Книга Полночное пробуждение - Лара Эдриан

Работа была искусной и невероятно знакомой…

Нечто подобное Элиза уже где-то видела.

Ну да, конечно, схожая вышивка украшала ткань, в которую были завернуты письма, переданные Ириной Одольф.

— Какая изумительная работа! — с трудом переводя дыхание, сказала Элиза.

— Да, и очень старая, — согласилась Габриэлла. — Она была выполнена в четырнадцатом веке для Лукана, это он изображен на гобелене. Как раз в этот период был создан Орден.

У Элизы от волнения сердце заколотилось в груди.

— Вы знаете имя рукодельницы?

— Ее звали… э-э… Кассия, — ответила Габриэлла. — Подруга по Крови одного из восьми первых воинов Ордена. Лукан говорил, что в мастерстве вышивки ей не было равных. Это видно по тому, с каким искусством переданы все детали на этом гобелене. По словам Лукана, это ее последняя работа и самая лучшая. Лукан на боевом коне…

— Можно взглянуть поближе? — вставая, спросила Элиза.

Рыцарь на поднявшемся на дыбы коне, на заднем плане — горящий замок под тонким серпом луны. Серп луны.

Под копытами коня вытоптанное поле и колея дороги.

Замок и поле сойтись должны

Вместе под лунным серпом.

В голове Элизы зазвучал голос Питера Одольфа, в мучительном безумии повторяющего строки…

«Неужели? Не может быть!»

Элиза провела рукой по тонким, ровно положенным стежкам, с изумительной точностью передавшим детали у края гобелена. В этом месте вышивка была сделана с особой тщательностью. В нижнем правом углу виднелся знак мастерицы — символ Подруги по Крови, точно такой же, как спрятанный в рисунок на вышивке, найденной Ириной Одольф.

Послание скрыто в этом гобелене?

Оно все это время было прямо перед глазами?

— Что такое, Элиза? — спросила подошедшая к ней сзади Габриэлла. — Что-то не так?

Сердце Элизы просто выпрыгивало из груди.

— Можно снять гобелен со стены?

— Думаю, да. Конечно. — Габриэлла забралась на кресло, встала на цыпочки и сняла полотно с креплений. С величайшей осторожностью держа гобелен в руках, она спросила: — Что дальше?

— Нужно его разложить.

— Я сейчас уберу со стола, — сказала Саванна, Тесс бросилась ей помогать.

Элиза с Габриэллой расстелили гобелен на столе. Элиза молча смотрела на него, в голове вертелись строчки:

Ты обрати свой взор на восток,

Истина там, под крестом.

— Я хочу кое-что проверить. Мне нужно свернуть гобелен, обещаю, что буду очень осторожна. — Элиза посмотрела на Габриэллу.

Та кивнула, и Элиза сложила верхний и нижний края гобелена так, что замок и поле под ногами коня Лукана сошлись.

— «Замок и поле сойтись должны вместе под лунным серпом», — пробормотала Элиза, глядя, как соединенные края гобелена образовали новый рисунок.

— Это похоже на какой-то горный хребет, — сказала Тесс. — Как ты догадалась, что нужно так сделать?

— В дневнике есть загадочные строки, они стали наваждением для Питера Одольфа за несколько недель до того, как им овладела Кровожадность. Эти же самые строки его старший брат писал на листках бумаги, перед тем как превратиться в Отверженного. Господи, нам это казалось неразрешимой загадкой.

Габриэлла посмотрела на Элизу широко раскрытыми глазами:

— Ты думаешь, разгадка в этом гобелене?

— Думаю, да, — прошептала Элиза, ошеломленно глядя на сложенный гобелен. — «Ты обрати свой взор на восток…» Что, если повернуть его?

Элиза развернула гобелен на девяносто градусов, так что верхний край оказался смотрящим на восток, а линия сгиба легла вертикально. Горный хребет преобразовался в новый рисунок, видимый только в таком положении, — смутные очертания креста, в центре которого было вышито одно-единственное слово.

— Прага, — громко прочитала Элиза, пораженная тем, что из глубины веков до них дошло послание, переданное искусными стежками вышивки. — Неясно, что это за тайна, но ее разгадку нужно искать в Праге.

— Невероятно, — выдохнула Саванна.

Она протянула руку и осторожно провела по проступившему на гобелене слову и тут же отдернула ее, словно обожглась.

— О господи!

Глаза Саванны расширились от испуга, но она вновь положила руку на гобелен и молча держала ее, мрачнея с каждой секундой.

— Саванна, что ты чувствуешь?

Когда женщина заговорила, ее голос был едва слышным от ужаса:

— В этом гобелене сокрыто много тайн.

Глава тридцатая

Воины снаряжались для ночного патрулирования, когда двери технической лаборатории с шорохом раздвинулись и четыре женщины прямо-таки ворвались внутрь. Элиза и Габриэлла несли гобелен, снятый со стены библиотеки, за ними с серьезными лицами следовали Саванна и Тесс. Саванна казалась особенно мрачной, ее губы вытянулись в тонкую ниточку, руки от волнения непроизвольно сжимались в кулаки.

Тиган поймал взволнованный взгляд Элизы:

— Что случилось?

— Гобелен, — выпалила Элиза, вместе с Габриэллой расстилая гобелен на столе. — Думаю, мы разгадали смысл таинственного послания Одольфов.

— Ты шутишь?

— Нет. — Встревоженное выражение лица Элизы ничего хорошего не предвещало.

Воины собрались вокруг стола.

— Ладно, объясни нам.

Тиган наблюдал, как Элиза, повторяя строчки вслух, складывала гобелен. Все казалось таким невероятным и очевидным. На глазах у всех гобелен расшифровывал каждую строчку загадочного послания. Когда Элиза завершила манипуляции, она отступила назад, демонстрируя неожиданно проступивший рисунок, который Кассия так умело спрятала в вышивке.

Элиза встретилась взглядом с Тиганом:

— Ирина Одольф показала мне очень изящный, во всех подробностях вышитый пейзаж, в котором был искусно скрыт еще один рисунок. Увидев на стене в библиотеке этот гобелен, я сразу догадалась, что он вышит той же самой рукой. И я подумала: а что, если и в нем есть нечто подобное?

Тиган улыбнулся. Нимало не смущаясь присутствием воинов и их подруг, он обнял Элизу и поцеловал в лоб.

— Отличная работа.

— Мне знакомы эти горы, — сказал Лукан, внимательно разглядывая гобелен.

Тиган кивнул, он тоже узнал их, они лежали на северо-востоке от Праги.

— Это недалеко от того места, где Род обитал когда-то.

— Получается, это своего рода карта, — произнес Рио. — В таком случае, что мы ищем на ней?

— Не что, а кого, — сказала Саванна, и все взоры сразу же обратились к ней. — Гобелен указывает место, где Драгос спрятал своего отца.