Книга Слово Оберона - Марина и Сергей Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это очень подлый мир, — я перевела дыхание. — А Оберон не хотел, чтобы ради него совершалась подлость.
— Подлость? — Уйма приподнялся на локте. — Ты спасла Принца-пленника! Ты…
— А что будет с Принцем-саламандрой? — я понизила голос. — Он поругался с отцом ради рыжей невесты! А где она, эта невеста? Может, вместо невесты теперь всем будет чума?
Уйма свёл брови, но ничего не сказал.
— А Мастер-Генерал? — продолжала я. — Может быть, я убила его насовсем!
— Невелика беда. Оживёт в другом теле.
— А все те люди, которых вы положили при штурме? Они оживут?
Я замолчала. Принц-саламандра спал, подрагивая от холода. Костёр совсем догорел.
— Ты говоришь не как воин, а как девчонка. Замки всегда штурмуют и всегда защищают. Ради великой цели…
— Вот именно. А Оберон не хотел быть этой самой «великой целью». Этим он отличается от всех. И от тебя, и от меня.
Уйма задумался. На чешуйчатом трико Принца-саламандры выступили капельки росы. Завозился Максимилиан, сел, почесал растрёпанную белобрысую голову:
— Уже? Уже идём?
И снова упал сонный.
— Уйма, — сказала я жалобно. — Как я буду смотреть в глаза королю? Мы столько всего натворили… а пяти принцев всё-таки не нашли.
— Погоди, — буркнул людоед, отворачиваясь. — Может, ты его больше не увидишь никогда.
* * *
На рассвете мы с Максимилианом добыли в соседнем посёлке и телегу, и лошадь. Хоть у нас были с собой серебряные монеты, нам пришлось сначала отбиваться от собак, потом долго стучать в низенькую дверь, потом уговаривать хозяев, что мы не собираемся их убивать. Ничего не помогало — они либо хватались за колья, либо валялись в ногах и просили помилования. Максимилиан высыпал деньги на землю перед порогом, мы кое-как впрягли лошадь в телегу (одной бы мне ни за что не справиться) и вывели на дорогу.
Поднялось солнце. Мы погрузили в телегу Принца-деспота и Принца-пленника, который опять ослабел. Максимилиан вскарабкался на лошадь верхом, а Принц-саламандра побежал рядом, пытаясь согреться.
Уйма шёл сам, только иногда позволяя себе взяться за борт телеги. А я собралась с духом, оттолкнулась от пыльной земли и немножко взлетела.
В свете солнца измученная серая земля казалась золотой. Золотились виселицы у обочин. Золотая лошадь тянула телегу, Максимилиан повизгивал и посвистывал, колотя пятками по круглым лошадиным бокам. Я поднялась выше, задыхаясь от плотного ветра, стараясь, чтобы меня не слишком сносило в сторону. Игольчатая радость заколола в подушечки пальцев: я лечу! Я умею летать!
Я увидела деревню, где мы добывали лошадь, потом поднялась ещё выше и увидела замок. Он едва угадывался в утренней дымке. Налетел ветер, и меня вдруг обдало знакомым смрадом! Я присмотрелась… Померещилась мне чёрная точка на краю дороги — или нет?!
Я чуть не свалилась из поднебесья. Приземляясь, ушибла ступню.
— Что? — крикнул на ходу Уйма.
Я тяжело вскарабкалась на край телеги:
— Гони, Макс! Он идёт за нами! Он идёт!
Максимилиан на секунду обернулся. Я увидела его бледное лицо, глаза-щёлочки и рот-ниточку. В грязных волосах горело рассветное солнечное золото.
— Пошла! — он шлёпнул ладонью по коричневому крупу, да так, что пыль полетела. — Пошла!
Толстая лошадь нехотя перешла на рысь.
Ступени, ведущие к пещере, были покрыты истлевшим красным ковром. Максимилиан тут же поскакал вверх — он оказался самым выносливым, а может быть, самым напуганным. Принц-пленник рухнул на нижней ступеньке, Принц-саламандра помог ему подняться, но сам едва не упал.
Был вечер. Быстро темнело. Уйма едва держался на ногах, я боялась, что он вот-вот потеряет сознание. В спешке я плохо залечила ему рану, и там, кажется, началось воспаление. Ничего, успокаивала я себя. Ещё немного, вот мы пройдём сквозь Печать, и Оберон живо поставит Уйму на ноги.
И тут впервые подал голос Принц-деспот.
— Развяжи меня, — сказал он. — Неужели ты думаешь, что я откажусь пойти за Печать ради удовольствия встретиться с чумой?
Он обращался ко мне и только ко мне.
— Я вам не доверяю, — сказала я, глядя ему в брови.
Лицо, покрытое фигурным загаром, подёрнулось лёгкими морщинами, будто трещинками. Принц-деспот ухмылялся.
— У тебя нет выбора.
— Освободим… ему… ноги, — подал голос Уйма, задыхаясь на каждом слове. — Я… прослежу.
Уйма сам перерезал ремни, стягивавшие ноги Принцу-деспоту. Тот поднялся не сразу, но всё-таки встал и, не оглядываясь на нас, двинулся вверх по лестнице. Я на всякий случай нацелилась на него посохом, но он просто шёл и шёл, иногда оступаясь и падая, поднимаясь без посторонней помощи (а у него ведь были скручены руки!) и продолжая путь. Да, подумала я. У меня, конечно, злобные враги, но в мужестве никому из них не откажешь.
Мы растянулись цепочкой: впереди Максимилиан. За ним два принца, саламандра и бывший пленник, за ними ковыляющий Принц-деспот. За ним Уйма и, наконец, я — с посохом наперевес.
Я шла и оглядывалась. Чем выше мы поднимались, тем дальше просматривалась дорога. Замок, где мы повстречались с Максимилианом, стоял пустой и тёмный — не то вымерли, не то затаились. Некроманта это совсем не волновало — вот он уже добрался до верхней площадки и бегом припустил по каменному карнизу.
Принцы и людоед ступили на карниз один за другим. Оттуда рукой подать до пещеры… Мамочки мои! Неужели мы всё-таки вырвемся?!
Я на секунду остановилась на самом верху лестницы. Посмотрела на горизонт дневным зрением, потом мигнула и посмотрела ночным.
Тёмная точка вдали была не больше яблочного зёрнышка. Рывок — и вот она уже размером с половину спички. Рывок — и уже можно различить человеческую фигуру в нескольких километрах от нас. Ещё рывок…
Ноздри мои задрожали. Я развернулась и, спотыкаясь, кинулась вдогонку за принцами:
— Скорее! Бегите к Печати, он сейчас будет здесь!
* * *
— Развяжи меня, — не то попросил, не то потребовал Принц-деспот.
Мы стояли перед рвом, через который была перекинута тонкая труба. Слева зияла пустота. Справа ров был завален камнями (и костями, вспомнила я), покрыт копотью, но вполне проходим.
Максимилиан перебирался с камня на камень с невиданной прытью. Видно было, что он знал эту дорогу, наведывался сюда не раз и не два. Некромант и потомок некромантов, вспомнила я. Но сейчас не время об этом задумываться.
