Книга Кронштадтский мятеж - Сергей Семанов

Точных данных о численном составе советских войск в тот период обнаружить не удалось. Согласно подсчетам А. С. Пухова (источники им, к сожалению, не названы), общее количество бойцов 7-й армии составляло 24 тыс. при 433 пулеметах и 159 орудиях, а вместе с тыловыми и вспомогательными частями советские войска, сконцентрированные для штурма Кронштадта, составляли около 45 тыс. человек. [587] На этот раз в отличие от неудачной атаки 8 марта превосходство в силах было теперь на стороне Красной Армии.

В мятежном лагере, безусловно, ощущали надвигающуюся на них грозу. Советские патрули все чаще задерживали перебежчиков, раскаявшихся или не желавших погибать рядовых участников мятежа. Бежали в одиночку и группами. Например, 15 марта караул 35-го полка принял четырех мятежников с линкора «Петропавловск», [588] так сказать, «гвардейского экипажа» кронштадтского «ревкома».

Необычайно нервозным становится язык мятежных «Известий». Уверенный тон первых номеров исчез, в статейках сквозит истерика и злоба; брань и ругательства выносятся даже в заголовки. Характерная деталь: в первых 11 номерах «Известий» ни разу не было упомянуто имя Ленина — главари мятежа знали, конечно, об огромном личном авторитете вождя русской революции и не решались упоминать его имя. Но не удержались. В лживой информации о ходе X съезда партии Ленина уже осуждали, а в последнем номере мятежного официоза по его адресу сделаны грубые выпады. [589] Главари «клешников» и их сознательные приспешники из. кулаков и белогвардейцев понимали, что отступать им некуда, путь оставался один — в лагерь капитала, и они стремительно катились по этому пути, теряя последние фиговые листки «советской» фразеологии.

Решающий удар по мятежной крепости решено было нанести в ночь на 17 марта. Предполагалось, что под покровом темноты удастся пройти скрытно большую часть расстояния от берега залива до мятежных фортов. Немалую роль в успехе этого дела играли белые маскировочные халаты советских бойцов. К тому же выяснилось, что мятежники пассивно и небрежно несли боевое охранение: разведчики 32-й бригады несколько раз подходили под самые стены фортов и даже к кронштадтской гавани, причем нередко противник даже не поднимал тревоги. [590] С рассветом предполагалось нанести решительный удар с ближних подступов крепости.

Советское военное и политическое командование не строило никаких иллюзий, что взятие Кронштадта — дело легкое. Ожидалось (и это подтвердилось впоследствии), что мятежники будут сопротивляться упорно. [591] Огромную опасность для наступающих представляла окружающая Кронштадт ледяная равнина: здесь нельзя было укрыться в неровностях местности, спрятаться от огня за строением, камнем или деревом, нельзя окопаться. С высоких зданий крепости, с мачт кораблей замерзший залив прекрасно просматривался до самых берегов. Возможность вплотную подойти к Кронштадту под покровом темноты полностью исключалась: ночью пространство перед крепостью освещалось шестью прожекторами. [592] Наконец, с севера и с юга остров Котлин окружала цепь фортов — некоторые из них были укреплены слабо, но другие представляли собой мощные железобетонные укрепления с многочисленными пулеметными и орудийными гнездами. Форты поддерживали постоянную связь с Кронштадтом.

Само собой разумеется, что предстоящая атака вызвала у части красноармейцев естественное чувство повышенной опасности. Отдельные провокаторы — сторонники «ревкома» — пытались на этой почве сеять панические слухи. Такие случаи произошли в 499–м полку, в артиллерийском дивизионе 187-й бригады, в 501-м полку и некоторых других подразделениях советских войск; все подстрекатели арестовывались на месте и доставлялись в ревтрибуналы. [593]

Командирам и комиссарам всех степеней приходилось вести большую разъяснительную работу, чтобы в корне пресечь всякие панические настроения, имевшие место среди некоторой части бойцов. Командир одной из рот 433-го полка рассказывал о беседе, проведенной им после получения приказа о выступлении на рубеж атаки: [594]

«Мною было немедленно отдано приказание командирам отделений собрать сразу же взвод, так как мне хотелось поговорить с тов. красноармейцами и передать им все то, что я чувствовал и переживал в это время. Собрав взвод, я призывал тов. красноармейцев быть стойкими, выдержанными бойцами и не поддаваться на удочку провокации, которая хотя и не была заметна, но работала здорово. Например: «Варяг» обошел Кронштадт кругом и ушел в открытое море» или еще: «на поверхности всего льда от Ораниенбаума до Кронштадта вода приблизительно до пояса», и носились слухи, что, мол, все равно вам погибать так или иначе. Вот это-то я и старался доказать товарищам, что это не что иное, как белогвардейская провокация и сущая ложь и что этого быть не может, и я действительно был уверен в этом, что этого быть не может. Многие тут же были согласны со мной и говорили: «Это выдумки белогвардейщины, но на это нас не поймаешь». Но в некоторых чувствовался какой-то страх и суеверие, но это были еще не нюхавшие пороху маменькины сынки из молодых красноармейцев».

Опытный командир правильно отметил, что «страх и суеверие» перед ледовой атакой чувствовали прежде всего необстрелянные бойцы. Однако в советских частях бойцов такого рода имелось немалое количество. По свидетельству командира 501-го Рогожского полка пополнение, полученное им за неделю до штурма, оказалось совершенно необученным; дело обстояло так плохо, что новобранцев пришлось обучать простейшим приемам обращения с винтовкой и стрельбы из нее. [595] Кстати сказать, в этом полку также циркулировали панические слухи, будто у Кронштадта образовались целые озера талой воды глубиной в человеческий рост и т. п.

Таким образом, штурм мятежной крепости требовал преодоления не только технически совершенных военных укреплений противника и неудобной для наступления местности, но и определенных психологических барьеров, связанных со спецификой театра боевых действий. Вряд ли следует так уж сурово осуждать необстрелянных и плохо обученных красноармейцев за проявление этой слабости — ведь пехотные цепи шли в атаку с винтовками против стальных и бетонных укреплений при маломощной артиллерийской поддержке; напротив, следует восхищаться мужеством и самоотверженностью бойцов, которые, вопреки всему, в том числе и собственной робости, дружно пошли в атаку и взяли мятежные форты и линкоры!