Книга Аборигены галактики - Игорь Минаков

– Куда же смотрите вы, егеря? – желчно осведомился Силантьев.

– А что мы можем сделать? Закон пятьдесят шестого года разрешает медеанцам охотиться на специально выведенных для этого животных. Да только кто теперь разберет, где клоны, а где естественным образом рожденные звери… Я знаю, ты рассердишься, любимый, но если уж начистоту, я считаю, что это – вторжение.

Вице-секретарь насупился.

– Что именно ты называешь вторжением? – медленно, словно преодолевая сильную боль, произнес он.

– Все это… Стойбища, обряды, охоту, массовый уход в «индейцы»…

Силантьев отстранил от себя Илгу, поднялся. Тяжелыми шагами заходил из угла в угол. Супруга с тревогой наблюдала за ним.

– Вы все как сговорились, право слово… – с едва сдерживаемой яростью процедил он. – Всюду вам мерещатся опасные чужаки… Да, к нам прибывает немало инопланетян. Прибывает по разным причинам. Одни из любопытства или жажды знаний, другие ищут у нас защиты и приюта. Разумеется, не только наша культура становится частью их жизни, но и наоборот. Да, обычаи медеанцев странны, но столь же странны обычаи центаврян, ниневийцев, вогуров, ракшасов – прикажете всех их подозревать в подготовке вторжения?.. Впрочем, любезный твоему сердцу Лордкипанидзе-старший так и делает… Совсем недавно он учинил настоящий погром в Старооскольском лагере беженцев с Ракшаса, выслал с Земли десятки ракшасов, прекрасно понимая, чем им это грозит… А теперь он готов депортировать и медеанцев! Из-за чего, спрашивается?! Из-за того, что его бросила жена, видите ли! Ушла к медеанцу! Ксенофобия на почве ревности – вот как это называется…

– А как бы на его месте поступил ты, уйди от тебя жена к инопланетянину? Даже не к инопланетянину, к «индейцу» вроде этого Валерика?

Вопрос пришелся не в бровь, а в глаз.

– Ну знаешь ли… – выдохнул Силантьев и не нашел слов.

Пятная белоснежные полотнища черной венозной кровью, бился в агонии матерый поликорн, а торжествующий дикарь с лицом Лордкипанидзе-младшего возвышался над ним, попирая босой ногой венценосную голову.

Мир изменился. Изменения вползли в него исподволь, тихой сапой, так, что большинство землян пока ничего не заметили. Началось это не вчера и не позавчера. А когда?

Воспоминания о Тестурии накатили внезапно…

Интерлог

2568 год
Планета Тестурия. Инцидент

Вентиляционное окно было распахнуто настежь, и в проеме его виднелись далеко внизу рыжевато-багряные оспины Больших Западных Пустошей. Жутко становилось от одной мысли о царившем там пекле. Но здесь, на высоте пяти с лишним километров, было хорошо. Ветерок холодил кожу, мерное покачивание настраивало на благодушный лад. Паутинный город неспешно дрейфовал в сторону Приполярного Моря.

Некогда и постоянная качка, и зияющие в полу комнат отверстия, и непривычная одежда, скроенная аборигенами в соответствии с их представлением о том, как надлежит одеваться существам, наделенным всего двумя парами конечностей, и осознание, что жизнь твоя зависит от прогнозов инопланетных синоптиков, доводили Арамиса до нервного тика. Но человек привыкает ко всему. Даже к жизни внутри громадного «бумажного змея», населенного десятками тысяч полутораметровых пауков.

