Книга Возвращение к вершинам - Артем Каменистый

— У меня для такого дела есть пара специальных болтов, рана круче, чем от любой пули, все равно что топором прорубили.

— Ну-ну… Миша — серьезный зверь, ты лучше с КамАЗом на скорости пошути, чем с топтыгиным.

— Да все будет пучком, не грузись.

Мазила аккуратно придвинул взведенный арбалет, зарядил болт с некрасиво широким наконечником, на угловато обрезанную штыковую лопату похож. Прижал приклад к плечу, чуть приподнялся, навел оружие на зверя, выждал, когда тот остановится после неудачной попытки достать очередную рыбу, и плавно потянул за спусковую скобу.

Арбалет гулко щелкнул, звук такой, что с луком ни за что не перепутаешь, болт выбил кровавый фонтанчик почти точно между лопатками медведя. Зверь взревел, выскочил из воды, и тут же лапы его сложились, бурая туша неряшливой грудой разлеглась на берегу.

Мазила начал заново взводить оружие, при этом небрежно заявив:

— Я же говорил, что все будет пучком. Сразу свалился. Рогов, зови народ, разделывать надо. И хорошо бы шкуру прихватить, она ничего на вид, на пару шуб должно хватить.

— Погодите с народом, — недовольно произнес Киря. — Глянуть надо, как там зверь.

— Да что с ним не так?

— А то, что убедиться четко надо. Уже устал тебе, дуралею смешному, втолковывать, что шутить с ними не надо. Экие вы, горные люди, непонятливые.

— Ну давай, пошли сходим. Убедимся, что он дохлый. Мне и отсюда прекрасно видно, это вы, тетери равнинные, в упор слона не замечаете.

— Вот сейчас и проверим на деле, кто тетеря и где слон.

Спустившись по крутому склону, Киря остановился в десятке шагов от зверя, направив на него копье, и с подчеркнуто-издевательской рассеянностью спросил:

— Мазила ты наш снайперский, ты случайно ничего подозрительного не замечаешь?

— Замечаю, что дохлый мишка лежит и никто его не свежует.

— Говоря по правде, я в медведях не очень разбираюсь. Но вот что хочу тебе сказать — у местных уши всегда торчком. Давно заметил. У неместных, кстати, тоже.

— Ну да, у этого тоже торчком.

— Но тут есть один важный нюанс, глупым и недалеким людям неизвестный. Торчком они у мишки стоят, только покуда он жив. Как только помрет, так сразу опадают вялыми лопухами. То есть в данном случае…

Договорить Киря не успел. Медведь будто понял, о чем идет речь. Осознав, что нехитрый трюк разоблачен, резво вскочил, с утробным рыком помчался на тройку людей. Да так резво, будто не обременен тяжелой раной в спине и немалой кровопотерей. На последних шагах стремительно поднялся, чтобы обрушиться всем весом, порвать, подмять.

И обиженно тявкнул, нанизывая себя на ловко подставленное Кирей копье. А тот, отскочив в сторону от агонизирующей туши, как ни в чем не бывало закончил речь:

— То есть в данном случае мы имеем медведя-притворщика, устроившего засаду на недалекого охотничка, коим ты, Мазила, и являешься. Мать твою за ногу! Да ты своей смертью точно не помрешь!

Стрелок, выйдя из оцепенения, охватившего его при неожиданной атаке зверя, судорожно разрядил арбалет в подрагивающую тушу и не своим голосом выкрикнул:

— Да что за дела с этим медведем?!

— Дела самые что ни на есть простые, блохастый мишка поумнее тебя оказался, — охотно ответил Киря. — И вообще, боец, это залет. Не будь рядом с тобой, наивным балбесом, такого мудрого человека, как я, — все бы закончилось так плохо, что зеленка в таких случаях не помогает. Так что беги наверх, зови ребят и в первых рядах занимайся тушей. Так сказать, искупай свою огорчительную промашку плодотворным трудом и впредь не спорь со мной, не то опять опозоришься.

