Книга Дело без трупа. Неоконченное дело - Лео Брюс

Но тем не менее именно так складывалась жизнь, и теперь от Бифа пришло первое письмо. На бланке из бумаги самого скверного качества своим крупным и размашистым почерком он писал, что хотел бы просить меня приехать к нему как можно скорее. Более обеспокоенный за его жену, простую, но здравомыслящую женщину, которой в этой жизни требовался только чистенький уютный коттедж, обильная пища на столе да и возможность вволю посплетничать с подругами и родственницами, я решил нанести визит по указанному мне адресу.

Я прибыл на место примерно в половине третьего пополудни, то есть в то угнетающее дух время, когда обед съеден и наполовину переварен, но час для бодрящей чашки чая еще не настал. Миссис Биф открыла передо мной дверь одного из тех небольших двухэтажных домиков из почерневшего кирпича, которые все еще попадаются в невероятном сплетении узких переулков между Бейкер-стрит и Паддингтоном. Дети играли прямо на мостовой, а невзрачные двери и плотно занавешенные окна безошибочно указывали, что я оказался на улочке в районе Эджвер-роуд. Там посчастливилось найти для себя недорогое жилье кондукторам автобусов, рабочим, почтальонам и, вероятно, продавцам из магазинов. Никто, находясь в здравом уме, кому требовался частный детектив, и не подумал бы отправиться сюда, даже если бы ему на глаза попалось рекламное объявление.

— Биф вернется через пару минут, — сказала его жена. — Они ведь в половине третьего закрываются, — пояснила она многозначительно, сопроводив меня в маленькую гостиную.

Здесь главенствовали ее собственные вкусы — кружевные занавески, викторианская мебель, фотографии в тяжелых рамках и коллекция сувенирного фарфора с гербами английских городов.

— Как он поживает? — спросил я.

— Что я могу сказать, — ответила миссис Биф. — По крайней мере, ему есть чем себя занять после отставки. Он сумел сделать кое-какие сбережения, и я не вижу большого вреда в том, чтобы муж какое-то время изображал из себя частного сыщика. Хотя никак не пойму его желания снова оказаться вовлеченным в расследование убийств. Лично я предпочитаю читать о них только в газетах. Но связываться с такими делами — боже упаси!

— А у него уже были подобные дела? — удивился я.

— Дела об убийствах? Нет, — покачала головой миссис Биф. — Разумеется, не было. Но он уже принялся транжирить деньги, давая объявления в прессе, и считает, что скоро непременно получит клиентов. И, уж извините, мистер Таунсенд, я поневоле считаю отчасти виноватым во всем вас. Вы так расписали те два случая в своих книжках! Вот он и возомнил о себе невесть что. Хотя я твержу ему, как вы частенько, бывало, над ним подшучивали да посмеивались.

— Но все же не стоит забывать, — возразил я с улыбкой, — что в обоих тех случаях ему действительно удалось разоблачить убийц.

— Да, верно… — отозвалась миссис Биф, немного помолчав. — Так оно и было. Тут в самом деле не знаешь, как ко всему отнестись. Жизнь такая странная штука…

— Точно подмечено, — перебил я ее, чтобы не выслушивать банальных сентенций на тему, что каждый сам хозяин своего счастья, хотя от судьбы не уйдешь.

Как раз в этот момент открылась дверь дома и почти тут же в комнату вошел Биф. Я никогда еще не видел его в штатском, поскольку в прежние дни он предпочитал свой темный форменный китель любой другой одежде, считая, что ему в нем «больше везет при игре в дартс». Вид его нынешнего светло-синего костюма из саржи и галстука с лиловым отливом, признаться, смутил меня. Он протянул мне свою крупную, чуть красноватую ладонь.

— Страшно рад вас видеть, — сказал он без тени улыбки. — Есть несколько частных вопросов, которые я хочу обсудить с вами.

Эта фраза послужила, судя по всему, деликатным и тактичным предложением для миссис Биф оставить нас наедине друг с другом, и она сразу поспешила выйти из гостиной.

