Книга Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский

И снова вперёд, очень медленно. Замёрзли все, уж пальцы на ногах не чувствуют ничего. Всё же выбрались. Что может быть надёжнее и лучше родной земли? Разделись донага, отжали обмундирование. Немец, глядя на русских, сделал то же самое. Потом побежали, но недолго, до первой воинской части. Часовых здесь тоже не было. Уж если русские перебираться через болото рисковали в единичных случаях, с проводником, то немцы в болото не совались.

Согрелись в избе, у топящейся печи, пока Илья по полевому телефону с командованием связывался. Машина через час пришла, немца сдали в разведотдел. И на кухню. Повара носами крутят:

– Хоть бы постирались, как с нужника вылезли.

Запах у болотной воды, у ила особенный: затхлостью, тиной, гнильём пахнет. Поев, дружно в банно-прачечный отряд направились. Одежду в стирку, сами мыться. Вода с них коричневая текла. Исподнее другое выдали – чистое, отглаженное, как и портянки.

А через несколько дней оказалось, все их старания прахом пошли. Командование оценило укрепления Невеля, в лоб штурмовать не стали. Первый Прибалтийский фронт с севера ударил, а Третий Белорусский – с юга. Оборону прорвали, вперёд двумя клиньями устремились. Немцы поняли: классические клещи. Сейчас сойдутся, и получится кольцо кружения. Чем кончаются окружения, знали по опыту – русскому и своему. Быстро войска вывели по уцелевшим дорогам. Просиди немного, русские дороги перережут, тогда технику, артиллерию бросать придётся из-за лесов и болот. Получился выступ, как торчащий палец, с Невелем в центре – уменьшенная копия Курского «балкона».

Для 8-го отдельного корпуса снова перемены. С 15 октября корпус входил в состав 2-го Прибалтийского фронта, а с 18 ноября переведён в состав 1-го Прибалтийского. А с апреля 11-я гвардейская армия, в состав которой входил корпус, выводится в резерв Ставки, с передовой – в тыл, где пополняется, получает новую технику, после чего с 27 мая передаётся в состав 3-го Белорусского фронта. Для командиров плохо – надо взаимодействие с соседями налаживать, осваивать выделенные районы дислокации. А рядовому составу как всегда: рыть окопы и траншеи, капониры для техники и пушек. Уж сколько за войну земли перерыто было – не сосчитать.

Для Ильи занятно, приходилось наступать по тем местам, по которым отступал, вёл свою, одиночную войну, когда Красная армия отходила с тяжёлыми боями. А ныне немцы пятятся, огрызаясь огнём. Сильны ещё, но уже тех резервов, которые у Курского «выступа» собрали, в помине нет. И до конца войны локальные наступления и операции проводили, но стратегических уже не было.

До сорок четвёртого немцы свято верили в гений фюрера, в мощь армии. А потом стали бояться за близкое будущее, за жизнь своих семей в далёком тылу. Американцы и англичане стали проводить массовые бомбардировки. Не столько заводы бомбили, сколько жилые кварталы. На передовую летели письма с описанием гибели родственников от бомбёжек. Бодрости и стойкости духа камрадам это не добавляло. Война пришла туда, откуда выплеснулась в Европу.

1 ноября войска 1-го Прибалтийского фронта (переименован из Калининградского) вместе со 2-м Прибалтийским начали наступление на полоцко-витебском направлении. Местами удалось вклиниться во вражескую оборону на 40–55 километров и охватить Витебскую и Городокскую группировки. Однако пошедшие дожди, а потом ударившие морозы сделали землю непроходимой для техники. В тех местах вдоль дорог или где не было болот немцы поставили сильную противотанковую оборону. Без танков наступление невозможно, и армии обоих фронтов на время остановились.

Для разведки время наступления – это постоянная передислокация вслед за линией фронта. Когда же фронт замирает по разным причинам, разведка активизируется.

