Книга Жребий брошен - Лариса Телятникова

Бойтесь старых домов, бойтесь тайных их чар,

Дом тем более жаден, чем он более стар,

И чем старше душа, тем в ней больше…[6]

Кто-то из адептов подтолкнул меня в спину, — видно, я задержалась на пороге, мешая следующим войти. Я вздрогнула, пытаясь избавиться от наваждения, и поняла, что стою уже внутри.

Я оглянулась. Изменилось немногое — просто солнце, падавшее через грязные окна, дробилось на отдельные лучи. Просто пыль, легкая пыль танцевала в полосах света; и так здесь было вчера, позавчера, год назад…

Так здесь было всю вечность и будет столько же.

Я вдруг вспомнила ту захудалую тюрьму, в которую мне как-то случилось попасть. В тот раз, помнится, стражники проводили нечто вроде облавы, наверное, хотели забрать все Дно — но, как это всегда случается, невод лишь скребнул по этому самому Дну, а из воды вытащил только ил да мусор. Меня загребли вместе еще с полусотней бродяг, попрошаек и девиц, чья нравственность не внушала ни малейших сомнений. Тогда нас всех забили в одну камеру, и более опытные рассказывали, какие казематы бывают в тюрьмах; говорили про тесные чуланчики, в которых нельзя даже выпрямиться в полный рост, говорили про комнаты с полами, залитыми водой, — там не выйдет ни сесть, ни лечь… и тогда я боялась всего этого. Но то, что чувствовалось здесь, в солнечном вестибюле, в непрекращающемся танце пылинок…

Вечность.

И забвение.

Моей магии здесь не было. Просто не было; что-то наваливалось сверху, подобно низкому потолку, что-то давило на мои чары, не давая им выплеснуться в заклятие. Спертый воздух с чуть приметным запахом гнили оставался спокоен; но я знала, что чарами здесь наполнен каждый квадратный, да что там квадратный — кубический сантиметр. Чарами, встроенными в стены, заложенными в фундамент; почему-то сейчас я поверила всем тем россказням о том, что прежде, дабы обеспечить крепости защиту, в ее основание вмуровывали человека. Мрыс дерр гаст, да я бы не удивилась, услышав стоны таласыма…

Вестибюль был не слишком-то велик. Я успела удивиться, как это сюда должно войти с полторы тысячи адептов; но, сдается мне, здешние маги по-простому раздвинули пространство. Или, что точнее, растянули… здесь все было какое-то аморфное, тягучее, даже само время — точно мед, капающий с ложки…

Адептов становилось вроде бы все больше. Я заметила в толпе белую ленту — это, кажется, была Шэнди Дэнн, но ручаться я бы не стала. Да и какая мне, собственно, разница?

Я подумала — но как-то лениво и отстраненно, — что, если я хоть что-то понимаю в жизни, единственной целью нашего сегодняшнего визита было… нет, не устрашение — а всего лишь демонстрация возможного конца. Вот что с вами будет, если пойдете не туда… да, после такого дважды подумаешь, а стоит ли применять вот это заклинание…

Народ прибывал. Меня оттеснили к стенке; я завертела головой, пытаясь отыскать хоть какое-то знакомое лицо. Где-то слева мелькнула чья-то светловолосая голова; я хотела было идти туда, решив, что это Хельги, но уже через пару секунд сообразила, что вижу этого адепта в первый раз. Да и пробраться через толпу было бы сложновато. Разглядеть Полин я даже не пыталась — в такой толкучке сложно было отличить ее от прочих алхимичек, кроме того, существовал шанс, что я столкнусь с не в меру бдительным магистром. Я совершенно не собиралась лишний раз обращать на себя внимание Рихтера — и так мне стоило благодарить судьбу за то, что с меня не взяли магической клятвы, не прицепили парочки надежных талисманов, а на случай, если те не сработают, не приковали наручниками к какой-нибудь из самых положительных девиц. Впрочем, нет — наручники, наверное, предложил бы измученный кошмарами бестиолог…

Поймав себя на этой мысли, я задумчиво почесала кончик носа. Кажется, шок уже прошел — тюрьма, конечно, продолжала на меня действовать, но уже не настолько сильно. Подумаешь, магии нет… да я и без магии, если придется, могу ткнуть пальцем в глаз. Вряд ли мало покажется — к тому же лишение чар не может быть выборочным, колдовать в этих стенах не смог бы и сам Великий Магистр.

Так, что мы имеем? Похоже, вся культурная программа начнется с минуты на минуту… причем заключаться она будет, как и обещали, в длиннющей речи, заковыристой, будто тест по некромантии. Речей таких я слышала немало, и пополнять свою коллекцию еще одной мне отчего-то совсем не хотелось.

Ну да. Так оно и вышло. К помосту, обнаружившемуся на дальнем конце, уже спешил какой-то тип — маленький, лысенький, в парадном ковенском плаще. К этим плащам я до сих пор испытывала тайную неприязнь — дело шло еще с тех полузабытых времен, когда я зарабатывала иллюзиями на площадях и отчаянно трусила попасться на глаза хотя бы одному ковенцу. Уж лучше наши, черные, — мрачные, конечно, зато уже какие-то родные.

Рядом со мной по стене споро бежал крупный серый паук с крестом на спине. Бежал он снизу вверх, — видно, нес хорошую весть, машинально отметила я. Я никогда не боялась насекомых, но сейчас чуть подвинулась, освобождая ему дорогу. В конце концов, здесь его дом. Может быть, и вечный дом, с чародеев сталось бы наколдовать в комплект к тюрьме небольшой наборчик пауков.

Но вместо стены за моей спиной оказалась пустота. Я едва не упала; восстановив же равновесие, я обернулась назад — и увидела, что в этом месте начинается коридор, полукруглая арка которого располагается точно над моей головой.

— Уважаемые адепты! — заговорил тип. Кажется, он уже добрался до помоста; впрочем, по мне, лучше бы он этого не делал, ибо голос у него был вовсе не ораторский. Так, не голос — голосишко, каким только адептов и приветствовать. До предыдущего ковенца ему было как пешком до Аль-Буяна. — Сегодня вы впервые осуществляете свою древнюю привилегию. Я думаю, что вам известно: под эту кровлю позволено заходить только магам, членам КОВЕНа, для остальных же путь сюда навеки закрыт…

«Ага, щ-щас», — мрачно подумала я. Еще как открыт, вот только не в качестве посетителя. А если и посетителя, то весьма специфического свойства.

Он говорил что-то еще, про важную роль, которую играет правильное магическое образование; о том, как все они рады приветствовать здесь наших юных, замечательных чародеев, которые в будущем, разумеется, прославят имя КОВЕНа в веках… Стандартные фразы выскальзывали у меня из головы, и мне стоило немалого труда сосредоточиться на речи. Да и не хотелось мне, признаться, прославлять в веках КОВЕН. Чувства, испытываемые мною по отношению к потенциальному работодателю, были весьма далеки от теплых.

Ну, Яльга, мрыс эт веллер келленгарм! Покажи выучку, дослушай эту речь до конца; ведь ты же ухитрялась не засыпать даже на истории развития отечественной магии — про бестиологию и вовсе помолчим!..

Бесполезно. Даже опыт лекций по бестиологии был здесь практически бессилен. Мне было скучно, мне было непоправимо скучно, а солнечные лучи дробились на крошечные осколки, сверкавшие микроскопическими радугами. Я не хотела здесь больше быть, в этом зале, где все было неуместно: и долгие речи, и синие плащи, и сам КОВЕН, — да понял ли он, что такое создал?.. Эта вечность, это солнце… я не хочу, я не могу быть здесь…