Книга Черное солнце - Юрий Луговской

Кудрявцев закурил. Павел видел, что он сильно взволнован.

— Итак, я буду вкратце, не вдаваясь в подробности (Павел кивнул). Он вывел меня на месторождения и связал с нужными людьми. И в этот момент я начал свою игру. Через одну левую контору, а вовсе не через этих его людей, которые вместе с чиновником просили гораздо больше, я, воспользовавшись наводкой, начал качать нефть. По сути, кинул его. Более того, когда нужно было сказать, кто вывел меня на эти месторождения, я сделал так, что имя этого чиновника стало известно. Через некоторое время он попал в автокатастрофу. А я еще довольно долгое время получал прибыль с этого бизнеса, пока не попросили уйти более сильные структуры.

Кудрявцев глубоко вдохнул и выдохнул дым.

— Вот такая история. — У Сергея пересохло в горле, и он слегка покраснел. Павел вышел на кухню и вернулся со стаканом воды. Сергей поблагодарил и залпом выпил.

— Странно, никогда не думал, что буду вспоминать эту историю с волнением. Я рассказывал ее не один раз в кругу своих и только смеялся. А сейчас… Ну, ладно… Продолжать?

Павлу не хотелось выслушивать дальнейшие криминальные истории из сферы крупного бизнеса. Но он видел, что Кудрявцева не остановить. Сергей хотел выговориться и должен это сделать. Иначе никакой пользы от их совместной работы не будет.

— Да, продолжайте, конечно, — ответил Павел.

— Я владею тремя ночными клубами, вы знаете. — Павел кивнул, хоть и не знал, что именно тремя. — Появился человек, который решил весь ночной московский бизнес прибрать к рукам. Это тоже было связано с властью, он был наверху. Многим из владельцев клубов и казино он пообещал большие деньги, и они согласились. Но большинство не собирались продавать ему свои клубы — главные источники дохода. Одним словом, он нам очень сильно мешал. Вот так. Информация о его убийстве широко прошла по всем каналам телевидения, во всех новостях, по радио, все центральные газеты писали. Но в чем причина этого убийства… они даже близко не подошли к ней. Высказывались версии, что виновата политика, что он был в оппозиции к нынешней власти. А причина только одна — деньги, которые он хотел у многих, у меня в том числе, отобрать.

Сергей взял новую сигарету и прикурил.

— И еще история, на этот раз без крови. (И то слава богу, подумал Павел, хотя и того, что он мне рассказал, более чем достаточно, чтобы я оказался на месте тех, кого «убрал» этот преуспевающий бизнесмен.) У меня есть хоккейный клуб. Не знаю, говорил ли вам брат.

— Говорил.

— Но это тоже не для души, не потому что я с детства мечтал быть хоккеистом, а теперь вот реализуюсь таким образом, вовсе нет. Здесь тоже причина простая — деньги. Хоккей после некоторого кризиса в России опять начинает поднимать голову. Для того чтобы выходить на международный уровень, нужны игроки международного масштаба. И тренеры. Посмотрите, сегодня, особенно в футболе, все поняли, что с нашей школой далеко не уедешь, поэтому все команды кинулись приглашать тренеров из-за рубежа. И правильно делают. Там у них культура этого дела поставлена. Ну, ладно, значит, нужны игроки. А у меня в команде звезд не было. В других же — полно. Значит, надо как-то переманить. Но это стоит бешеных денег. Тогда я — я опять, Павел, очень кратко, без подробностей, да вы их все равно все не поймете (Павел опять кивнул), — устраиваю ложное приглашение в НХЛ звезде конкурирующего клуба. Для этого договариваюсь с друзьями из Канады. Хоккеист разрывает контракт в своем родном клубе, за который играет пять лет, с жутким скандалом. Дело чуть ли не до суда доходит, но там у меня все прикрыто. И едет в НХЛ. А там ему заявляют, что резко изменились обстоятельства и что могут ему предложить команду какого-то второго дивизиона за копеечный гонорар. Что ему делать? Как вы, наверное, догадались, Павел, я — тут как тут со своим предложением. Мой гонорар почти такой, какой был в его клубе, но за него я бы никогда его не перекупил. У хоккеиста выбора нет — не оставаться же в Канаде полунищим в команде второй лиги. И он переходит в мой клуб. Об этой афере знаю только я. Ну, теперь еще вы. Это, конечно, не заказное убийство, но тоже то, о чем надо говорить на исповеди. Так?

— Так, конечно, так, — кивнул головой Павел. — А как сейчас этот хоккеист. Он у вас играет?

— Да, играет, — улыбнулся Кудрявцев, — и прекрасно играет. Я ему зарплату повысил. Вы его знаете, его все знают. Но фамилию я все-таки называть не буду. — (Да уж, лучше не надо, хоть это не называй, подумал Павел).

Кудрявцев посмотрел на часы.

— Ох, я совсем засиделся, у меня же переговоры через десять минут. Спасибо, Павел.

— Как вы себя чувствуете?

— Как всегда после ваших сеансов — прекрасно, — сказал бизнесмен и положил на стол конверт с деньгами.

Еще триста долларов, подумал Павел. Я уже спокойно могу ехать хоть на Канары, хоть в Индию, о которой так долго мечтал. Вот только успею ли я туда съездить после всех этих откровений моего апатичного пациента?

Он посмотрел на Трофима. Тот мирно спал на диване, свернувшись клубочком. Вот кого не волнуют ни фанатики, ни террористы, ни чужие откровения, ни нефтяные месторождения, ни деньги. Был бы корм вовремя, а там пусть хоть весь мир рушится. Как герой Достоевского из «Записок из подполья», для которого важнее его вечернего чая не существовало ничего в мире.

Шутки шутками, а дело может кончиться плохо. Слишком уж много он мне рассказал. История с нефтью и чиновником из правительства. История с ночным бизнесом… С игроком. Об этом знаю я один, сказал Кудрявцев. Ну, теперь еще и вы, Павел. Вот спасибо. Только этого знания ему в жизни не хватало.

Что с этим со всем делать? То, что свою безопасность в случае решения Кудрявцева его «убрать», как говорят в шпионских фильмах, он обеспечить себе не сможет, — это ясно. Захочет убить — убьет. Значит, надо повернуть дело так, чтобы все эти факты не имели для него такого серьезного значения. И тогда все будет о’кей. У него и мысли не возникнет о том, чтобы убивать психолога. Но ведь это будет заведомая ложь. Принцип экзистенциальной психотерапии Павла Кочеткова как психолога в том и состоит, чтобы клиент до конца прочувствовал свой поступок, возможно, даже пережил его еще раз, испытал катарсис и, прожив все это и поняв, очистился, выздоровел.

На катарсис рассчитывать пока не приходится, это точно. И тем не менее Кудрявцев осознал, что эти поступки во многом причина его апатии. Или следствие? Так или иначе, а с ними они будут разбираться еще не один день, что повысит их важность. Но стоп. Можно повернуть так, что эта важность будет только индивидуальной, душевной. А вовсе не социальной. Ложь, конечно, но ложь во спасение. Ох, как все это противно. И посоветоваться тут особенно не с кем. Коллеги скажут — надо ослабить значимость его преступлений, чтобы остаться в живых самому. Вот он, компромисс. Компромисс вне социальных институтов, в свободной профессии. А деньги — это оттуда, как раз из того места, где устраиваются компромиссы. И он прекрасно знал об этом, когда брал триста долларов за сеанс, не надо себя обманывать. Сам нарвался — и сам получил.