Книга 200 мифов народов мира - Юрий Пернатьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Узнав, что надежды на заговор рухнули, Тарквиний Гордый решил собрать войско этрусков и двинуться на Рим, обещая воинам богатую добычу. Едва отряд под предводительством Тарквиния вступил в римские владения, консулы двинулись им навстречу. Впереди с обеих сторон выступала конная разведка. Брут, окруженный ликторами, ехал в первых рядах отряда. Аррунс, сын Тарквиния, увидев его, с воплем «Боги, отомстите за царей!» ринулся навстречу римской коннице. Брут с юношеским пылом бросился навстречу врагу. Соперники с такой силой вонзили свои копья друг в друга, что насквозь пробили щиты, получив смертельные раны. Оба рухнули с коней.
Победа римлян была решена богом Сильваном, наведшим ужас на войско Тарквиния. Громовой голос бога провещал из леса: «В битве пало одним этруском больше – в сражении верх взяли римляне».
После битвы погибшего Брута почтили пышной погребальной церемонией. Весь Рим скорбел о мужественном и благородном воине, который превыше всего ценил свободу отечества. Но еще более почетным было объявление годичного траура, в течение которого римские женщины оплакивали Брута как сурового мстителя за поруганное женское достоинство.
Тем временем Тарквиний нашел поддержку в лице этруска Порсенны, царя города Клузия, которого он склонил на свою сторону обещанием союза с Римом, если снова воцарится на престоле. Вступив в обширные римские пределы, Порсенна занял Яникульский холм, который был соединен с остальными холмами мостом через Тибр. Охранявшие мост римские воины, увидев, что с занятого неприятелем Яникульского холма на них наступает враг, в смятении бросили оружие и обратились в бегство.
Напрасно воин по имени Гораций Коклес пытался сдержать отступающих. Он приказал воинам разрушить мост, чтобы враг не смог по нему пройти, сам же остался один, прикрывшись щитом перед лицом неприятеля, ожидая рукопашной схватки. За его спиной пылал рухнувший мост, с грохотом обрушивались в воды Тибра бревна и доски, и даже двое воинов, которые остались, чтобы прикрыть Коклеса, были вынуждены отступить.
Подошедшие на близкое расстояние этруски остановились, глядя в изумлении на могучего и совершенно одинокого защитника моста. Римлянин, окинув суровым взором знатных этрусков, невольно замешкавшихся с нападением, бросил им в лицо оскорбительные слова, назвав их царскими рабами, которые, не имея собственной свободы, идут отнимать чужую.
После таких дерзких речей на Коклеса обрушился дождь стрел, вонзившихся в щит храбреца. Тесня друг друга, этрусские воины ринулись на отважного римлянина, но в это время за спиной Коклеса со страшным треском обрушились в Тибр остатки моста, а сам Коклес, призвав на помощь бога реки, не снимая доспехов, бросился в воду и переплыл на свой берег под радостные возгласы товарищей по оружию. За отвагу он был удостоен высокой награды.
Потерпев первую неудачу в наступлении на Рим, царь этрусков Порсенна решил взять его осадой. Он стал лагерем на берегу Тибра, а его воинам было поручено следить, чтобы в Рим не подвозили припасы. Положение в городе осложнилось, что угрожало жителям болезнями и голодом. Тогда юноша по имени Гай Муций, происходивший из знатной семьи, по согласованию с сенаторами принял смелое решение покончить с Порсенной, пробравшись в его лагерь.
Спрятав оружие под одеждой, он проник во вражеский лагерь и, оценив ситуацию, нанес смертельный удар человеку, похожему на Порсенну. Смельчака тут же схватили царские телохранители, и Гай Муций с ужасом понял, что им убит не Порсенна, а его секретарь; сам же царь остался невредим.
Разгневанный Порсенна немедленно потребовал, чтобы пленник назвал тех, кто послал его на убийство. Римлянин молчал. Тогда царь приказал развести костер, угрожая сожжением заживо, если тот не назовет имен заговорщиков. Муций сделал шаг к алтарю, на котором пылал огонь, и спокойно опустил руку в пламя. Словно не замечая, что горит его живая плоть, спокойно сказал, обращаясь к оцепеневшему царю: «Вот тебе доказательство, чтобы ты понял, как мало ценят свое тело те, кто провидит великую славу!»
Восхищенный мужеством пленника, Порсенна приказал оттащить его от огня и предложил уйти с миром. На прощание воин открыл царю, что триста доблестных римских юношей поставили себе целью убить правителя.
Встревоженный такими словами, Порсенна понял, что с этой поры его жизнь находится под угрозой. Тут же, вслед за Муцием, царь направил посольство в Рим с предложением мирных переговоров. Вскоре осада была снята и войско Порсенны удалилось из пределов римской земли. За великую доблесть Гай Муций, прозванный Сцеволой, получил во владение поле за Тибром, которое стало называться Муциевыми лугами.
Так безуспешно закончилась попытка Тарквиния Гордого вновь воцариться в Риме. После этого само слово «царь» стало ненавистным для свободного римлянина, ибо с этим понятием было связано представление о неограниченном произволе и деспотизме. Был даже издан специальный закон о тех, кого подозревали в стремлении к царскому венцу. Если подобное намерение было доказуемо, то таким честолюбцам грозила смертная казнь.
Германо-скандинавский эпос хорошо известен благодаря своду древнеисландских песен о богах и героях «Старшая Эдда» и книге «Младшая Эдда», созданной скальдом Снорри Стурлусоном в XIII в. К тому же ряду принадлежат хроники Стурлусона, которые обычно воспринимаются как своего рода историческая аллегория.
Мир скандинавской мифологии составляют две проекции.
Горизонтальная построена на противопоставлении освоенного и обитаемого людьми Митгарда и каменистой и холодной окраины земли Утгарда, а также находящемуся вокруг земли океану, где живет змей Ёрмунганд.
Вертикальная проекция представлена мировым древом – ясенем Иггдрасиль. Оно связывает землю людей с небом – жилищем богов. Ниже расположен рай для павших воинов – Вальхалла и подземное царство мертвых богини Хель.
По временной шкале все истории можно подразделить на мифы творения и конца мира. Мир возникает из воды и огня и погибает от пожара и наводнения, являя собой свеобразную космогоническую и эсхатологическую симметрию.
Скандинавские мифы – это, по сути, одно большое эпическое повествование, что в какой-то мере роднит его со многими другими мифологиями мира, и это вполне естественно, ведь вначале мифы существуют в рассказах и пересказах, а затем находится автор, который берет на себя труд запечатлеть все эти сказания с возможным их переосмыслением.
Как бы то ни было, скандинавские мифы до нас дошли в относительной цельности, что дает возможность лучше понять жизнь и верования легендарных северных племен, созидавших свою страну согласно традициям, завещанным древними творцами-основателями.
Что было в начале времен, не ведомо никому, ибо не было ни одной живой души, которая смогла бы о том поведать. Известно только, что простиралась одна огромная бездна, именуемая Гинунгагап. Солнце еще не ведало, где его дом, звезды не ведали, где им сиять, месяц еще не ведал своей подлинной силы.
