Книга Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - Георг фон Конрат

– Что со складом боеприпасов? – спросил я.

– Насколько я видел, до него очередь не дошла. Всю гавань мне не было видно, но я уверен, что огонь не пощадил буксирные суда, и, думаю, ледокол тоже теперь лежит на дне.

– Здесь все понятно, но что известно об остальных ребятах?

– Сейчас расскажу, что знаю. Я наблюдал за главными воротами, пытаясь разглядеть, уходят ли они, но потом увидел два пулемета и русских солдат, бегущих вдоль забора, чтобы перекрыть выход из гавани. Должно быть, они сразу поняли, чьих рук это дело. А затем опять раздался чудовищный грохот и один из ангаров взлетел на воздух, поэтому теперь и здесь все было в огне. Я заметил у ворот два пулемета. Температура повысилась, жар был невыносимый, и даже на вершине холма я чувствовал его. Но оттуда, по крайней мере, я видел край гавани. Я находился не дальше ста метров от забора, может, ста пятидесяти. Огонь уже подобрался и сюда, и я видел, как он поглощает русских, бегущих к воротам. Не думаю, что они могли видеть что-то, но я, находясь сверху и глядя вниз, смог различить группу из двадцати – тридцати человек, ползущих на животе в сторону ворот.

У меня появился шанс поиграть в героя, и тогда я воспользовался им. Я тщательно прицелился и выпустил по ним всю обойму своего магазина, стреляя не останавливаясь, пока не убедился, что все мертвы. Я даже слышал звук отлетающих от тел русских пуль. На противоположной стороне русские опешили, не зная, откуда ведется стрельба, и никто из них не осмелился подобраться к пулеметам. Я начал отстреливать их одного за другим. В руке я держал наготове капсулу, на случай если меня обнаружат. Они попадали на землю и поползли, но, когда при очередном взрыве вспышка озарила все вокруг, я увидел, что из них осталось только двенадцать человек. Они поднялись и стремительно рванули в сторону главных ворот, и я снова стал стрелять без перерыва. До ворот их добежало только восемь человек. А остальные попадали, мертвые или раненые, я не знаю.

А там русские уже открыли ответную стрельбу, не понимая, куда попадают, хоть даже и в своих. Думаю, они посчитали, что вся германская армия находится в городе. Это был перекрестный огонь, который вели из двух пулеметов. Когда я увидел, что восемь выживших двигаются в моем направлении, невзирая на языки пламени, я крикнул им «Не стрелять», но они продолжали пальбу. Ослепленные и одуревшие от жара и нечеловеческого напряжения, они не понимали, что делают. Русские солдаты были в таком состоянии, что, наверное, не отличили бы родного отца от врага, попадись он им на пути. Я приказал им взбираться на холм, а потом – успокоиться и постараться вспомнить, кто они, чтобы не перестрелять друг друга. Мне повезло, что я не был в порту, потому что, если бы мое лицо показалось им знакомым, они недолго думая растерзали бы меня на месте. Я сказал, что нужно немедленно пробираться на железную дорогу и связаться с отрядом, который сейчас находится там.

У меня с собой как раз имелись приказы из армейского главного штаба. Поэтому, оставив восемь человек на холме, я быстро побежал в город. Пули со свистом пролетели над моей головой. Танки ползли в порт, стреляя из пушек, без разбора, вслепую. Как я выбрался оттуда, пробираясь по забору к главным воротам, одному Богу известно. Неожиданно за моей спиной раздался шум подъезжающего мотоцикла. Я нащупал свою винтовку, готовый выстрелить в любой момент. Я быстро взглянул на водителя, – это был старший лейтенант русской армии, он просил проводить его в армейский главный штаб. В темноте было плохо видно, и я не разглядел, что он был высокого роста. Мотор работал приглушенно, но он не слез с мотоцикла, а просто ногами упирался в землю. Затем он сунул руку в карман и вынул пачку табака, где еще лежали скрученные папиросы. Я тем временем внимательно огляделся по сторонам. Мы стояли на краю какой-то улицы, было очень темно и ни души. Только где-то неподалеку виднелось зарево. Мне позарез нужен был этот мотоцикл, чтобы предупредить вас обо всем.

Хорст помолчал, потом закурил и продолжил:

– Я дал ему возможность прикурить папиросу, а потом нажал на спусковой крючок. Шесть пуль пробили его насквозь. Он до сих пор стоит у меня перед глазами. Он несколько секунд смотрел на меня удивленно, прежде чем упал. Потом я вытащил из-под него мотоцикл, откатил его в сторону, сел и помчался как бешеный. Но одесское руководство уже блокировало весь город. На улицах в каждом углу стоят танки, выкатили пулеметы, пушки, тысячи людей бегут в панике куда глаза глядят. Наконец-то я добрался до дороги, ведущей к вам, но тут наткнулся сразу на четыре танка, преградившие мне путь. Прямо посреди дороги меня остановил политрук. Я вынул приказы и, прежде чем он успел что-либо сказать, протянул их ему. Он внимательно изучил их и произнес: «Черт, пусть будут прокляты эти немцы! Вся связь между Одессой и фронтом нарушена. Мы не можем связаться ни с одной дивизией, ни с одним командным постом, а здесь немцы уже взорвали гавань, а сами атаковали город. Все, что до нас доходит, – это приказы из Севастополя и из Москвы. Эти собаки только отдают распоряжения. Побыл бы кто-нибудь из них здесь, в нашей шкуре». Он выругался как следует, а потом сказал: «Будьте осторожны, потому что никто из проследовавших в ту сторону не вернулся – целая армия будто испарилась в воздухе. Даже офицеры не возвращаются». Затем он отдал мне документы и пропустил меня. У меня не было времени связаться с каким-нибудь из наших отрядов. Я подумал, вы должны первыми обо всем узнать.

Хорст снова замолчал, глядя на истлевшую сигарету в своей руке, и с отвращением выбросил ее.

Вилли протянул ему другую.

– А, да, вот еще, – вспомнил он. – Политрук сказал, что есть приказ об обязательной эвакуации всех жителей Одессы. Это вся информация, которой я располагаю.

– Молодец, – сказал я ему. – Я поговорю, чтобы представить тебя к награде – если мы когда-нибудь выберемся отсюда живыми.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Вилли с подозрением. – Что значит «выберемся отсюда живыми»?

– Вилли, друг, мы с тобой сейчас едем в Одессу.

Они оба посмотрели на меня, не веря собственным ушам.

– Георг, – произнес в конце концов Вилли. – Ты знаешь, мы с тобой друзья уже долгое время, поэтому я хочу задать тебе простой вопрос.

– Ну, о чем ты хочешь спросить?

– Ты сошел с ума? Нам дан шанс свыше, потому что сейчас нас там нет, так давай не будем испытывать судьбу. Разве ты не слышал, что только что рассказывал Хорст?

– Именно по той причине, что он сейчас рассказывал, мы едем туда. Мы должны найти как можно больше наших людей. Через пост проехать не составит труда. Хорст поедет впереди, а мы за ним. Он может сказать им, что мы из артиллерийского отряда с фронта и что нам необходимо немедленно связаться с главным штабом. Нам даже не нужно красться окольными путями.

– Я думаю, тебе нужно вручить приз за смекалку и за твои умные мозги.

– Таким я родился, Вилли, ты же знаешь.

Хорст докурил сигарету, и я сказал ему:

– Ладно, лейтенант, поезжай вперед на своем мотоцикле, но не вздумай оторваться от нас больше чем на двадцать метров.