Книга Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

Но все это было хорошо для торговли, и критские купцы получали хорошие доходы, плавая с ливанским кедром на юг. Прибрежные города Сирии, Ливана и Палестины быстро вернули себе статус процветающих в те годы. Оттепель в отношениях между двумя великими державами – Египтом и Митанни – принесла мир маленьким государствам между Синаем и Евфратом. Географическое положение больше не обязывало их непременно становиться союзниками одной из держав и страдать от репрессивных экспедиций другой. Теперь они могли сосредоточить усилия на развитии национальной торговли. Последующие годы мира, в процессе которых покровительствующий искусствам и любящий роскошь фараон правил своей страной, можно сравнить только с периодом процветания при царице Хатшепсут, имевшим место восьмьюдесятью годами ранее.

Это процветание конечно же было очень выгодно критянам. На Кипре, вдоль побережья Леванта и в самом Египте они открыли новые отделения своих торговых домов или расширили существующие. Оттуда богатства рекой текли в Кносс. Никогда еще город и дворец не были такими богатыми. Никогда еще праздники не были такими пышными. На Крит потянулись иноземцы, пожелавшие обеспечить себе место под солнцем. Среди них было много ахейцев из материковой Греции.

Праздник тавромахии в том году был как никогда великолепным. Из Греции для участия в нем прибыло много команд тореадоров, приехали и ахейские правители со своими свитами, чтобы посмотреть на церемонию. Среди них самым внушительным был принц Тезей из Аттики, который отличился прекрасным любительским выступлением на арене против особого быка, самого Минотавра. Горожане Кносса разошлись по домам усталые, но очень довольные, с нетерпением ожидая назначенного на следующий день жертвоприношения.

Увлеченность критян морем проявлялась не в изображении кораблей, которых на удивление мало, а в изготовлении изумительных ваз, разрисованных всевозможными рыбами, морскими растениями и кораллами. Эта ваза из восточной части Крита – из Гурнии

Ночью они были разбужены криками на улицах, лязгом оружия, шумом пламени. Выскочив на улицы, полуодетые и еще не вполне проснувшиеся горожане увидели, что стоящий на склоне над городом дворец Миноса охвачен пламенем. Да и в самом городе были пожары, а небольшие группы вооруженных людей со своими командирами во главе целеустремленно бежали по улицам к домам богатых горожан, казармам стражников и выходам из города.

В ту ночь длинных ножей многие горожане Кносса лишились жизни. Они были убиты, сопротивляясь оккупации и разграблению своих домов, или сгорели в одном из быстро распространявшихся пожаров. Еще больше людей было поймано и заключено под стражу, когда они бежали по улицам. Те, кто сумел выбраться из города, укрылись в окружающих город горах. Очень многих жителей Кносса, в первую очередь купцов, занимавшихся северной торговлей, никто не тронул, напротив, к их домам выставили охрану, чтобы не допустить разграбления.

Только с рассветом следующего дня стало ясно, что произошло. Только тогда уцелевшие люди увидели, что город контролируют вооруженные ахейцы. Среди них было много обитателей греческой колонии в портовом городе. А среди командиров узнавали ахейских тореадоров и других лиц, сопровождавших заезжих греческих принцев.

Когда рассвело, оккупация города приняла более упорядоченный характер, и в полдень пленных отвели на арену, где накануне было представление. Там в присутствии вооруженных людей, контролировавших проходы, и лучников на балконах ахейские герольды объявили о включении Крита в ахейский союз. А чтобы придать этому объявлению особую значимость, принц Тезей лично принес в жертву богу моря быка Миноса.

В последующие дни оккупация принимала все более организованный характер. Город Кносс, на землю которого ни разу не ступала нога противника и который в течение трех веков не знал даже местных столкновений, подвергся такому же методичному разграблению и порабощению, как многие города материка. На телегах и вьючных ослах сокровища, скопленные за половину тысячелетия мирной торговли, вывозились по дороге к морю. С ними шли колонны пленных, бледных и молчаливых. Их ждало рабство, от которого никто и нигде не был гарантирован, но ни один житель Кносса и не мыслил когда-нибудь его испытать.

Не все жители города были порабощены. Даже среди тех, кто не сумел скрыться в горах, было много людей, сумевших договориться с оккупантами и выкупить себя и свои семьи спрятанными сокровищами или долговыми расписками на крупные суммы, инвестированные в других странах. Кроме того, были мясники и пекари, возчики и садовники, служба которых была необходима оккупантам. К тому же существовали старики, которых продавать в рабство просто не было смысла. Часть жителей избежала рабства без видимых причин. И через некоторое время стало очевидно, что неожиданный захват города вовсе не был неожиданным для части населения. Существовала пятая колонна, в которую входили даже некоторые очень богатые критяне, активно помогавшая принцу Тезею и его людям. Говорили, что и во дворце были предатели. А когда Тезей через неделю отплыл домой в сопровождении нагруженного добычей захваченного флота, внешний вид и настроение уехавшей вместе с ним принцессы Ариадны, дочери погибшего царя, показали, что она вовсе не была несчастной пленницей.

С отъездом Тезея шок, охвативший остров при известии о событиях в Кноссе, начал проходить. На Крите остался сильный гарнизон, которым командовал родившийся на Крите ахеец королевской крови, назначенный Тезеем местным царем. Ему подчинились другие города и деревни Крита – чтобы не было хуже. Ахейский принц, подчинивший город, не обращал внимания на жителей Кносса, которые постепенно начали возвращаться в город и строить жизнь заново.

Но торговая сила Кносса была основательно подорвана. Гигантские склады стояли пустыми, военный флот ушел, а с ним и торговые моряки, в это время находившиеся в гавани. Капитал, который позволил бы возродить торговую империю, исчез, да и уверенность – непременная основа торговли – сгорела в пламени. В течение следующих месяцев много маленьких лодок незаметно отошли от берегов Крита. Они увозили с острова уцелевших представителей и сохранившееся имущество знаменитых торговых домов Кносса.

Эти люди отправились туда, где у них были зарубежные активы. Одни – на Кипр или в южные портовые города Малой Азии, другие – в города дельты Нила. Но в основном критяне ехали в Ливан и Палестину. Там были отделения их торговых домов и партнеры, там оставались суда, которые было жизненно важно перехватить раньше, чем они выйдут в море и возьмут курс на Крит – к новым хозяевам Кносса.

В следующие годы беженцы построили для себя новую жизнь у подножия Ливанских гор, отправляя свои суда из Библа, Тира и Сидона, как раньше из Кносса. Они медленно восстанавливали потерянные состояния и одновременно закладывали основы нового периода торгового процветания Леванта.

Они столкнулись с конкуренцией. Еще до разрушения Кносса торговцы из эгейских портов стали серьезными соперниками критян. И беженцы ни минуты не сомневались в том, что основной причиной предательского нападения на Кносс было именно желание устранить конкурентов. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счетов сопротивление политическому господству и жажду наживы. Теперь по всему Средиземноморью, от Испании до Кипра, суда из Микен и других эгейских портов, и среди них суда из нового эгейского Кносса, везли оливковое масло, вино и всевозможные греческие товары на рынки, ранее бывшие монополией критян. Ахейцы вовсе не собирались останавливаться на достигнутом. Они уже подумывали о торговле в Черном море, на побережье Атлантики и в северной части Европы.