Книга Маленький городок в Германии. Секретный паломник - Джон Ле Карре

Они рассчитывали, что Карл Хайнц возглавит Büro своей газеты в Бонне. Шеф столичного корпункта – предел их ожиданий. Его жалованье увеличили бы тогда еще на тысячу, а он занял бы действительно важный пост. И что же произошло в реальности? Газета назначила «этого Флицдорфа», а Флицдорф был просто сопливым мальчишкой без всякого опыта за душой и к тому же гомосексуалистом, а Карл Хайнц, отработавший на издание восемнадцать лет и имевший столько полезных контактов, по-прежнему остался вторым номером. Ему даже приходилось подрабатывать внештатными статейками для разных бульварных листков.

– Да, для желтой прессы, – кивнул муж, но она впервые не обратила на него никакого внимания.

Что ж, когда такое произошло, у них состоялся долгий разговор, и они решили продолжать строительство дома, хотя Hypothek обходилась неслыханно дорого. Но как только они внесли маклеру всю сумму, случилась настоящая катастрофа. В Обервинтере появились африканцы. Вот это был ужас! Карл Хайнц всегда отличался настроем против африканцев, а теперь они купили соседний участок и начали возводить на нем Residenz для одного из своих послов. Дважды в неделю они всей оравой приезжали туда, лазали, как обезьяны, по грудам кирпичей и орали, что им нужны другие материалы. Вскоре там образовалась целая африканская колония с «кадиллаками», детьми и музыкой, орущей ночи напролет. А ведь она оставалась дома одна, когда Карл Хайнц задерживался на работе. Поэтому пришлось поставить решетки на окна и специальные засовы на двери, чтобы она…

– Это какая-то фантасмагория! – почти прокричал Зааб, чтобы заставить резко обернуться к себе Зибкрона и Брэдфилда, поскольку те тихо отошли к окну, где обменивались никому не слышными репликами, растворявшимися в ночи. – Кстати, у нас уже давно опустели бокалы!

– Карл Хайнц, прости, мой дорогой друг. Мы совершенно отвлеклись и забыли о тебе.

Бросив напоследок Зибкрону какую-то фразу, Брэдфилд вернулся к столику, где стоял сиявший серебром поднос с лафитниками.

– Кому еще налить по последнему бокалу на сон грядущий? – спросил он.

Ванделунг хотел было присоединиться, но ему запретила пить жена.

– И вы тоже будьте со спиртным поосторожнее, – предупредила она фрау Зааб заговорщицким шепотом, который услышали все. – Не ровен час, хватит вашего супруга сердечный приступ. Столько есть, пить, волноваться, кричать – это очень вредно для сердца. А с молодой женой, которую не так-то просто удовлетворить, – добавила она самодовольно, – и помереть недолго.

После чего, крепко ухватив своего маленького и седенького супруга за руку, фрау Ванделунг потащила его в прихожую. В тот же момент Хейзел Брэдфилд склонилась через опустевшее кресло.

– Мистер Тернер, – тихо сказала она, – есть одно дело, с которым вы сумеете мне помочь. Позвольте отвести вас в сторонку буквально на минуту?

Они вышли в зимний сад. Здесь на подоконниках разместились растения в горшках, валялись теннисные ракетки. На покрытом кафелем полу рядом с пружинистой палкой для прыжков и набором садовых инструментов стоял игрушечный трактор. Непонятно откуда доносился запах меда.

– Как я понимаю, вы наводите справки о Лео Хартинге, – сказала она.

Голос звучал резко и повелительно: она была воистину достойной женой своего мужа.

– Вы так считаете?

– Роули безумно волнуется, и, как я догадываюсь, Лео Хартинг тому причиной.

– Понимаю.

– Он почти не спит по ночам, но не желает обсуждать этого даже со мной. За последние три дня он едва ли хоть словом со мной перемолвился. Дошло до того, что мне передают от него записки посторонние люди. Для него ничего не существует, кроме работы. И он на грани срыва.

– Странно, но у меня не сложилось такого впечатления.

– Да, но он – мой муж.

– Ему очень повезло.

– Что забрал с собой Хартинг? – У нее от ярости и решимости буквально горели глаза. – Что он похитил?

– А с чего вы взяли, будто он что-то похитил?

– Послушайте, не вы, а именно я несу ответственность за благополучие и здоровье мужа. И если у Роули неприятности, я имею полное право знать, что происходит. Расскажите мне, что натворил Хартинг. Где он сейчас? Об этом постоянно шепчутся. Все как один. Эта нелепая история про драку в Кельне, любопытство Зибкрона. Почему я одна ни о чем не ведаю?

– Меня самого это отчасти удивляет, – сказал Тернер.

Ему показалось, что она может ударить его, и он твердо знал: если на него поднимут руку, он ответит ударом на удар. Она была красива, но в изогнутых уголках ее рта читались раздражение и высокомерие ребенка богатых родителей, а в голосе и манерах ему чудилось нечто до ужаса знакомое.

– Уходите. Оставьте меня.

– Мне наплевать, кто вы такая. Но если хотите выяснить то, что официально засекречено, найдите, черт побери, другой источник информации, – сказал Тернер, ожидая, что она снова начнет злиться, набросится с упреками.

Но Хейзел лишь протиснулась мимо него в холл и взбежала вверх по лестнице. Он еще немного постоял на месте, рассеянно осматривая валявшиеся вокруг игрушки для детей и взрослых – удочки, набор для крокета и другие странные, бессмысленные предметы из того мира, которого он никогда не знал. Все еще погруженный в размышления, Тернер медленно вернулся в гостиную. Когда он вошел, Брэдфилд и Зибкрон стояли рядом у французского окна. Они одновременно повернулись к двери и посмотрели на него как на неодушевленный предмет, вызывавший одинаковое презрение у обоих.

Наступила полночь. Графиню, вдрызг пьяную и почти лишившуюся дара речи, погрузили в такси. Зибкрон тоже уехал, попрощавшись только с Брэдфилдом. Его жена, должно быть, уехала вместе с ним, хотя Тернер не заметил ее исчезновения, только на диванной подушке, где она сидела, виднелась едва заметная вмятина. Отправились домой Ванделунги. Оставшиеся пятеро расположились вокруг камина в состоянии послепраздничной депрессии. Заабы устроились на диване, откуда, держась за руки, завороженно смотрели на догоравшие угли. Брэдфилд, погрузившись в размышления, молча потягивал сильно разбавленное виски. Хейзел в длинной юбке из зеленого твида напоминала русалку, устроившись с ногами в кресле и поглаживая кошку голубой русской породы в подсознательной имитации сцены из далекого восемнадцатого века. Она редко смотрела на Тернера, но не пыталась делать вид, что игнорирует его присутствие, и по временам даже обменивалась с ним репликами. Да, этот чинуша мог быть слишком дерзким, но не изменять же ей из-за него своим обычным светским манерам?

– В Ганновере творилось нечто невообразимое, – тихо попытался завести разговор Зааб.

– О нет, Карл Хайнц, – взмолилась Хейзел. – Думаю, мы уже достаточно наслушались историй о Ганновере. Я сыта ими по горло.

– Почему они побежали? – задал он вопрос. – Ведь там был и Зибкрон. А они побежали. Начали с головы толпы. Помчались словно умалишенные к той библиотеке. Зачем им это понадобилось? Все сразу – alles auf einmal.