Книга Каста огня - Петер Фехервари

Оттолкнув Изабель плечом, Хольт выбросил вперед аугментическую руку. Челюсти гончей плотно сжались на металле, но от силы удара комиссар повалился прямо на окаменевшего рулевого. Сверху на них рухнул хищный чужак.

— Ёрдёг кутья![7] — выругался забатон на родном языке, скидывая с плеча хеллган.

Пока существо рвало когтями его плащ, Айверсон ухватился за язык гадины застрявшей рукой и сильно сдавил его. Гончая бешено затрясла башкой, брызгая на комиссара слюной и пытаясь добраться до мягкой плоти за протезом. Хольта затошнило от гнилостного запаха из пасти, но он держался, продолжая сжимать кулак. Вблизи арканец разглядел, что кожа чудовища покрыта гнойными опухолями и сплетениями грибковых наростов. Леди Федра, похоже, имела власть и над этой тварью.

— Убейте ее! — заорал Айверсон остальным.

Первым к нему на помощь пришел Васько. Приставив хеллган к брюху чудища, фанатик открыл огонь. Гончая заклекотала от мучительной боли и отбросила врага ударом лапы, но оказалось, что лазразряд летийца почти распорол ее надвое. Создание быстро теряло силы, а точный выстрел Изабель пробил один из его косых глаз. Вторая пуля раскроила гадине череп, и она упала бездыханной.

— Император обвиняет! — взревел Ксанад и выбежал навстречу буре, жаждая пролить еще больше крови во имя своего бога.

— Трон, да что же это такое? — спросила Рив, пока комиссар поднимался на ноги.

— Гончие крутов, — мрачно ответил Хольт. — А где гончие, там и их хозяева. Нам нужно убираться отсюда.

Внизу, на терзаемой штормом палубе, стоял Модин, широко расставив ноги для равновесия. Он пробудил к жизни огнемет, оружие издало кашляющий звук, и тут же на конфедерата бросилась одна из «собачек» с клювом, покрытым кровью выпотрошенного морехода. Резко повернувшись, Клетус ударил тварь тяжелым стволом, да так, что та рычащим и щелкающим клубком врезалась в ограждение. Секундой позже чудище уже поднялось на ноги, завывая от неукротимой ярости.

Модин зарычал в ответ и поджег чужака. Дразнящий рев гадины превратился в визг, а огнеметчик расхохотался, наслаждаясь заварушкой. Да, арканца пожирал заживо какой-то грибок-мутант, а все, кого он знал, наверняка были мертвы, но — Преисподние свидетели — в жизни еще случались шикарные моменты!

Мимо Клетуса полз корсар с гончей, вцепившейся ему в спину. Тварь сомкнула челюсти на алом шлеме, пытаясь расколоть его, словно железное яйцо. Тихо насвистывая, Модин подпалил ей перышки аккуратным языком пламени, и хищник с болезненным стоном выпустил жертву. Как только чудище развернулось к арканцу, он воткнул ему в пасть ствол огнемета и поджарил мозги. Наслаждаясь ароматом горящей плоти, конфедерат жадно оглядел палубу, но все гончие были уже мертвы и схватка закончилась.

Похоже, корсары получили от драки тот же кайф, что и пустошник, — все они сейчас распевали какую-то аллилуйю Богу-Императору с широкими, глупыми улыбками на лицах. Даже идиот, которому чуть не отгрызли башку, и тот подтягивал. Что же, может, корсары и тащились от молитв Трону, как от дури, но — вынужден был признать Модин — кишка у них была не тонка. У мореходов тоже имелись кишки, тонкие и толстые, вот только все они сейчас были раскиданы по палубе в лужах крови, чисто обрезки на скотобойне. Без доспехов и хеллганов, как у господ-корсаров, матросы оказались собачкам на один укус. Клетус прикинул, что в живых осталось меньше половины работяг. Что ж, мореходы так же резво накинулись на него с кулаками, как и заправилы, поэтому арканец не собирался по ним слезы лить.

— Ты хорошо сражался для ублюдка-мутанта, — произнес спасенный им корсар.

— Да разве это сражение, — протянул Модин. — Так, побарахтались маленько.

Мятый Шлем улыбнулся, показав зубы, украшенные сияющими камушками.

Ветер принес чей-то рыдающий стон, долгий, безнадежный и преисполненный муки. Его услышали все на палубе, но отозвался только забатон:

— Это есть Жолт. Ублюдки-рыбки забрали его. — Покрытое татуировками лицо фанатика превратилось в дьявольскую маску ярости. — Они смеются над нами, братья!

— Твоего человека забрали не рыбки, — произнес Айверсон с трапа, ведущего в рубку. Затем комиссар указал на лачуги, протянувшиеся вдоль реки. — Там скрывается нечто худшее, то, с чем нам не стоит связываться сейчас.

— Я не брошу брата-корсара, — холодно ответил Васько.

— Он уже мертв…

Снова раздался стон, опровергнувший слова комиссара.

— Это ловушка! — не отступал Хольт, но Ксанад уже отворачивался от него, выкрикивая приказы уцелевшим товарищам.

— Забатон, задание важнее всего!

Фанатик резко повернулся к арканцу.

— Тогда ты должен стрелять меня, Хольт Айверсон, — прорычал он, — потому что больше я не прогнусь!

Комиссар, глядя в его блестящие от ярости глаза, нисколько в этом не сомневался.

— Но я должна пойти с вами, сэр, — настаивала Рив. — В деревне вам понадобится поддержка.

— Это работа Модина, — возразил Айверсон. Комиссары стояли в рубке, пока Васько собирал поисковой отряд на палубе под ними. — Кроме того, поддержка мне понадобится здесь. Наш забатон твердо решил взять с собой всех корсаров, поэтому кто-то должен, так сказать, присматривать за фортом, пока нас не будет. Если потеряем корабль, нам конец.

— Вы хотите сказать, что доверяете мне, комиссар?

— Ты хочешь сказать, что не стоит, кадет?

Девушка прохладно улыбнулась Хольту, и он едва не ответил тем же. За последнее время оба почти устали играть в кошки-мышки.

— В любом случае, если я прав и в этой деревне нас поджидает боевая банда крутов… — Айверсон внимательно посмотрел на Изабель. — Что ж, скажем так: подставить меня в этот момент будет очень неудачным решением.

— Так чё у тебя там с этой снежной королевой? — прошептал Модин, когда они крались мимо скопления хижин саатлаа.

— Не думаю, что понял, о чем ты, серобокий, — ответил комиссар, быстро переводя взгляд с одного иглу на другое.

Все лачуги обветшали и покрылись паршивой гнилью, их стены сморщились, будто кожура испорченного плода. Казалось, над деревенькой висит покров разложения.

— Ой, да ладно тебе, Хольт. Ты не обдуришь старого пса вроде Клета Модина, — хитро посмотрел на него огнеметчик. — Я ж вижу, как вы двое воркуете всю дорогу.

— А ты, значит, ревнуешь, Модин? — спросил Айверсон. — Я помню, как говорили у нас дома: «К пустошнику спиной не поворачивайся».

Клетус сдавленно захихикал.

— Ты что, пошутил только что, Хольт? Знаешь, раньше… — Раздался новый вопль пропавшего корсара, и боец умолк.

Васько резко остановился, пытаясь понять, откуда доносится звук. Источник его явно был намного ближе к ним, но в ночной темноте и в непогоду внутри поселения было дьявольски сложно ориентироваться. Забатон постепенно выходил из себя, но, к его чести, не предлагал разделить поисковой отряд.