Книга Грешница - Петра Хаммесфар

По словам Грит Адигар, трагедия произошла в августе, пять лет тому назад. Лично она при этом не присутствовала, в ту субботу она гостила у знакомых и вернулась домой лишь поздно ночью. Поэтому могла только высказать предположения, и неоднократно это подчеркнула. Однако эти предположения были вполне похожи на правду.

В апреле врачи обнаружили, что время Магдалины истекло. В середине мая ее состояние ухудшилось. Кора перестала выходить из дома, даже за покупками. Теперь в магазин ходил Вильгельм. Кора же день и ночь сидела у постели сестры.

Именно в это время Грит Адигар несколько раз видела Хорсти: он слонялся по улице, чтобы быть поближе к Коре и хоть глазком взглянуть на любовь всей своей жизни.

Это противоречило словам Маргрет Рош. Грит Адигар их опровергла.

– Скорее всего, Маргрет неправильно поняла Вильгельма. Дурная компания! Вряд ли он бы так выразился. А даже если и так, это было сказано не о Хорсти, а о Магдалине. Вильгельм не ладил с младшей дочерью. С ней было нелегко. Когда человек смертельно болен, это ведь еще не значит, что у него нет воли к жизни. А она у Магдалины была, можете мне поверить.

Грит Адигар улыбнулась одними губами и стала рассказывать дальше, о последних месяцах Магдалины. Приближалась ее смерть. И, как это часто бывает с обреченными, незадолго до конца они расцветают. Кажется, что они поправляются. В августе Вильгельм и Элсбет поехали в Гамбург, и Кора позволила себе провести субботний вечер с верным Хорсти. Ее не было всего пару часов. Когда она вернулась, ее сестра была мертва…

Грит Адигар поднялась.

– Хочу вам кое-что показать. Идемте со мной.

Таращившаяся в тарелку Элсбет осталась в кухне. Грит Адигар вышла в коридор и стала подниматься по узкой лестнице на второй этаж. Там было всего три двери. И одну из них Грит открыла.

За дверью была по-спартански обставленная комната: две кровати и ночной столик, больше там ничего не было. На столике стоял маленький будильник, стрелки которого остановились между четырьмя и пятью часами. Рядом с ним лежал плеер с наушниками, за ним – стопка кассет. А перед ними стояла фотография в серебристой рамке.

Это был любительский снимок. На нем были запечатлены две девушки, сидящие рядом на кровати. У обеих были длинные волосы, у одной – белокурые, у другой – каштановые.

Рудольф Гровиан взял в руки фото и принялся его рассматривать. Дольше всего он изучал обрамленное каштановыми волосами лицо Коры. Такой улыбки, встревоженной и нежной, он у нее еще не видел. Одну руку Кора положила на плечо сестре. А Магдалина…

– Они обе очень красивы, – произнес Рудольф.

– Да, они обе были хорошенькими, – согласилась Грит Адигар. – Но для того, чтобы описать внешность Магдалины, этих слов недостаточно. Она могла бы сводить мужчин с ума. Иногда я думала, что природа решила компенсировать ее внутренние дефекты внешней привлекательностью или, наоборот, с помощью болезни позаботилась о том, чтобы эта девушка не погубила ни одного мужчину.

Она вздохнула и, пожав плечами, смущенно улыбнулась.

– Когда такое происходит на твоих глазах, в голову невольно приходят странные мысли. Должно быть, в юности так же выглядела Элсбет. Неудивительно, что она сошла с ума из-за болезни младшей дочери. Кора больше похожа на Вильгельма, а Магдалина была точной копией матери.

– Но глядя на фотографию, не скажешь, что Магдалина больна, – удивленно произнес Рудольф.

Грит Адигар снова улыбнулась.

– Чертовщина, да? Из-за нарушения сердечной функции все ее тело оплыло. Кроме того, отказывали почки. Но несмотря на это у нее был цветущий вид. И только синюшный оттенок кожи выдавал, что с Магдалиной что-то не так. Прежде чем мне разрешили сделать снимок, Кора полчаса колдовала над ее макияжем. Магдалина не разрешала себя фотографировать. Она была очень тщеславной и согласилась только после того, как сестра привела ее в порядок. Это единственный снимок, на котором она запечатлена. Я сделала его в начале апреля, за два дня до того, как Магдалину в последний раз повезли в Эппендорф. Мы тогда еще думали, что ей стало лучше. Она поправилась, лицо округлилось, ноги больше не были похожи на палки. Но все это было из-за отеков. Мы узнали об этом гораздо позже…

Рудольф поставил фотографию на место и улыбнулся. Над второй кроватью висела полка, где в ряд, корешком к корешку, стояли книги.

– Книги мы нашли тогда в сарае, – пояснила Грит Адигар. – Вильгельм только потом повесил полку над кроватью Коры и расставил их.

В основном это была специальная медицинская литература. Тематика была весьма примечательной: религиозное безумие и самоисцеление с помощью силы воли.

Грит Адигар не стала упоминать о том, что в сарае Вильгельм нашел еще одну, очень маленькую тоненькую книжицу, в которой были лишь цифры. Более тридцати тысяч марок! Вильгельм сказал: «Где, ради всего святого, она взяла столько денег?»

– С тех пор как Коре исполнилось шестнадцать, бо́льшую часть карманных денег она стала тратить на книги, – говорила Грит Адигар. – Я часто видела, как она вечером выходит из дома. Пробирается в сарай. Там Кора хранила модную одежду и косметику; все, что так важно для юных девушек и чего Элсбет не потерпела бы. А еще книги… Отправляясь в город, Кора переодевалась и наносила макияж. Можно было подумать, что она собирается развлечься. Но под мышкой у нее, как правило, был один из этих томов. А с книгами не ходят на танцы, в кино и кафе. Кора не развлекалась. Вряд ли ее можно упрекать за то, что в субботу она встречалась с Хорсти. Ведь ей нужно было хоть немного свободы, хоть пару часов в неделю для себя. Остальное время она посвящала сестре.

Грит Адигар рассказала, как однажды Кора прочла в каком-то журнале о трансплантации сердца, об огромных успехах, которых удалось достичь американским хирургам. Она часто заявляла, что однажды отвезет туда Магдалину. Чего она не хотела или не могла понять, так это того, что пересадкой сердца ситуацию не исправить.

– Если бы дело было только в этом, – говорила Грит Адигар, – врачи в Эппендорфе сделали бы такую операцию, просто ради того, чтобы показать: им это под силу. Не знаю, в чем была причина. Об этом вам стоит поговорить с Маргрет. Она забирала из клиники историю болезни. Пока Магдалина была жива, никто не знал, как у нее на самом деле обстоят дела. Вильгельм этим не интересовался. Элсбет не могла понять, что говорили ей врачи. А Магдалина не желала понимать это и молчала. В апреле врачи предложили ей остаться в больнице. Она настояла на том, чтобы умереть дома. Вроде бы Магдалина заявила, что там за ней ухаживают именно так, как ей нужно. Вот только дома она ни слова никому не сказала. А потом, когда Кора вернулась, она увидела, что ее сестра мертва… На следующее утро Вильгельм заглянул в комнату и увидел, что его старшая дочь исчезла.

– Когда именно это произошло? – поинтересовался Рудольф.

– Подождите… Дата указана в свидетельстве о смерти. Сейчас принесу, оно лежит в спальне.