Книга Гора раздора - Ирина Шевченко

— Волки, — опять перебил рассказчика Тэйт. — Что не так с волками?

Странный вопрос, но Эгери понял.

— С волками все так. — Гоблин снял очки и утер рукавом слезящиеся глаза. — Изначально в них нет зла, как и в любой бессловесной твари. В доброе время они могут быть добрыми соседями. Но в лихое… Волки — проводники. Они могут перемещаться между нашим миром и миром духов. И духи легче, чем с иными животными, устанавливают с ними связь. Для светлых духов они становятся вестниками. Для темных — оружием.

Темные духи коварны, но и сильны. И силой делятся охотно, знай только не забывай поить их свежей кровью. Призвавший их шаман хотел мести, но неожиданно для себя получил невероятное могущество. «Одно другому не мешает», — наверное, думал он, продолжая призывать беды на головы соплеменников и прикидывая, не попросить ли у вождя еще семерых дочерей. После, видимо, остыл и понял, что с таким количеством жен просто не справится даже с помощью духов, и, явившись снова к вождю, повторно потребовал от того семерых дочерей на свое брачное ложе, а вдобавок — семерых сыновей себе в услужение. Но если с мыслью выдать дочерей замуж вождь уже смирился, то сделать сыновей рабами категорически отказался. Шаман сделал вид, что согласен на компромисс, разогнал волков, унял ветер… Отпраздновал свадьбу с семью красавицами, а после первой брачной ночи увел всех семерых в горы. Как тех коз.

Темные духи любят темные души и свежую кровь.

— Он обрел силу, какой прежде не обладал ни один шаман, — сказал Эгери. — Но потерял то, что имел от рождения. Духи живого отвернулись от него. Он не мог больше творить добро и стал творить зло. Похищал детей у родителей, чтобы принести в жертву. Отбирал жен у мужей. Пил кровь убитых и в том сравнялся и силами, которым служил, — при жизни сам почти сделался темным духом. А духи бессмертны, как вы знаете. Он прожил долгую-долгую жизнь и не собирался умирать, тогда как некогда процветавшее племя погибало. На счастье, за прошедшее время в племени родился новый шаман. Его некому было учить, но это не мешало ему слышать голоса мира. Он спрашивал у них, как помочь своему народу, и однажды получил ответ. «Попроси создателей», — сказали ему.

Одной из ночей новый шаман увел часть племени в горы… Нет, не приносить их в жертву, как это делал его предшественник. Там, в горах, они искали укромное место, чтобы построить ловушку для зла и не дать ему разрастись. Если верить танцующим на скальном камне гоблинам, ушло двадцать лет на то, чтобы превратить найденную пещеру в святилище всех богов: выровнять пол, воздвигнуть алтари и высечь на стенах историю и предупреждение, которое могло стать пророчеством. Вернее, стало им, потому что ловушка была открыта не гоблинами, а людьми, не внявшими предостережению, даже не увидевшими его…

Стоило учиться семь лет, а потом еще двенадцать разъезжать по всему королевству от племени к племени, собирать легенды и писать монографии, чтобы на пике карьеры выпустить в мир бессмертное зло!

— Не вини себя, Пэтси, — покачал головой Эгери. — Не ты открыла пещеру. Не ты вынесла кость, к которой привязан неупокоенный. Но ты можешь остановить это. Вы можете. — Старик перевел взгляд на Тэйта. — Так же как это сделали те, кто построил это место. Не случайно они запечатали силу создателей в священных сосудах. Значит, предвидели, что она еще пригодится. Возможно, случившееся теперь было предопределено еще тогда.

— Возможно, — уныло отозвалась Пэт. Слова старика ее не успокоили, но она всегда предпочитала решительные действия бесполезным сожалениям. — Что именно они сделали? Те, первые получившие дары богов?

То, как Эгери пожал плечами, ей очень и очень не понравилось.

— Тут нет подробных инструкций, — сказал он, указывая на стену. — Сама прочти, если не веришь моим словам. Сказано лишь, что та, кто владела даром Возлюбленной, заманила темного шамана в ловушку. Избранник Воина убил его и отделил голову от туловища, отчленив при этом один из позвонков. Тело и голову они сожгли и развеяли пепел по ветру, а единственную оставшуюся кость, к которой вынужденно привязался дух, избранник Мэйтина-Вершителя залил светом луны и оставил между алтарей, откуда дух самостоятельно не вырвался бы. А чтобы никто не помог ему в этом, Шутник руками своего избранного запечатал ловушку. Это все, что я могу разобрать. Думаю, остальное вы сами узнаете в положенный срок.

Патрисия растерянно посмотрела на Тэйта. Тот стоял, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел на алтарь Эллой. Почувствовав взгляд Пэт, встряхнулся и с усмешкой передернул плечами.

— Проще простого. Главное, найти одержимого, притащить сюда и отрубить ему голову… Да?

Пэт живо представила себе описанное действо и тяжело сглотнула.

— Мне нужно на свежий воздух, — выдавила через силу.

— Мне тоже, — угрюмо проговорил алхимик, протягивая ей руку.

Эгери задержался, чтобы изучить надписи до конца.

У входа в пещеру суетились охранники и храпели недовольно их лошади, на которых в спешке навьючивали поклажу.

Один из магов окликнул Тэйта, но тот отмахнулся и прошел мимо, уводя за собой Патрисию. Усадил ее на валун у тропы, а сам устроился прямо на траве, закрыл глаза и подставил лицо ласковому ветерку. Жаль, тот был слишком легким и теплым, чтобы остудить горящий лоб.

— Ты действительно справился с высшим демоном? — отрешенно спросила госпожа профессор.

— Не я, — отозвался Тэйт. — Я так, поспособствовал немного. Совсем немного, если начистоту.

— Расскажешь?

— Обязательно. Но не сейчас. — Он заставил себя улыбнуться. — Под эту историю нужен соответствующий антураж. Ночь, свечи, бутылка хорошего вина… Понимаешь?

— Угу. Просто… Не хочу обсуждать отрубленные головы…

— Да уж, не лучшая тема. Но, быть может, нам и не придется…

— Расскажи о горе, — быстро перебила Пэт.

— О чем?

— Об этой горе. Когда мы ехали сюда в первый раз, ты сказал, что есть какая-то легенда о парне, который ждал тут свою возлюбленную. Я знаю много местных легенд, но эту помню совсем плохо.

Она готова была говорить о чем угодно, лишь бы отвлечься. Но вряд ли получится.

— Я все рассказал тебе в тот раз. Парень ждал, девушку выдали за другого. Прости, но это не самая интересная легенда.

— Он умер в ожидании?

— Нет. Замерз, оголодал. Затем вернулся в город и прибился к охране почтового дилижанса.

— А она? Тогда ты остановился на том, что ее муж узнал, что был у нее не первым, и?..

— Расстроился, видимо, — пожал плечами Тэйт. — Схватил топор. Но потом вспомнил, что за жену отдал ее отцу целую корову, да и свободных женщин в Расселе в те времена было немного. Так что он ограничился поркой и душевной беседой.

— М-да. — Патрисия тяжело вздохнула. — Ты прав, легенда так себе. Особенно в сравнении с той, что рассказал Эгери. Но все же гора Надежды звучит лучше, чем гора Чокнутого Шамана, да?