Книга Бегал заяц по болоту… - Валерий Петков

– Это неважно, что заняты, – обещали, значит, надо позвонить. Не можете приехать – позвоните, скажите, перенесите встречу. Это стоит недорого, но ценится высоко.

– Мы вам ничего не должны! У нас даже договора нет. И не надо меня учить.

– Это совет, добрый совет, а если вы не хотите учиться, значит, вы остановились в своем развитии, барышня. И потом, есть элементарная этика, Настя. Вы начинающий менеджер, но такие вещи должны знать. Точность, вежливость и обязательность. Это норма, минимальная норма. Для нас вы лицо фирмы. И мы должны планировать свои дела на день, на неделю. У нас что – война на дворе? Не дай бог!

– Но у нас же на данный момент времени на дружеской основе всё проходит, без контракта.

– У нас должно быть на вежливой основе, но никакой дружбы между нами нет, есть пожелание совместного бизнеса. Даже если вам и показалось, что мы на дружеской ноге, то я могу вас разочаровать, у нас исключительно бизнес. Про дружбу легкомысленное утверждение. Или попытка оправдать свою неорганизованность. И чем громче вы начинаете говорить со мной, тем больше понимаете, что неправы. И вот сейчас – ещё громче. Вы обратили внимание? Если хотите, чтобы вас услышали, говорите тише.

– Мы позвоним вам в пятницу.

– Спасибо. Рекомендую прочесть самую первую книгу Карнеги. Я-то – не авторитет. Просто большой жизненный опыт.

– До свидания.

– До свидания. Если я, по-вашему, был неправ, извините. Будьте здоровы.

Виталий вернулся из цеха, стоял, прислушивался внимательно:

– С кем это ты там опять ругаешься?

– Учу молодую поросль. Не знают самого элементарного, а хотят заработать в Москве миллионы. Бесплатные советы раздаю. Нет пророка в своём отечестве…

– Хамство всеобщее. Это массовое явление. Плебеи!

– У меня уже начинает срабатывать прибалтийский синдром.

– Со мной тоже бывает – перед «зеброй» встану на проезжей части неожиданно, пропускаю пешеходов, а мне клаксонят со всех сторон, не понимают, пальцем у виска крутят… – Кто это был?

– Настя.

– Не надо мне анкетных данных, скажи – что хотят заказать.

– Десять на двадцать, стенка два пятьдесят, десять изделий. Приезжала к нам. Помнишь – «Клава с перевоза», ездили встречать?

– Теперь ясно. Ну, так до чего договорились? Будут заказывать?

– Обещали позвонить в пятницу. Мы уже будем в дороге. Марина перезвонит, если что.

– Не позвонят теперь. После такой выволочки не позвонят. Зря ты всё-таки, клиент.

– Ты неправ. Они бы и так не позвонили. Нет у них столько миллионов, чтобы заказать десять изделий. Несерьёзно как-то. Скорее всего, посредники, для кого-то стараются. Вести речь о такой сделке и присылать невразумительную девицу. Чёрт-те во что наряженную. Я бы её из офиса не выпустил на улицы Москвы в таком «маскхалате». Хоть какой-то толк от этого всего. Впрочем, сильно сомневаюсь, что это юное беспардонное существо что-то поняло из моего монолога. У неё тоска в глазах и желание выскочить замуж. А уж Карнеги точно в руки не возьмёт. Из обычного протеста. Назло. Значит, толку от неё в профессии не будет. Да и что я, на самом-то деле, завёлся? Выскочит замуж у себя в Краснодаре, нарожает сопливых ребятёнков, исчезнут пубертатные прыщики с лица. И забудет это всё, как сон кошмарный.

– Строгий ты, Сергей. Даже жёсткий. Злой, я бы сказал У неё такой южный, мягкий говорок… А ты – злой.

– Строгий, но справедливый. Да – неистребимый прононс. «Мекленбургский акцент», как у Штирлица. «С Ростова» она. Всякий раз жлобство выбивает из колеи. Вот сам посуди – по мобиле в каждой руке, а что-то изменилось? Переигралось у них, планы поменялись. Ну, позвони, двух слов достаточно, чтобы люди на тебя не рассчитывали. Не морочь людям голову. И самое удивительное, им кажется, что я какую-то дикость от них требую. Как с ума все сошли. На самом элементарном. Это же как… зубы перед сном не почистить!

– Да вы, батенька, эстет. Не в той стране живёте.

– Повторяю – жлобства не люблю. Не переношу. Вот и всё. Хотя и стараюсь себя дисциплинировать, не иду на открытый конфликт. Можно сказать, терплю «елико возможно», мин херц!

* * *

Вечер прошёл спокойно. Сон приснился Сергею. Будто вернулся он домой. Жены нет. Квартира пустая. В большой комнате на полу постель расстелена, голубого цвета. Перинка лёгкая, одеяло пуховое. Две подушки, ямки от двух голов. Видно, только что встали, одеяло откинули, подушки ещё не взбили. Быстро так встали – и ушли.

Двери в спальню и детскую закрыты на ключ. И не попасть. Сергей мучительно вспоминает, а были ли замки на этих дверях? Не может вспомнить и думает, что это без него врезали, пока он отсутствовал.

Утром он первым делом позвонил жене, сон рассказал. Она посмеялась. Перезвонила минут через двадцать:

– Всё очень даже просто. На полу – значит, ты сейчас не дома!

– Это и так ясно. А я решил, что половой вопрос встал. В полный рост.

– Нет же! – засмеялась жена. – Двери закрыты, значит, вы закрываете фирму, едете домой. Серёженька, родной, приезжай скорее, – захныкала радостно жена, – я же тебя люблю. А ты там держись!

– Держусь из последних сил. Пошёл уже обратный отсчёт перед стартом! Заливаем топливо в баки, люди расставлены, собаки проинструктированы. Да, Кирилл с нами едет.

– Так у вас полная машина! О! Весело вам!

– В основном люди, мои вещи. Набралось за три года. И немного Пальмы. Мы с ней поедем на заднем сидении, в обнимку.

– Здорово! Цулую!

– Пока.

– Жена, – подумал он, – ревнует меня к отсутствию. Нормальная женщина всегда найдёт повод для ревности. Но главный объект ревности – другая женщина. Даже когда её нет. Особенно, когда его рядом нет. Вот главный посыл. Без этого она не может существовать. Когда же он рядом, женщина начинает тяготиться этим, раздражаться, потому что она должна остаться одна, домыслить, спросить себя, оглядеться, проверить свои эмоции: как он там? где он? что с ним? во что одет? какой парфюм у него? и много ещё всякого, по мнению мужчин, второстепенного. Начинаются скандалы, одёргивания, назидания, наставления. Без видимых причин и логических построений, главное, на что всё это направлено – отвоевать свою возможность этим заниматься и вернуться в своё естественное, тревожное состояние мамы-воспитательницы. Она может часами трепаться по телефону, успокаивая себя, таким образом. Внешне вроде бы ни о чём, по пустякам, а на самом деле задавая себе неустанно, мысленно, один и тот же вопрос – где он сейчас? что с ним? И пытается через собеседника, через «эффект эха», распознать отголоски жизненно важных для неё ответов. Это камлание в горах, когда слова отталкиваются от крутых стен, утёсов, налагаются друг на дружку, взлетают к небу из этого косого рупора тревожат людей, пугают зверей, птиц заставляют умолкнуть. Отвлекают. Даже Бога. Поэтому у Бога особое, особенное отношение к женщинам. Он ведёт себя как мужчина. Те, кто это замечает, говорят – как она божественна!