Книга Здесь покоится наш верховный повелитель - Виктория Холт

Герцог Монмут был доволен женитьбой герцога Йоркского.

– Ничего другого он сделать и не мог, – говорил он своим закадычным друзьям, – чтобы больше меня обрадовать. Люди пришли в ярость. И разве их можно винить? Мой дядя сущий дурак, если думает, что ему удастся ввести католичество в Англии.

Доложили, что Росс, его старый слуга, хочет повидать его, а когда Росса впустили, стало ясно, что Росс хочет сообщить ему что-то без свидетелей.

Монмут тут же провел его в укромное место, где они могли поговорить наедине. Росс смотрел на него с тем восхищением, которое Монмут привык видеть в глазах многих окружающих его людей.

– Позвольте мне, ваша милость, – сказал Росс, – хоть минутку поглядеть на вас. Я помню вас малышом – самым живым и красивым малышом, за которым мне когда-либо приходилось присматривать. Мне приятно видеть вас в добром здравии.

Монмут терпеливо слушал. Он любил восхваления.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил он.

– Лишь одно, имеющее отношение к вашей милости, раздражает меня.

– Неудачный поворот судьбы? – подсказал Монмут.

– Именно. Что за король получился бы из вас! Сколько людей толпилось бы на улицах, выкрикивая приветствия, если бы вас звали, как наследника престола, принцем Уэльским – Иаков, принц Уэльский, а не Иаков, герцог Монмутский.

– Всего лишь формальность… всего лишь подпись на документе… – тихо проговорил Монмут.

– И из-за этого страна лишается лучшего короля, который когда-либо мог бы у нее быть!..

– Вы, Росс, пришли ведь не только затем, чтобы сказать мне это?

– Нет, милорд. Когда я наблюдал, как вы учились ездить на лошади или владеть шпагой, я, бывало, представлял себе, что когда-нибудь король признает вас своим законным сыном. Я, бывало, так ясно все это себе представлял… Что Его Величество пошлет за вами, когда вам исполнится год или чуть больше… и это случилось. Что Его Величество вас очень любит… и это тоже случилось. Что Его Величество объявит о женитьбе на вашей матушке и о том, что вы наследуете корону…

– Но этого не случилось, – с горечью сказал Монмут.

– Это все еще могло бы быть, милорд.

– Каким образом?

– Чует мое сердце, что у вашего отца и Люси Уотер была формальная брачная церемония.

– Мой отец утверждает, что ее не было, и я вполне этому верю. Итак, поскольку португалка бесплодна, он с большой радостью признал бы меня своим законным сыном. Если бы совесть ему позволяла…

– Совесть королей часто обслуживает выгоду… но о присутствующих не говорят.

– Вы хотите сказать, что мой отец отрицает факт брака, который имел место? Но почему?..

– Почему, милорд? Ваша матушка была… снова прошу прощения… женщиной, у которой было много любовников. И ее положение не позволяло ей выйти замуж за короля. Ваш отец в то время был молод – ему было всего восемнадцать лет, – а молодые люди часто совершают неблагоразумные поступки. Та, которая была достойна стать женой принца в изгнании, не могла принадлежать правящему королю.

– Вы что-то знаете, Росс. Вы хотите сказать, что мой отец был женат на моей матери?..

– Я просил Козина, епископа Даремского, дать мне свидетельство о браке. – Росс лукаво улыбнулся. – Оно могло у него быть. Он был капелланом в Лувре для тех, кто принадлежал к англиканской церкви во времена революции в Англии.

– Росс, вы добрый малый! И что он говорит?

– Он утверждал, что никакого свидетельства не было. Он с негодованием спросил меня, уж не предлагаю ли я ему подделать его.

– Ну и… что – теперь он обещает представить его?

– Он умер.

– Тогда какой от него прок?

Лицо Росса медленно расплылось в улыбке.

– Мои друзья – а они и ваши тоже – готовы поклясться, что, умирая, он прошептал о черной шкатулке, в которой находилось свидетельство, подтверждающее, что Люси Уотер была женой вашего отца.

– Росс, вы самый хороший друг, какой только может быть на свете…

– Я относился к вам как к сыну, когда стал вашим дядькой в доме милорда Крофта. И я сделаю все, чтобы ваше заветное желание исполнилось.

– Спасибо вам, Росс, спасибо… Но ведь мой отец жив… Что он-то скажет об этой… черной шкатулке?

Какое-то мгновение Росс молчал, потом произнес:

– Король, ваш отец, любит вас. Страна не хочет короля-католика. Герцог Йоркский, отказавшись от поста первого лорда адмиралтейства, тем самым обнаружил свою приверженность папизму. А теперь вот эта женитьба. Король любит мир и покой… Он любит мир больше, чем правду. И он любит вас. Он любит своих детей, но каждый знает, что его любимцем является его старший сын. Очень может быть, что он – и я, относясь к вам по-отцовски, понимаю его чувства – из любви к вам согласится с этой историей о черной шкатулке.

Монмут обнял своего старого слугу.

– Вы, – сказал он, – мой лучший друг. Я никогда этого не забуду.

Росс опустился перед ним на колени и поцеловал руки герцога.

– Да здравствует принц Уэльский! – провозгласил он.

Монмут молчал, его темные глаза сияли, ему слышались приветственные возгласы народа, голова его уже ощущала тяжесть короны.

Сплетни бушевали в Лондоне так же неистово, как пожар несколько лет тому назад, и некоторые утверждали, что они не менее опасны.

Король был женат на Люси Уотер. Епископ Даремский перед смертью говорил о черной шкатулке… о черной шкатулке, где находились судьбоносные документы, которые однажды позволят герцогу-протестанту Монмуту надеть корону.

– Но где же черная шкатулка? – спрашивали некоторые. – Разве ее не надо предъявить?

– Многие заинтересованы в том, чтобы ее так и не удалось отыскать. Сторонники герцога Йоркского будут клясться, что ее не существует.

Господствующей религией в стране была протестантская, и к идее вступления на трон короля-католика граждане относились с непримиримостью, доходящей до ненависти. Что касается буйств молодого Монмута, они готовы были о них забыть. Зато отлично помнили то, что он был молод, хорош собой, прославился доблестью в боях, был протестантом и сыном короля Карла.

Монмут ждал, как отнесется к этим слухам его отец. Сын никогда не мог понять, что скрывается за его задумчивым, циничным и часто грустным взглядом.

Он обратился с просьбой, чтобы его официально утвердили главнокомандующим.

Встретив своего дядюшку, он сказал ему об этом. Джеймс, будучи не в силах скрыть неприязненных чувств к племяннику, усилившихся из-за гуляющих повсюду слухов, резко ответил ему, что считает его не обладающим достаточным опытом.