Книга Обманка - Филиппа Грегори

– И позволив фальшивомонетчикам скрыться, а обменному курсу обвалиться, мы разорили множество достойных людей и подорвали доверие к Венеции, – добавил брат Пьетро. – Я еще никогда не участвовал в таком катастрофическом расследовании.

– А что он делает, когда недоволен? – нервно спросил Лука.

Брат Пьетро пожал плечами:

– Не знаю. Я еще никогда не терпел такой неудачи. Я никогда не состоял при расследователе, который не сообщал о преступлении, который общался с преступниками и нарушал приказы.

Наступила ужасающая тишина.

– Мне очень жаль, – смущенно проговорил Лука. – Жаль, что подвел Орден, и его, и тебя.

К его изумлению, брат Пьетро поднял голову и одарил его одной из своих редких улыбок.

– Передо мной можно не извиняться, – сказал он. – Ты узнавал правду, как делаешь это всегда: упорно и неотступно, со вспышками удивительной прозорливости. Однако правда в том, что спекуляции, получение прибыли и торговля – гнилое дело, и оно скукоживается, словно гнилое яблоко, выеденное червяками. Милорд знает это не хуже нас с тобой. Он направил нас в город тщеславия, и мы увидели его уродливое лицо. Сами мы ничего дурного не сделали, однако мы следовали его указаниям в греховном мире. Если бы мы донесли на фальшивомонетчиков раньше, они все равно могли скрыться. Сбежать им помогли Ишрак и Фрейзе, а не мы, члены Ордена. И даже если бы смогли остановить их быстрее, мы все равно опоздали бы: к тому времени, когда мы все узнали, они уже вывели поддельные монеты на рынок.

– Спасибо, – все так же смущенно отозвался Лука. – Ты очень добр, что прощаешь мне мои ошибки. Ты хотел донести о мошенниках быстрее, и ты был прав. Нам следовало бы поступить именно так. И спасибо тебе, что спас Фрейзе.

Брат Пьетро отвернулся.

– Об этом мы говорить не будем, – потребовал он. – И в докладе об этом не скажем.

* * *

Когда на следующий день Лука спустился к завтраку, Изольда уже ждала его.

– Я не смогла заснуть, все думала о твоем отце, – сказала она. – Я молилась, чтобы его успели выкупить до того, как туда дойдут новости про нобли.

Юное красивое лицо Луки казалось осунувшимся.

– Я тоже не спал, – признался он. – Но чтобы увидеть отца Пьетро, нам придется ждать конца службы – если он сегодня придет на свое место. Он может и вообще не прийти.

– Давай пойдем в храм и помолимся, – предложила она. – А потом мы могли бы пройти до Риальто. Мне можно пойти с тобой?

Лука пожал плечами:

– Поскольку теперь никого уже не интересует, кто мы такие, не вижу, почему бы тебе нельзя было со мной пойти.

– Я хочу с тобой пойти, – твердо сказала она.

– Мы все пойдем, – пробормотал он, занятый мыслями об отце.

Она робко протянула к нему руку, но Лука уже отвернулся и, высунувшись на лестницу, позвал Фрейзе. Он стоял к ней спиной и даже не почувствовал ее прикосновения, когда она тихо поцеловала кончики пальцев и перенесла свой поцелуй на обшлаг его камзола.

* * *

Как только они впятером вышли из дома, то сразу поняли, что на город обрушилась какая-то новая катастрофа. Люди толпились на углах улиц, и лица у всех были серьезными. Все говорили шепотом, словно город посетила смерть. Гондольеры не пели, хотя движение по каналу было оживленным, и не кричали разносчики, предлагающие свои товары. Все спрятали яркие наряды: из разоренного города исчезла атмосфера праздника. Пост пришел в Венецию раньше срока – ранний и холодный.

– Что тут еще? – встревоженно спросил Лука.

Все пятеро быстро пошли к площади Сан-Марко, где увидели, что многие торговцы уже собрались там – а на причалах стояли заморские купцы в ярких костюмах, окруженные своими рабами. Балкон у окна дожа был завешан флагами и штандартами.

– Похоже, он собирается обратиться к жителям, – сказал брат Пьетро. – Нам стоит подождать и послушать, что именно он скажет.

Фрейзе и Лука встали по обе стороны от девушек, стараясь защитить их от напора толпы.

– Как ты думаешь, что происходит? – тихо спросила Изольда у Луки.

Он покачал головой.

– Это будет по поводу золотых ноблей?

– Вряд ли. Поскольку дож уже назначил цену, то говорить больше не о чем.

Раздался звонкий голос трубы – и дож вышел на балкон. Подняв руки, он приветствовал толпу, а потом медленно снял свою необычную шляпу и поклонился.

– Он – гражданин Венецианской республики, как и все они, – пояснил брат Пьетро. – Здесь очень необычная система. Он не король и не сеньор – он один из граждан, его выбрали на эту должность. Вот он и показывает, что он им служит. Он выходит к ним с непокрытой головой.

В ответ все присутствующие сняли шляпы. Изольда с Ишрак чуть поклонились и замерли.

– Мне жаль, что у меня для вас дурные вести, – сказал дож так громко и четко, что его было слышно даже на самом дальнем краю толпы. – Как вы знаете, золотые нобли, которые изготавливали здесь, в городе, без нашего ведома и согласия, нас подвели. Кровоточащие нобли можно будет обменять – по три нобля за дукат. И не больше, чем по тридцать ноблей на человека в день.

По толпе пробежал шепоток, однако большинство слышали прокламацию еще накануне, так что эта плохая новость была старой.

– Сегодня я получил официальный протест от посла Оттоманской империи, – продолжил дож.

На площади мгновенно воцарилась тишина, только где-то на краю толпы кто-то коротко застонал. Оттоманская империя была самой влиятельной силой в мире. Ненадежный мир между Оттоманской империей и Венецией был необходим для выживания города. Турки правили бал на Средиземном и Черном морях. Их армии захватили земли восточнее Венеции. Если посол Оттоманской империи недоволен, то на город надвигается ужасающая опасность.

– Оказалось, что христианские страны, выплачивающие дань Оттоманской империи, в этом году сделали это только золотыми ноблями, – сказал дож. – Увы… – Он ненадолго замолчал, а потом повторил: – Увы.

Толпа ответила тихим стоном.

– Увы нам. Турки считают, что мы осознанно отдали им ничего не стоящий мусор. Поэтому они говорят, что мы не выплатили им должную дань, как было оговорено. Говорят, что мы обещали платить золотыми ноблями, а отправили им ржавчину.

Все присутствующие тихо ахнули. Невыплата дани Оттоманской империи повлечет за собой немедленное и суровое наказание, которому подвергнутся все страны, обязанные платить дань. Это приведет к новой войне, и тысячи человек погибнут под натиском непобедимой оттоманской армии.

– Поэтому мы повышаем налог на каждый дом в Венеции: это поможет нам расплатиться с огромным долгом, – твердо произнес дож. – Я и каждый член Совета будем платить – и дадим городу заем из наших личных средств. Я призываю вас всех платить полностью, платить золотом, ради нашего города и нашей великой республики. Если вам придется продать драгоценности жены – сделайте это, если придется содрать позолоту с мебели – сделайте это, если придется срезать ручки с золотых ворот – сделайте это. Я возьму драгоценности моей жены, драгоценности моей матери. Я соскребу сусальное золото с моего трона. Я сниму золотые ручки с дверей, продам лучшие картины из своих комнат. Мы все должны отдать свои самые дорогие сокровища. Настало тяжелое время, вы должны откликнуться. Да благословит вас Бог, да спасет Бог Венецию.