Книга Добрые и сильные - Татьяна Рубцова

Тот сжал маленькую руку и недовольно посмотрел на Алину.

— Вот видите, Володя, никогда не следует делать никому не нужных вещей. За них все равно никто не заплатит. Подвезти вас?

— Подвезти, — быстро ответил мальчик.

— А тебе, Егор, следует научиться правилам хорошего тона. Нельзя отвечать на вопрос, заданный другому.

Но мальчик уже отпер дверцу и усаживался на заднее сидение.

— Что я вам, дырку протру, что ли? — буркнул он.

И Володя, чтобы прекратить спор, спросил.

— А вы что здесь делаете?

— Провожала подругу. У той просто фобия на авиацию. Вы сегодня свободны?

— Ну да. — опять ответил Егор. — Конкретная тачка. Не хуже Витиной.

— Дяди Витиной, — поправила Алина, садясь за руль. Она ожидала, что Володя сядет с ней, но он сел сзади, рядом с мальчиком.

— Вы как училка из приюта.

— Из детдома?

— Все равно — приют.

— Ладно, хватит, — сказал Медведев.

— Наконец-то вы его остановили.

— Я имел в виду обоих.

— Ага, — Егор показал язык зеркалу заднего обзора, и Медведев опять покачал головой, обняв худенькие плечи мальчика.

— Довезите нас тогда до Третьяковки, там мы сядем в автобус.

— А не хотите навестить Радика. Я собираюсь к Ксюше, мы можем поехать вместе.

— Ну, если ненадолго.

— Это уже как захотите. Слушайте, а как вы подружились с Радиком?

— С ним Сергей дружит. Он нас познакомил.

— А это правда, что у него была травма и он ослеп?

— Да.

— А правда, что это случилось во время боя с Сергеем Сидоренко?

— Кто вам сказал?

— Сергей Сидоренко. Помните, они с Диной ездили нас провожать.

— Раз Сергей сказал, значит так и есть. Ему виднее.

— А вы не знали этого?

— Знал.

— А зачем скрывали.

— Да ну вас. Вы — журналисты, вечно придумываете какую-нибудь пакость.

— Всю жизнь мечтала вам лично напакостить.

— Вот я вас завел.

— Извините. А почему вы тогда от меня удрали, прямо с площадки. Я думала, что вы в гости зайдете. Матвея, что ли, напугались?

— Какай чушь. Я проводил вас до двери и уехал.

— А почему до двери?

— Чтобы быть уверенным, что вы благополучно пришли домой.

— Какая забота. И главное — что бесплатно.

— Да, плохо тому придется, кто попадется вам на язык.

— Это самозащита. У мужчины — мускула, у женщины — красноречие.

— Вы вполне защищены.

Володя уважал Радика Ганиева, он даже восхищался им и с удовольствием находился в его обществе. И сейчас, конечное, желал ему счастья с хорошей девушкой. Поэтому, в доме Ксении Образцовой, он с самым живым интересом наблюдал за теми мелочами, которые выдают истинное положение вещей, как бы искусно человек не притворялся. Но нет: и Ксения и Радик были действительно счастливы и рады гостям. И Радик, испытывающий к Медведеву те же чувства, что и Медведев — к нему, тоже наблюдал за другом. Все же он считал Алину слишком легкомысленной и избалованной, а Ксения — наоборот, думала, что такая девушка, как Алина, может только осчастливить любого мужчину.

Алина ушла с Ксенией на кухню, а Радик, Володя и Егор — сели в зале. Радик не курил, поэтому Медведев вышел на балкон, и Радик пошел на ним, оставив мальчика смотреть телевизор.

— Сергей говорил, что поймали тех рокеров, — тихо сказал он, облокачиваясь на перила.

— Точно не знаю. Рокеров в Москве много. Если хочешь, я постараюсь раскрутить. Просто я не хотел тебя вмешивать.

— Так, наверное, лучше. Ты прав. Просто я до сих пор не могу этого понять. В голове как-то не укладывается. До этого мне не приходилось быть слабым и беззащитным.

— Каждый из нас может быть таким, если нападают кучей.

— Да, конечно. Только, понимаешь, меня были за то, что я слепой. Калека. Лишний.

— Ладно, Радик, все кончилось хорошо.

— Правда. Только я теперь боюсь. Боюсь темных переулков, боюсь крутых ребят. И уже ничего не могу с собой поделать.

— Старайся обходить такие места.

— А ты?

— Что — я?

— Ты их обходишь?

— Как повезет.

— Знаешь, Володя, я иногда думаю, что права моя тетя, когда говорит, что раньше жить было лучше: никто никого не боялся. Можно было ночью идти по городу и никто никого не трогал.

— Не знаю. Мне трудно судить. Я застал только конец Горбачева. Я пацаном еще был, когда бегал с Витей защищать Белый Дом.

— Герои?

— Дураки. Многих из этих защитников я потом посадил. А за одним вот, Аграновым, до сих пор гоняюсь.

— А как ты пошел в милицию?

— В армии я получил травму позвоночника, спортом уже заниматься не мог. А тут набор был в милицейскую школу. Я и пошел туда. Сначала попал в МУР. Потом уже, когда я стал лейтенантом, меня забрал Кононов. В 96-ом. Тогда нас еще называли РУОП. Без «Б». Но подчинялись мы уже ГУОП МВД.

— Что это значит?

— Централизованность. Так намного легче было работать.

— А жена?

— Жена загуляла. И мы разошлись. Почти два года назад.

Радик, не зная, как проявить свое сочувствие, положил руку ему на плечо. Володя похлопал его по спине.

— Такой парень, как ты, достоин лучшей женщины, — проговорил Радик.

— Не знаю, кто тут прав. Ладно, прошло.

— Прошло. Ты, Володя, удивительный человек.

— Кто бы говорил. Я в банку осенью не прыгал.

— Что за банка? — на балкон вышли Алина и Ксения.

Мужчины повернулись к ним, и Радик стал поправлять очки, чтобы скрыть смущение.

— Нет, все-таки, что за банка? — требовала Алина. — Ну, Медведев? Радик?

— Да ничего, — буркнул Володя, отворачиваясь.

И Егор, просунув голову под его руку, пролез между ограждением и Медведевым, прижавшись к нему и обняв за спину. Медведев тоже обнял мальчика, похлопывая его по плечу.

— Ну, мальчики, расскажите, — Ксения обняла Радика. — Ну? Не то ваши дамы дружно умрут от любопытства.

— Да расскажи, — сказал Медведев другу. — А то не отстанут.

— Вот именно, — Алина встала возле Володи и взяла его под руку, прижимаясь к его плечу.

— Да что рассказывать. Прыгнул в омут и выплыл. И все.