Книга Эдинбург. История города - Майкл Фрай

Затем на одном из собраний Вир принялся перечислять совершенные им преступления: инцест, сатанизм, колдовство. Его сестра подтвердила эти слова, прибавив, что источником его демонической силы был тот самый черный посох. Его товарищи по вере посчитали, что Вир лишился рассудка, но сообщили об этой паре городскому совету. Случай показался достаточно серьезным для того, чтобы допрос Вира и его сестры проводил лично лорд-мэр, сэр Эндрю Рамсей. Они сказали, что много лет назад заключили договор с дьяволом. На свет вышло, что они еще подростками имели противоестественную связь; еще одна их сестра узнала об этом и донесла; родители отослали Гризель прочь. Позднее, в 1651 году, один священник в ужасе узнал, что какого-то путешественника застали неподалеку совершавшим половой акт со своей кобылой. На поиски преступника отправили вооруженный патруль, но когда подозреваемым оказался благочестивый майор Вир, с возмущением отрицавший свою вину, ему поверили, а женщину, которая донесла на него, выпороли. Тем временем Вир вступил в инцестуальную связь со своей приемной дочерью, которую, когда та забеременела, выдал за английского солдата. Кроме того, Вир двадцать лет подряд насиловал свою служанку. После смерти жены он послал за Гризель, которая в то время держала школу в Далките. Она приехала жить к нему в Уэст-Боу.

Чету Виров судили за колдовство, признали виновными и приговорили к смерти. Томас, который всю жизнь вел себя как один из избранных, теперь знал, что он — нечестивец. Он не молился сам и не давал священникам молиться за него: к чему, если, согласно кальвинистской доктрине, ему суждено вечное проклятие? Даже на костре он отказался покаяться. Палач обвязал его шею веревкой и велел сказать: «Боже, смилуйся надо мной». На это Вир ответил: «Оставьте, не буду. Я всю жизнь жил как скот и умру как скот». Его задушили, а тело вместе с посохом сожгли. Гризель была повешена на следующий день. Она объявила, что желает умереть как можно более постыдным образом. На эшафоте она попыталась раздеться донага, но палач связал ее и столкнул с лестницы.[184]

* * *

Пока в Эдинбурге разворачивалась жуткая история вышеупомянутого судебного преследования, среди приверженцев епископальной церкви нашелся человек, который оказался сторонником умеренного курса. Это был Джеймс Шарп, который начал свою карьеру в качестве регента в университете Сент-Эндрюса, затем поступил на службу к Монку и стал священником в Крейле (графство Файф), пока не перебрался вслед за Монком в Англию в 1660 году. Шарп пользовался таким доверием, что был включен в состав посольства, направленного в Голландию для переговоров о возвращении Карла II. Мало кто из крейлских священников имел возможность посмотреть на короля. Когда Шарп вернулся в Эдинбург с письмом от его величества, из которого было ясно, что Карл II благосклонно относится к умеренным пресвитерианам, его встретили как героя дня, избавившего страну от страхов и сомнений в то время, когда законное правительство в Шотландии еще не восстановлено. Упомянутые умеренные пресвитериане надеялись вернуть себе законное, по их мнению, место во главе церкви. Их надеждам не суждено было оправдаться. Вместо этого на коне опять оказались епископы. И во главе совершенно неожиданно встал Шарп в качестве архиепископа и примаса всей Шотландии. В его лице мы видим пример человека, никогда не пользовавшегося популярностью — шотландца, стремящегося к наживе и высокому положению.

Враги Шарпа называли его Иудой, и все же, даже не получая за свои труды признания, он действительно пытался даже при самых неблагоприятных условиях держаться умеренного курса. Не может быть никаких сомнений в его крайне подобострастном отношении к королевской власти. Однако в остальном ни в теории, ни на практике сторонники епископальной церкви зачастую не отличались от пресвитериан. Например, и у тех, и у других причастия были нерегулярными. Причаститься можно было лишь в одно или два воскресенья в году. В Эдинбурге таинство причастия совершалось во всех церквях в один и тот же день. Одним из таких дней было 17 ноября 1661 года. Тогда адвокат Джон Николл записал в своем дневнике, как два мальчика отправились играть на льду, покрывшем Нор-Лох. Лед раскололся, и «оба они упали и самым жалким образом утонули в грязи. Да будет это уроком для всех не соблюдающих святые дни!» — злорадствовал восхитительный летописец. В своем ханжестве он был не одинок. Синод Эдинбурга объявил, что предстоит еще много «трудов, и поэтому стоит навострить орудие дисциплины и церковной цензуры для борьбы против всевозможных соблазнов… нечистоты, несоблюдения Божьих дней (как и обычно), но также и против пьянства, сквернословия, клеветы и поношения, насмешек над благочестием».[185]

Особого впечатления на ковенантеров это не произвело. Они отплатили Шарпу покушениями на его жизнь. Первое из них состоялось летом 1668 года, когда тот посещал Эдинбург вместе с епископом Оркнеев, Эндрю Ханименом. Въехав в своем экипаже на Хай-стрит, они остановились, чтобы бросить мелкой монеты, как обычно, толпящимся там нищим. Один из бродяг выхватил пистолет и выстрелил в архиепископа. Пуля пролетела мимо цели, но раздробила руку Ханимену. Их слуги, оторопев, могли только смотреть, как злоумышленник, переодетый нищим, спасается бегством. К тому моменту Шарп уже настолько не пользовался народной любовью, что никто не попытался остановить беглеца. Один из свидетелей покушения крикнул: «Человека убили!» Другие отвечали: «Нет, всего лишь епископа».[186]

И все же выжившей жертве покушения тяжело забыть лицо своего несостоявшегося убийцы. Зимой 1674 года Шарп снова был в Эдинбурге и на досуге рассматривал витрину лавки, торговавшей бренди и табаком, до которых он был большой охотник. Он заметил, что прямо на него сквозь витрину смотрит хозяин, «худой мужчина со впалыми щеками и жестоким выражением лица», в котором Шарп узнал того, кто покушался на его жизнь шесть лет назад. Это был некий Джеймс Митчелл, который учился в семинарии, но священником так и не стал и теперь держал вместе со своей женой небольшое дело. Шарп устроил так, что его арестовали. Тайный совет допросил Митчелла без посторонних. Подсудимый отрицал все до тех пор, пока Шарп не убедил правительство предложить ему помилование в обмен на признание вины. Митчелла отправили в тюрьму для ковенантеров на скале Басс-Рок в заливе Форт. Прошло четыре года. Неожиданно Митчелла перевезли обратно и снова судили, уже с намерением казнить. Когда его адвокат возразил, что это нарушает договор о прощении взамен на признание вины, Шарп заявил, что никакого договора не было, несмотря на то, что протоколы Тайного совета свидетельствовали об обратном. Судьи признали подобные свидетельства неприемлемыми и осудили Митчелла на смерть. Лидер роялистов, герцог Лаудердейл, мрачно пошутил: «Пусть Митчелл прославляет теперь Господа на Грасс-маркете», — именно там стояла виселица.[187]