Книга Мне снова 15... - Геннадий Марченко

А с другой стороны, я прекрасно знал, что, по большому счёту, особой разницы в звуке между пианино и роялем не существует. Ну, может, за счёт более крупной деки у рояля звучание громче, что существенно на концертах. Ещё в рояле имеется так называемый «механизм двойной репетиции», благодаря которому легко можно проигрывать быстро повторяющиеся нажатия на клавиши. Мне это было ни к чему, для репетиций с вокалистами вполне хватило бы и пианино.

Но, опять же, ко мне будут наведываться не начинающие певцы – хотя не исключался и такой вариант, – а маститые исполнители. А для последних важен в том числе и антураж. Глянут и ухмыльнутся. Мол, какой-то пацан, да ещё и с пианино вместо рояля, мнит тут из себя невесть кого.

А если посмотреть с третьей стороны, то плевать, по большому счёту, что они подумают. Для нормального артиста на первом месте стоит работа, а все эти перья и блёстки… Блин, но ведь многие и выходят на сцену именно в перьях и блёстках, чтобы привлечь внимание. В смысле, какой-нибудь Фредди Меркьюри в отдельных образах или, если возьмём несколькими порядками ниже, Боря Моисеев. Не за голос же любит «Щелкунчика» некоторая часть аудитории, а за эпатаж, внешний блеск.

Твою мать, что-то я совсем загнался… На чём же всё-таки остановить выбор? Может, как в случае с «Динамо» и квартирой, положиться на случай? Тогда гадали на того, кто первый выйдет из подъезда – мужчина или женщина. На этот раз можно как-то разнообразить лотерею. Например, какая машина первой проедет мимо подворотни, ведущей в наш двор, – «Волга» или «москвич»? Другой вариант: будет дома сестра, когда я приду, или нет? Ну а что, с сестрой нормальный вариант, я реально не знал её распорядка дня, у неё постоянно находились какие-то дела вечером. Но не каждый день, так что реально получалось 50 на 50. Кстати, так же называлась развлекательно-музыкальная программа на отечественном ТВ будущего. Жаль, что нынешнее телевидение не балует советских граждан такого рода передачами. Разве что «Музыкальный киоск» с Элеонорой Беляевой выходит по воскресеньям, но там преимущественно давали классику, только в самом конце показывали сюжет о каком-нибудь зарубежном исполнителе.

Ладно, всё это лирика, вот уже и мой дом, силуэт которого выделяется на фоне темнеющего апрельского неба. Взгляд сам собой нашарил наши окна, но я себя одёрнул: ведь так и не договорился сам с собой, на что ставлю. А если сейчас увижу свет в одном из окон или какое-то движение, то понятно, что Катька дома. Хотя может и мама, она периодически навещает нас, помогает сестре с уборкой и готовкой. Короче, пока на окна глядеть не буду, иду с опущенной головой прямиком к подъезду и по пути решаю, на что ставлю. Итак, если Катька дома – покупаю рояль, если её нет – пианино. На звонок в дверь никто не ответил, открыл дверь своим ключом. Точно, тишина и покой, как на кладбище. А посему выходит, что начинаю искать нормальное пианино.

А нормальным, по моему разумению, должно быть не «Москва» или «Ласточка», и даже не лучшее из советского «Красный Октябрь», а что-нибудь вроде W. Hoffmann или Weinbach от не менее знаменитого производителя Petrof. Вот и буду искать эти два инструмента, какой попадётся, такой и возьму.

Только я далеко не был уверен, что мои поиски окажутся такими лёгкими. Для проформы следующие несколько дней решил посвятить обходу магазинов, торгующих музыкальными инструментами. Начал со специализированных отделов ГУМа и ЦУМа. И Weinbach как раз обнаружил в ЦУМе. В зале инструмент был один, и на его крышке покоилась неутешительная табличка «Товар оплачен».

– Девушка, – обратился я к немолодой продавщице, чем сразу её к себе расположил, – а что, это пианино у вас в единственном экземпляре?

– Ой, молодой человек, последнее было, его только вчера оплатили, обещали сегодня к вечеру забрать самовывозом.

– А в ближайшее время завоза не ожидается?

– Это теперь уже в следующем квартале.

Жаль, я уже в мечтах видел инструмент в своей квартире.

– Девушка, – снова польстил я женщине, – а оно у вас настроено?

– Да, конечно, к нам регулярно приходит настройщик, мы же не можем продавать товар, который неизвестно как звучит.

– Может, разрешите оценить звучание?

Продавщица колебалась несколько секунд, потом махнула рукой.

Я поднял верхнюю крышку и сыграл несколько гамм. Звук очень даже приличный, объёмный, мощный и чистый, почти не отличается от рояля. Эх, ну почему я не заглянул сюда парой дней раньше!

– Если не секрет, сколько хоть стоит такой инструмент?

– Сейчас погляжу в тетрадке… 850 рублей.

М-да, по сравнению со стоявшим рядом «Красным Октябрём» цена почти вдвое. Но фирма того стоила. Даже учитывая, что после Второй мировой правительство Чехословакии национализировало семейное предприятие, основанное ещё в XIX веке Антонином Петроф, качество всё равно оставалось на высоте.

– Девушка, а когда, вы говорите, заберут инструмент?

– Так вот уже должны скоро, до закрытия два часа осталось.

– А если не заберут?

– Ну, значит, завтра, или послезавтра… Нам-то что, товар оплачен.

– А если за пианино вообще не приедут?

– Да что вы такое говорите?! Товар же оплачен! Это такие деньжищи… Сам не сможет подъехать – всякое случается, заболел, может, человек или ногу сломал, так родные заберут. Рано или поздно, но заберут… Да вот, пожалуйста, наш покупатель! Здравствуйте, а вы сегодня без жены и дочки?

– Да, они вчера пианино выбрали, а моё дело – доставить его на место. Я нанял фургон с водителем, а насчёт грузчиков мы договорились с вашим администратором, что вы своих предоставите. За доставку на третий этаж я всё оплачу, потом на том же фургоне грузчиков отправлю обратно.

Говорившему было лет под пятьдесят. Крупное одутловатое лицо, очки в золочённой оправе, приличный костюм, шляпа, портфель из хорошей кожи… Явно не на последние шикует. Но всё одно, надо решаться.

– Товарищ, извините, что вмешиваюсь…

– Да, что вы хотели, молодой человек?

– Видите ли, я тоже хотел приобрести инструмент этой фирмы, но оказалось, что в Москве его не найти, а здесь последнее пианино Weinbach, и то оказалось оплачено.

– Сочувствую, но…

– Но я мог бы предложить вам цену несколько больше, чем вы заплатили за этот инструмент, – сказал я, понизив голос, чтобы не слышали продавщица и бродящие по отделу граждане.

– Вы? Мне?! Хм… Молодой человек, вы, наверное, учитесь в институте? И какая у вас стипендия? Пятьдесят рублей?

– Я учусь на заочном отделении Академического музыкального училища при Московской консерватории. Стипендии там, действительно, мизерные. Но основной мой заработок – как футболиста в команде «Динамо» и авторские отчисления с моих песен, многие из которых вы наверняка слышали. Да хотя бы вот эту…

Я снова поднял крышку инструмента и наиграл мелодию из «Чёрного кота», которую когда-то предложил Тамаре Миансаровой и звучавшую уже второй год чуть ли не из каждого утюга.