспитывают в страхе перед Ним. Их учат не грешить из-за ужасного возмездия в будущей жизни, как вы знаете. Нагорцы смотрят на Него иначе, хотя они наверняка любимы Им не меньше. Знаете ли вы, что означает слово клан!

— Дети, — ответила она. Священник кивнул.

— Мы учим своих детей любить Бога, а не бояться Его. Мы говорим, что Он добрый и милосердный Отец.

— А если нагорец согрешит?

— Если он раскаялся, он будет прощен.

Она долго обдумывала его слова, прежде чем снова заговорила:

— Тогда, значит, и я не проклята из-за того, что не верю, будто Бог любит женщин меньше всех на свете?

— Нет, вы не прокляты. — Священник улыбнулся. — Вы не менее значимы, чем мужчина. Сказать вам правду, дитя мое, я не верю, что у Господа вообще есть на сей счет какая-то иерархия.

Она почувствовала громадное облегчение, услышав, что кто-то думает так же, как и она, что она не еретичка, если отказалась верить словам епископа Холвика. Ей захотелось плакать.

— Я не верила, что Господу угодно, чтобы женщин били, внушая им покорность, — прошептала она. — И все же я не понимаю, почему есть так много жестоких церковных правил насчет женщин.

— Эти правила придуманы запуганными людьми, — повторил со вздохом отец Мак-Кечни.

— Но кого же они боялись, отец мой?

— Женщин, кого же еще? Только не повторяйте никому, Джоанна, того, что сейчас услышите. Есть такие служители Божьи, которые считают женщин существами высшего порядка. И им не хотелось бы позволить женщинам занять главенствующее положение. К тому же они полагают, что женщины, добиваясь желаемого, используют свое тело.

— Некоторые женщины, вероятно, так и поступают, — согласилась Джоанна. — Но не все.

— Прибавьте к этому, что женщины наверняка выносливее, — продолжал священник. — Никто не может оспаривать это.

— Мы не выносливее, — запротестовала Джоанна, улыбаясь: она была уверена, что священник пошутил.

— Нет, выносливее, — возразил отец Мак-Кечни. Ее улыбка была заразительной, и он тоже заулыбался. — Подумайте сами, сколько мужчин решились бы иметь больше одного ребенка, если бы это им приходилось страдать от родов?

Джоанна засмеялась. Священник нарисовал слишком смелую картину.

— Женщинам определена в этой жизни худшая доля, — продолжал отец Мак-Кечни. — Но все же они выживают. Да еще и умудряются радовать глаз. Они наверняка должны быть много умнее мужчин, чтобы их голос мог быть услышан.

Дверь в комнату Клэр Мак-Кей отворилась. Габриэль, выйдя, плотно прикрыл ее за собой.

Джоанна и отец Мак-Кечни встали.

— Благодарю вас, отец мой, — проговорила она. — Вы помогли мне разобраться в очень трудной проблеме.

— Судя по выражению лица вашего супруга, он не столь хорошо разобрался, — прошептал ей на ухо священник и, обращаясь к лаэрду, возвысил голос: — Хорошо ли прошла ваша беседа, милорд?

Нахмуренное лицо Габриэля говорило о том, что беседа не прошла хорошо. Джоанна решила, что отец Мак-Кечни просто пытается быть дипломатичным.

Габриэль покачал головой:

— Она отказалась назвать виновника.

— Возможно, она сама не знает его имени, — предположила Джоанна, инстинктивно становясь на защиту Клэр Мак-Кей.

— Она сказала мне, что провела с солдатом всю ночь, Джоанна. Неужели вы и впрямь полагаете, что она не потрудилась узнать его имя?!

— Габриэль, не повышайте на меня голос.

Обидевшись, Джоанна попыталась обойти мужа, чтобы войти в комнату Клэр. Он схватил ее за руку.

— Дайте ей отдохнуть. Она уснула, не успев ответить на все мои вопросы.

Затем он обратился к священнику.

— Если бы ее лицо не было так обезображено, я бы велел каждому из своих людей войти сюда и взглянуть на нее. Возможно, ее вид освежил бы их память.

— Так вы полагаете, что макбейнец…

— Нет, я не думаю, чтобы виновником оказался один из моих людей, — ответил Габриэль. — Мои воины честны.

— Разве Клэр сказала, что виновник — макбейнец? — спросила Джоанна.

Он покачал головой.

— Она не ответила и на этот вопрос, — сказал он. Колум крикнул что-то от самого входа. Габриэль кивнул священнику, выпустил руку жены и отправился вниз. Он едва не сорвал двери с петель, когда выходил наружу. Колум поспешил следом за своим лаэрдом. Дверь за ними обоими с шумом захлопнулась.

Весь следующий час Джоанна была занята борьбой с Дамфрисом, она снимала ему швы. Он ерзал на полу, словно ребенок, а когда она наконец закончила свою работу, ей пришлось потратить еще довольно много времени, чтобы успокоить его. Она сидела на полу, а Дамфрис, не понимая, как он огромен, пытался вскарабкаться ей на колени.

Она была уверена, что вся пропитана запахом псины, и тут же решила, что самое время вымыть Дамфриса. Мэган принесла ей веревку. Джоанна завязала ее на шее собаки, захватила свою коробку с розовым мылом и, выведя волкодава, за дверь, начала спускаться с холма.