— Биф, — начал я с места в карьер, — что, черт побери, все это значит? Неужели вы всерьез считаете, что из вас получится частный сыщик?

— Получится? — переспросил он. — Да я просто прирожденный детектив. И кто, как не вы, знает это лучше всех. Помню тот случай с исчезновением молока с порогов домов, когда я только приступил к работе в полиции. Старший инспектор уже тогда назвал меня настоящей ищейкой — вы, говорит, имеете нюх ищейки, и здесь никакой ошибки быть не может.

Я вздохнул, потому что тщеславие моего старого друга окончательно лишило его способности улавливать сарказм или нормально реагировать на возражения.

— Да, но как же насчет вашей работы? — спросил я. — Миссис Биф говорит, что вы тратите деньги на рекламу в газетах, но ничего путного не выходит. Как вы это себе объясняете?

Биф тяжело опустился в обитое плюшем кресло, достал свою трубку и посмотрел на меня.

— Вы сами назвали одну из причин, почему я захотел с вами увидеться, — сказал он. — Не хочу показаться грубым, но поневоле в голову так и лезут мысли, что в этом отчасти виноваты именно вы.

Я возмущенно попытался возразить, но Биф остановил меня, подняв руку.

— Да, — продолжил он. — А точнее, то, как вы описали мои прежние дела в своих книгах, словно пытались порой выставить меня полным дураком. Но ведь я поймал убийц, верно? Чего еще вам было от меня желать, каких подвигов?

— Но вы же сами должны понимать, Биф, — заметил я, — что вам просто повезло…

— Везению нет места в нашей работе, — заявил Биф. — Разве вам не ясно объяснил это инспектор Стьют, приехавший к нам из Скотленд-Ярда? Важен метод, мистер Таунсенд. Мои методы очень просты, но они срабатывают. Я ведь по-прежнему не очень-то доверяю всем этим сложным микроскопам и прочим научным причиндалам, которыми пользуются в Скотленд-Ярде, чтобы изучить элементарную улику; ее каждый и так увидит, стоит лишь глянуть вполглаза. И вот вам результат — я схватил двух опасных убийц, а вы все еще описывали меня как простого сельского полисмена! И потом, — тот язык, на котором я изъясняюсь в ваших книгах, тоже никуда не годится.

— Простите, Биф, — возразил я, — но ваша речь воспроизводится мною как можно ближе к реальности. Так уж вы говорите. Я же не сделал из вас настоящего кокни, а лишь объяснил читателю, что вы порой прибегаете к словечкам и фразам из их лексикона. Вы же и в самом деле имеете несколько своеобразный диалект, свойственный жителям соседних с Лондоном графств.

— Диалект! — с отвращением повторил Биф. — Он приобретает совсем другое значение, когда его излагают на бумаге. Вы же читали, что пишут газетные критики. Взять, к примеру, мистера Милуорда Кеннеди. «Утомительно читать» — так он отозвался обо всех моих простецких словечках и ошибках в словах.

— Если вам выпадет расследовать еще одно громкое дело, — заверил я его, — и мне будет оказана честь поведать о нем, торжественно обещаю, что ваш язык будет соответствовать всем лучшим канонам и в нем не встретится ни одной оговорки или ошибки.

— Не уверен, что доверю теперь описание именно вам, — сказал Биф. — Вы не сумели показать меня при расследовании прежних дел в наилучшем свете. Некоторые писатели делают для других сыщиков гораздо более лестную работу. А «Дело без трупа» прошло почти не замеченным газетными рецензентами. Не то что романы мисс Кристи или мистера Фримена Уиллса Крофта[8]. Уж их-то сочинения не остаются без внимания критики. А вы смогли пропихнуть небольшую рецензию только в «Санди таймс», а в «Обзервере» не появилось ни словечка. Пара абзацев в изданиях для высоколобых — в «Спектейторе» и в «Таймс», вот и все.