Книга Франция. Прованс от A до Z - Питер Мейл

Полагаете, процесс окончен? Соль получена, цель достигнута. Ничего подобного. В Камарге существует строгая иерархия солей, основанная на размере кристалла и на аромате. В самом низу обосновалась sel fin, мелкая соль для повседневных кухонных нужд. Sel gros, грубая, крупная, применяется для рецептов, требующих, чтобы соль похрустывала на зубах. Наконец, лучшая из лучших, fleur de sel.

Так называются мелкие соляные чешуйки неправильной формы, собранные с поверхности рассола в соляных ваннах, белые как иней. Собирают их вручную, как и в древние времена, при помощи деревянной лопаты, las. Сборщик, saunier, работает босоногим, чтобы не повредить болотистое дно бассейна. За день работы под палящим солнцем он набирает чуть больше сорока пяти килограммов соли.

Хороший saunier подписывает свою работу, и вы покупаете маленький запечатанный горшочек с именем собравшего его человека. Стоит этот горшочек, естественно, дороже, чем большая пачка безымянной промышленной соли, но и наслаждение от потребления fleur de sel de Camargue гораздо выше, чем от обычной или чем от пережевывания пресной, несоленой пищи. Лучше всего fleur de sel подходит к сырым овощам, подчеркивающим вкус и текстуру соли. Возьмите свежую редиску, обрежьте лишнее, разломите, вложите в нее кусочек сливочного масла и щедро посыпьте fleur de sel. Ни в каком ином виде редис не доставит вам такого удовольствия. Соль преображает вкус. Спасибо, мсье saunier!

Serge de Nimes
Нимская саржа

Принято считать, что джинсовая ткань как международная униформа пришла из Америки, стала частью пресловутого американского образа жизни еще во времена калифорнийских золотоискателей и техасских ковбоев, не вылезавших из нее ни на пастбище, ни дома, пожалуй, и спать в ней укладывавшихся. Той же джинсой щеголяли и крутые татуированные джентльмены на тарахтящих «харлеях». Если спросить, кто эту ткань изобрел, девять из десяти спрошенных ответят, что американец Ливай Стросс — который, коль уж о нем зашла речь, во-первых, скорее немец, а во-вторых, как следствие, Леви Страус. Такова сила поп-мифа из волшебной страны Америки.

Истина темна и многолика, предлагает на выбор кучу версий, из которых мне лично больше импонирует, разумеется, версия о том, что ткань эта родом из Прованса, где она появилась намного раньше, чем переселилась из Европы в Америку. Еще в Средние века город Ним славился текстильным производством. Здесь выпускали, среди прочих тканей, и serge de Nimes, саржу из Нима, плотную, прочную, используемую для парусов и мешков. Когда Ливай Стросс прибыл с этой тканью в Калифорнию, он собирался шить из нее палатки, но, вероятно, увидел золотоискателя в драных штанах и изменил намерения. Когда производство развернулось вовсю, название ткани сократилось, и из serge de Nimes получилось просто denim, как она теперь и называется. А штаны стали «ливайсами».

Происхождение названия «джинса» для штанов из денима точно не датировано, но оно достаточно очевидно. Зародился термин в английском языке в XVI веке, когда в Англию впервые доставили плотную ткань из Генуи, выполненную из смеси хлопка, льна и шерсти. Англичане с их талантом перевирать написание и произношение чужестранных слов перекрестили «Genoa» в «jean», а затем начали производство подобной ткани на мануфактурах Ланкастера, упростив ее состав, сделав полностью хлопковой и пустив в дело две нитки: белую и цветную. Тот же процесс переняли и заокеанские фабрики, начав джинсовую историю Америки.

Sieste, La
Сиеста

Римляне, конечно, народ занятой: покорение варваров да сооружение триумфальных арок — процессы, требующие времени и усилий. Но и они все же находили возможность ускользнуть от трудов и посвятить часок-другой одному из наслаждений жизни. Наступала sexta — шестой час дня, то есть полдень, — и они сбрасывали тяжелые кожаные латы и растягивались где-нибудь в тени, подальше от жары. С их легкой руки сиеста стала неотъемлемой частью жизни тех латинских стран, где в течение нескольких летних месяцев свирепствует солнце.