Экологию своей планеты тестурианцы разрушили давным-давно, но, кажется, это их нимало не беспокоило. Поверхность планеты теперь была вотчиной роботов – заводы-автоматы, автоматические фабрики биосинтеза, автоматические опреснители, кислородные фабрики и прочая, прочая, прочая. Сами аборигены жили в летающих городах, парящих в верхних слоях тропосферы, – квадратные километры склеенных из легкой и одновременно прочной бумаги домиков, оплетенные сотнями и тысячами километров не менее легких и прочных моноволоконных тросов. Вниз спускались лишь по необходимости, для отладки и тестирования роботов, – чем выше социальный статус, тем реже спуски. Сатрапы провинций и Диктатор Тесс-Турр ни разу в жизни не ступали на поверхность родной планеты. Их столичные города, самые вычурные и яркие, веками кружили в небе Тестурии, время от времени меняя расцветку и форму в соответствии со вкусом очередного владельца.

Так же неспешно складывалось общение человечества и арахноидов. Земляне открыли Тестурию почти век назад и многие десятки лет пребывали в уверенности, что эта молодая технократическая цивилизация находится на самой заре орбитальных полетов и пока не дошла даже теоретически до расщепления атома. Любопытством арахноиды не отличались и у космических пришельцев оное не приветствовали. При том помощи не просили, междоусобные войны не вели, геноцид не устраивали, а физиология и психология их настолько отличалась от человеческой, что о культурном обмене не могло быть и речи. Неудивительно, что за очередными братьями по разуму Земля наблюдала «вполглаза». И только спустя полвека после первого знакомства люди вдруг обнаружили, что расщеплением атома тестурианцы не интересуются, так как используют куда более эффективные источники энергии. А их космические корабли не «бороздят просторы ближнего космоса», потому что весь он, до самого пояса Койпера, пронизан телепортационной сетью, параметрами значительно превосходящей земную и функционирующей уже не одно столетие – по крайней мере.

Вспышка научного интереса к Тестурии позволила выявить и иные феномены, не замеченные изначально. Во-первых, мизерное по земным меркам население планеты, хотя развитое роботизированное производство позволяло обеспечить всем необходимым популяцию на два порядка большую. Во-вторых, необъяснимая «однобокость» тестурианской науки и технологии. Так, лучшие светила земной физики утверждали, что невозможно прийти к идее энергостанций на нуль-реакторах раньше создания фотонно-аннигиляционного привода, а телепорт-сеть и гравитационный гиперсветовой корабль – в сущности, две стороны одной медали. Тем не менее тестурианцы так и не вышли за пределы своей звездной системы. В-третьих, развитые производительные силы как-то уживались с архаичными производственными отношениями. Все восемь миллионов арахноидов были в сущности одной семьей, одним кланом с жесткой внутренней иерархией и беспрекословным подчинением младших старшим. В-четвертых, сама планета испускала остаточное радиоактивное излучение – явный след реакции ядерного распада, некогда бушевавшей на ее поверхности. В-пятых, излучение это было очень слабым, уже не представляющим угрозы для здоровья, технологическая мощь и ресурсы Тестурии позволяли в течение двух-трех столетий полностью восстановить погубленную когда-то экологию – но арахноиды даже не пытались этого сделать. Было еще и «в-шестых», и «в-седьмых» и так далее и тому подобное…

Статус тестурианской цивилизации срочно изменили с «развивающейся» на «развитую», Мировой Совет предложил Диктатуре Тестурии ряд совместных проектов, позволявших взаимно обогатить научный потенциал обоих народов. Арахноиды отказались ото всех. Единственное, на что они согласились, – обменяться посольствами. Причем служба на Земле считалась едва ли не наказанием для проштрафившихся тестурианских сановников. После недолгих научных дебатов восторжествовала гипотеза, что примерно тысячу лет назад на Тестурии разгорелась глобальная ядерная война. Однако эта раса не уничтожила себя полностью, как антаресцы. Уцелевшие – «победители»? – бежали с радиоактивной поверхности в летающие города, и захватившая власть хунта установила жесткую диктатуру на много веков вперед. Ужас пережитого буквально въелся аборигенам в гены, превратив их в расу параноиков, пугающихся всего нового и необычного.