По мнению Рогова — урок рискованный, не та ситуация, чтобы играть на публику. В новой жизни он неоднократно сталкивался с косолапыми, опыта хватает. Иногда расходились мирно, иногда охотились ради мяса и шкур, иногда звери пытались охотиться на людей. Случалось даже с частичным успехом: парочку ребят медведи крепко покалечили. Спасибо, что без смертей обошлось. Однажды в лесу нашли остатки медвежьего пиршества — кучу разбросанных костей. Человеческих. И судя по обрывкам современного тряпья — съели землянина. Не поселкового — кого-то из другой группы или одиночку. Но повесить на топтыгина убийство не смогли: он ведь мог и мертвым полакомиться, это дело их не смущает.

Рогов тоже видел, что медведь не убит наповал. А пока такой зверь жив — он опасен. То есть небрежно к нему подходить, что-то выговаривая при этом неопытному охотнику, — опасная затея. Но Кирю не исправить, любит пошутить на грани фола, и пока что все проходило без печальных последствий.

Однако по этому случаю надо будет высказать ему пару слов. Все же зарывается, нельзя так рисковать, ведь раненый медведь — не ласковый котенок.

Выскажет еще. Чуть позже.

Отряду улыбнулась удача. Боец должен полноценно питаться, а им так и приходилось налегать на опостылевшую рыбу — основу рациона. Да и припасы невелики, так что по пути использовали любую возможность подкрепиться за счет местных ресурсов.

Сейчас неплохо подкрепятся — медведь не из мелких. Даже если взять лишь самые лакомые куски, все равно немало достанется. Если переносить мясо завернутым в крапиву и лопухи да прикрывая от мух, несколько дней легко протянет. Кормежка при этом получится обильной, прихваченную копченую и соленую рыбу можно не трогать, приберечь на черный день.

Одно в медвежатине напрягает — рискованное мясо. Слишком много паразитов может оказаться у зверюги, в том числе и смертельно опасных. Ничего удивительного, учитывая его жадную всеядность и отсутствие ветеринарного контроля. Особое опасение у знатоков вопроса вызывала проблема трихинеллеза: пораженным этой заразой не очень-то помогает даже современная медицина, что уж тут говорить о почти первобытных условиях. После экспедиции в горы Рогов принес много чего согласно списку, в том числе и микроскоп, достаточно мощный для уверенного обнаружения опасных личинок. Так что в поселке вопрос с проблемными животными стоит не так остро, как прежде.

Но в отряде такого микроскопа нет, и потому остается единственный выход — интенсивная термическая обработка. Мясо надо резать тонкими ломтями и на совесть прожаривать или варить не меньше трех часов такими же мелкими кусками. Естественно, вкусу и питательности на пользу такое не пойдет, но жесткая кулинария сводит к минимуму риск заражения, а жизнь и здоровье дороже.

Хотя насчет минимума риска — спорят до сих пор. Некоторые категорически против разрешать есть даже зажаренное до черноты мясо, если оно не обследовано. И плевать, что его есть невозможно, — все равно считают опасным.

Нет, так зажаривать не станут. Лучше уж варить. Хорошо варить, разваривать. Тоже на пользу вкусу не идет, но даже разваренное до состояния соплей мясо куда лучше рыбы — за это время Рогов и прочие наелись даров рек и озер на всю оставшуюся жизнь.

Глава 25

Селение большим не назовешь, всего лишь четыре хижины, и ни одна из них не выглядит большой, что нередко можно наблюдать в приличных деревнях троглодитов. Здешние ваксы прозябали на слиянии пары скромных речушек, стекавших с предгорий. Даже объединившиеся воды ничего серьезного собой не представляли, по сути — крупный ручей, через который почти везде можно перебраться, не замочив колен. Но в этих краях природа не загажена, антропогенной нагрузки всего ничего, рыба обитает чуть ли не в любой луже, а для дикарей — это решающий фактор, она основа их рациона.