Группа Ильи в составе шести человек получила задание взять «языка» на городокском направлении. Был такой город, в тридцати пяти километрах от Витебска, назывался Городок. Небольшой районный центр, но являлся защитным бастионом для Витебска с северного направления. Группа по льду замёрзшего озера за деревней Антоненки ночью перешла линию фронта. Рискованно: лёд ещё тонкий, местами предательски трещал, и через трещины выступала вода. Но не было мин, и немцы не рисковали выходить на лёд. Если ползком, то лёд вес человека держал, а стоять не получалось: проламывался. Выбрались перед деревней Яново.

Белорусы деревни вёсками называли. Судя по карте, прямо на восток – шоссе Невель – Городок – Витебск. К шоссе и направились. На фоне снега в белых маскировочных костюмах не выделялись. Небольшой мороз, по ощущениям, восемь-десять градусов, ветерок, позёмка снежная. Лицо мёрзнет, зато следы на снегу быстро заметает. Зимой следы на снегу разведчиков выдают. И не только потому, что в голом поле немцы не ходят и следов быть не должно, а потому, что немцы летом и зимой в сапогах, а наши бойцы зимой в валенках. Сколько портянок на ногу ни наматывай, а в сапогах ноги коченеют быстро. Очень непросто сутками на снегу находиться. Валенки дают шанс ноги не отморозить, однако бегать в них затруднительно.

К утру вышли к перекрёстку у деревни Вархи на шоссе, залегли в сотне метров. Понаблюдать надо: в деревне немцы на постое стоят, поскольку у изб – окрашенные в белое грузовики и одно штурмовое орудие вроде самоходки. Немцы носа из изб не показывали – не любят морозов. Да и то, обмундирование на зиму европейскую рассчитано. Шинели тонкие, шапок вообще не предусмотрено. Тулупы и меховые кепи только егерям положены. Тут уж каждый солдат как может выкручивается. Кто-то у местных жителей отнимает валенки, меховые жилеты, шапки. Другие поверх формы платками или шерстяными одеялами обвязываются. Без нужды из изб не выходят. А двигатели боевой и транспортной техники круглые сутки на холостом ходу молотят, иначе потом не заведёшь. Вот только топлива уходит много, и моторесурс расходуется.

Парни в группе Ильи уже пообтёрлись немного, по две-три ходки в немецкий тыл сделали, не мандражируют при виде немца с оружием в нескольких метрах от себя. Илью почитают не меньше ротного, что ни одного бойца не потерял ещё, а в других группах убыль. Стало быть, везучий, удачливый командир, что для боевых действий немаловажно. Только удачу не Господь посылает, а вдумчивая работа командира, трезвый расчёт.

Около полудня, как по команде, из изб вышли водители и уехали колонной. Илье интересно было, что здесь делает штурмовое орудие? Если бы оборону занимало, стояло в капонире. Маршем к условленному приказом месту следует? Тогда почему прохлаждаются, даже двигатель не работает? Всё же танкисты показались. Механик-водитель запустил предпусковой подогреватель вроде большой паяльной лампы. У немцев самоходчики относились к танковым войскам, и малое подразделение называлось ротой, по-танковому.

В Красной армии самоходчики относились к артиллерии, подразделения именовались батареями, более крупные – дивизионами. Такое разделение ухудшало взаимодействие, ведь в наступлении танки идут в первом эшелоне, а самоходки во втором, поддерживая танкистов огнём.

Немцы самоходку завели, было слышно, как взревел двигатель. Илья поднёс к глазам бинокль. Э, да самоходка-то хода лишена! По правому борту гусеницы нет, и к буксирным крюкам трос присоединён. Видимо, ждут, пока подъедет буксир. Обычно в танковых или самоходных частях тягачом служил однотипный танк или самоходка, лишённая пушки. Так проще с запчастями. Вместо пушки обычно установлен подъёмный кран – гусь, не имеющий поворотной стрелы.