Книга Утерянное Евангелие. Книга 1 - Константин Стогний

— Подумай о моем предложении, — сказал король Дании, вставая с колена. Харальд посмотрел на своего воина, взглядом приказав сторожить пленника, и ушел.

Торгисль был привязан к дереву точно так же, как и новгородский воевода. Только с ним никто не разговаривал. Сторожащий его дан сидел рядышком и перебирал четки. Торгисль закинул голову к небу и рассматривал в утреннем свете листья дерева, под которым он сидел. Судя по трещинам в корнях, дерево было старое и уже начало гнить. На высоте около пяти метров его венчало густое сплетение ветвей с темно-зеленой листвой, а в полутора-двух метрах над землей к стволу прилепилась птица поразительной красоты размером с ладонь. Преобладающая интенсивная бархатисто-зеленая окраска переходила на шее и голове в темно-голубую с алыми и вишневыми метинами. Глаза — большие, умные, черные.

По беспокойству птицы Торгисль почувствовал, что к ним кто-то подкрадывается. Почти не меняя положения головы, норвежец всмотрелся в заросли кустов за датским воином. Так и есть: там виднелся движущийся краешек одежды Улиты.

Торгисль медленно вернул голову в нормальное положение и сквозь ресницы осмотрел дана. Тот, видать, молился, чтобы не уснуть. Бросалось в глаза, что за последние часы он изрядно вымотался. Кожаный шлем сдвинут на затылок, светлые кудри спутаны, глаза мутновато-стеклянные, как у человека, которого вдруг разбудили и он еще не переступил рубеж между сном и явью. В движениях ощущалась некоторая неуверенность.

Когда норвежец убедился, что девушка смотрит на него, он слегка приподнял расставленные руки, чтобы она увидела на его запястьях веревки, уходящие за толстый ствол. Торгисль кивнул Улите головой — мол, поняла?

Это движение заметил его стражник.

— Ну же! — обратился к нему Торгисль. — Всего глоток!

Дан подумал, что пленник вымаливает у него воды из его кожаной фляжки, что лежала тут же на земле.

Страж взял фляжку, побулькал остатками воды, встал и подошел к Торгислю. По движению стража было видно, что он не собирается наклоняться к пленнику. Норвежец подумал, что дан сейчас будет лить воду сверху струйкой и открыл рот пошире. Но злой датский шутник просто вылил воду на землю рядом с ним.

Торгисль возмущенно захлопнул рот. Дан уже набрал в легкие воздуха, чтобы расхохотаться, но в этот момент к нему сзади бросилась Улита и воткнула в его поясницу свой нож, которым сутки назад она зарезала собственного дядю.

Страж с ножом в пояснице издал хриплый стон. Улита вынимала из него клинок, когда он развернулся и повалил ее на землю.

— В шею сзади! — скомандовал норвежец.

Девушка вонзила нож дану в шею с левой стороны.

— Еще! — приказал Торгисль.

Улита выдернула нож и вогнала его в датскую шею снова. Дан навалился на нее и душил за горло двумя руками. Девушка покачала клинком в шее стражника, и горячая кровь брызнула сначала ей на руку, а потом залила лицо. Дан забулькал и отвалился в сторону, пытаясь рукой задержать вырывающуюся из него жизнь. Он еще не умер, когда пленник приказал девушке:

— Быстрее разрежь мои путы!

Но девушка никак не могла отдышаться, она втягивала ртом утренний воздух вместе с кровью мужчины, стекающей по ее лицу, но ей все было мало.

Добрыня и Велига были привязаны к деревьям друг напротив друга. Когда Торгисль появился перед стражами, один из данов поднялся первым, и норвежец выверенным движением полоснул его лезвием по шее. Он даже глаз успел закрыть, зная, что в него брызнет горячим. Второй страж вскочил и успел занести меч, но Торгисль поднырнул под него и воткнул клинок прямо в солнечное сплетение — между нашитыми на кожаную куртку металлическими пластинами.

— Ты цел? — спросил норвежец у полянина, разрезая его путы.

— А чего мне сделается? — хохотнул чубатый.

Добрыню освободила Улита.

— Где Владимир? — поинтересовался Торгисль, освобождая Сигурда, предварительно воткнув кинжал в глаз его стражу.

— Ушел с ними, — ответил воевода.

— Чтобы встретиться с их святыми и преклониться перед их Христом, — добавил Велига.

Торгислю было очень неловко встречаться глазами с Велигой, который смотрел на него взглядом «Ну, я же тебе говорил?!»

Когда совсем рассвело, они нашли тот рунический камень, который искали. Сигурд напряженно вглядывался в руны, но ничего не смог разобрать. Он попытался очистить надпись от наросшего мха.

— Не нужно! — вмешался Велига. — Не трогай! Это не к добру.

— Чтобы найти Харальда, мы должны были сначала найти этот камень! — возразил воевода. — Что тут написано, Улита?

Девушка тоже принялась всматриваться в руны и наконец сказала:

— Не о том, как найти Харальда. Здесь говорится, что Синезубый «покорил всю Данию».

— Что это значит? — спросил Добрыня у датчанки.

— Это значит, что надо искать следы лошадей, пока их не смыло дождем, — ответил за девушку Торгисль.

А дождь, поначалу слегка накрапывающий, действительно все усиливался.

— Я в этих вещах разбираюсь, — заявил Велига. — Знаки недобрые, если мы опять войдем в этот лес — мы покойники!

— Ты покойник, если не войдешь! — выхватив из ножен меч и приставив его к кадыку Велиги, заявил Сигурд.

Ко всеобщему облегчению, во второй половине дня облачный полог раздвинулся и в небе наметились голубые просветы. Где-то к обеду пеший отряд Сигурда нагнал по лесной тропе конный отряд Харальда. Конники как раз спешились близ одинокой каменной церкви, построенной в виде дозорной башни с деревянной крышей, круто нависающей над широким крыльцом и винтовой каменной лестницей. У церкви были расположены могилы и каменные кресты с кругом на перекрестье.

Небо совсем расчистилось, и над землей могил курились струйки пара. Яркое солнце высветило пойманные листвой и цветками дождевые капли, они мерцали среди зелени ветвей, точно упавшие с неба созвездия. Ливень безжалостно исхлестал вересковые кусты, и каждый куст, пылающий алыми, желтыми и оранжевыми листьями, стоял в широком круге сбитых листков, будто в луже собственной крови.

Сигурда немало удивило, что у Владимира на месте его меч, но раздумывать было недосуг. Дождавшись, когда процессия из шести мужчин оставит без внимания замыкающего короля, воевода бросился к нему и, схватив за волосы, приставил к горлу острый листовидный кинжал.

— Бросьте оружие и отпустите князя! — приказал воевода.

— Ты посмеешь осквернить храм Божий? — просипел король из-под его кинжала.

— Это всего лишь помещение с дверью и светильниками, не лучше и не хуже прочих, — прорычал воевода и приказал «черным» данам: — А теперь опустите оружие и отпустите князя!

Датский король с крепко сжатыми губами покивал головой, подтверждая для своих подданных действительность приказа новгородского воеводы. Его воины побросали мечи на землю. Когда железо попадало на камни, раздавался характерный звук, который заставлял всех вздрагивать. Нервы были натянуты, как тугие струны.