Латинских, но, увы, не англосаксонских, независимо от погоды. На протяжении веков отношение англосаксов к сиесте оставалось неодобрительным, в том числе и в те времена, когда британцы колонизовали тропики, не расставшись со своими старыми привычками и в новых условиях. Игнорируя местный климат, они одевались, как будто отправлялись на зимнюю охоту в северных болотах, облачаясь в толстое сукно, теплые облегающие шапки, тяжелые морозостойкие сапоги. Они презирали изнеженность и, вместо того чтобы прикорнуть в тенечке и соснуть часа полтора, вылезали на солнцепек и вытворяли что-нибудь энергичное. Много лет назад Ноэль Кауард заметил, что «англичане презирают сиесту», и эта ситуация мало изменилась по сей день. Хорошо известно, что англичанин в отпуске, не желая упустить хоть одно мгновение солнца, сразу после ланча, если его силком не удержат, выскочит из-за стола и запрыгает козликом по теннисному корту, рискуя получить расстройство желудка, заработать обезвоживание организма, судороги, сердечный приступ, солнечный удар в сорокапятиградусном пекле.

Как и иные привычки, оправдавшие себя в жарком климате в течение веков, сиеста имеет глубокий смысл, подтверждаемый древней организацией рабочего дня в Провансе. Полевые работы начинаются с рассветом, когда еще не нагрянула жара. Окончание главной трапезы дня приурочено к полудню, то есть начинается она часов в одиннадцать. В полдень начинается перерыв. Работа на воздухе возобновляется ближе к вечеру, когда солнце умерит свирепость, и продолжается до темноты. Осмысленная, оправдавшая себя практика, здоровый учет обстоятельств — и мозг не поджарен. В наши дни, разумеется, техника в значительной степени потеснила ручной труд на полях, сиеста и вправду не кажется столь необходимой; некоторые уже рассматривают ее как поблажку изнеженному организму. Я же считаю такие рассуждения и всякого рода ощущения вины глупостью. Каждый заслужил часок-другой отдыха после обеда.

Проконсультировавшись с рядом экспертов в области блаженного безделья, я подытожил высказанные ими соображения. С многолетними наблюдениями этих уважаемых исследователей, собранными в ходе многолетних упражнений в горизонтальности, очень полезно ознакомиться начинающим. Особое внимание стоило бы обратить на них англичанам.

• Хотя зимняя сиеста обладает своим тонким очарованием, идеальная сиеста возможна лишь летом, вне помещения, в тени и на ветерке. Цель сиесты — внушить упражняющемуся в ней ощущение сонного блаженства.

• Главное оборудование должно допускать свободное размещение в основном положении. Основное положение — лежачее. Развалиться в кресле — потерять половину удовольствия. Ногам необходимо предоставить возможность вытянуться примерно на уровне головы, дабы максимально облегчить кровообращение. Меня заверили, что такое положение оптимально также для пищеварительного процесса.

• Некоторые предпочитают зафиксированное твердое основание, к примеру, шезлонг, chaise longue, однако истинные знатоки ни на что не променяют гамак, натянутый между двумя деревьями. В пользу этого приспособления приводятся разнообразные аргументы. Гамак лучше всего приспосабливается к очертаниям тела и одновременно наилучшим образом предохраняет лежащего в нем от выпадания. Как вам расскажет любой моряк, из гамака не выпадет даже самый беспокойный из спящих. Еще одно достоинство гамака: слегка пошевелив бедрами, лежащий в нем может вызвать покачивание. Создается ощущение парения в потоках воздуха. Добавьте к этому гипнотическое воздействие кружева неба, просвечивающего сквозь прорехи в древесной кроне над головой, легкое покачивание ветвей — и вы не замечаете, как уснули.