Книга Каро-Кари - Александр Чагай

– Я была очень занята, Бахыт Бахытович, – стараясь сохранять спокойствие, проговорила Микаэла. – Столько посетителей у Матвея Борисовича, столько поручений…

– Не води меня за нос, киз бола, – перебил девушку Талдашев, – просто ты думала, что старый человек забыл о нашем уговоре. А он не забыл и преданно ждет свою красавицу. Разве можно забывать о таких вещах? Так не полагается в отношении молодой и такой привлекательной девушки…

Микаэла почувствовала, что ее вот-вот стошнит.

– Как-то неудобно… У вас супруга…

– При чем тут супруга? Мы же о деле, а не о досуге семейном говорим. К офицеру безопасности все ходить обязаны. Докладывать. Советоваться. Не в ущерб основной работе, я понимаю. Вот в два обед начнется, все разойдутся, ты и приходи. Никто тебя, киз бола, не заметит. А если заметит, то ничего не скажет. Не посмеет. Так придешь?

– Приду, – тихо произнесла Микаэла.

– Вот и ладушки, – проворковал Талдашев. – Я знал, что ты девушка честная и порядочная. Слово свое держишь. Буду ждать тебя, киз бола.

Пять часов, остававшиеся до встречи с Талдашевым, превратились для Микаэлы в настоящий кошмар. Как во сне она отвечала на звонки, готовила для посла корреспонденцию, проекты писем и через силу реагировала на плоские шутки Модестова. В какой-то момент Сеня встревожился и с несвойственной ему участливостью спросил: не стряслось ли чего? Микаэла, может быть, впервые с благодарностью взглянула на Сеню и заверила, что она в полном порядке, только немного болит голова.

В два часа с минутами, дождавшись, когда административный корпус опустеет, девушка спустилась на первый этаж, прошла по коридору и на секунду замерла перед дверью кабинета Талдашева. Глубоко вздохнула и постучала.

– Какое счастье тебя видеть, киз бола! – Бахыт Бахытович вышел из-за стола и двинулся навстречу Микаэле, раскрывая объятия. Ей чуть не стало дурно при мысли о том, что к ней будет прижиматься эта туша. Рубашка туго обтягивала потное брюхо, которое перевешивалось через брючный ремень, как куль с мукой. Она отшатнулась, не позволяя Бахыту Бахытовичу облапить ее.

Офицер безопасности нахмурился.

– Неужели я тебе противен, киз бола?

– Да, вы мне противны, – твердо сказала Микаэла. – Делайте со мной все, что угодно. Я вам должна и я возвращаю долг. Один раз, и больше это не повторится никогда. Только заприте дверь. Не то войдет ваша жена. Или какая-нибудь наложница-комендантша.

– А это мне нравится! – хохотнул Талдашев, поворачивая в замке ключ. – Деловой разговор. Ты мне должна и возвращаешь свой долг. Хвалю. Только признайся – неужели ты боишься моей супруги и веселых подружек?

Микаэла вздернула подбородок.

– Мне бояться ни к чему. Вам следует опасаться.

– И мне опасаться ни к чему, – развеселился Талдашев. – Жена моя, достойнейшая и любимейшая, никогда здесь не появляется. А веселые подружки звонят перед тем, как навестить своего господина. Но даже если бы они нагрянули внезапно, то не увидели бы ничего такого, о чем бы не знали или не догадывались. Ну, что бы они сделали? Да ничего. А вот тебе впору опасаться.

– Это почему же?

– Потому же, – передразнил Талдашев. – Если твоему ухажеру станет известно, что ты была у меня, вряд ли он будет относиться к тебе по-прежнему.

– Сволочь! – выдохнула Микаэла. Она сплюнула на пол и растерла плевок носком туфли. – Вот вы что для меня. С вашими угрозами.

– А плевать в моем кабинете я бы никому не посоветовал, – злобно прошипел Бахыт Бахытович. – Ведешь себя невоспитанно. Грубо, очень грубо… Ладно, я тоже могу обойтись без условностей. Сейчас я тебя начну раздевать, не спеша, с удовольствием, с большим удовольствием… Посажу к себе на коленки…

Он подошел к Микаэле, схватил ее за плечи и подтащил к себе, одновременно водружая свой широкий зад на кожаное кресло.

«Черта с два я доставлю ему такое удовольствие», – подумала Микаэла. – Жирный хомяк хочет все удовольствия разом. Перебьется.

Она вырвалась и отскочила к стене.

– Это что еще за фокусы? – разгневался Талдашев.

– Это не фокусы. Делаю, что велели.

Микаэла стащила блузку, оставшись в лифчике.

– Эй-эй, куда разогналась? – заволновался Талдашев. – Не на пожар спешишь. Разоблачаться надо со вкусом…

– Хочешь со вкусом – иди на стриптиз, – отрезала Микаэла. Она перешла на «ты». Нечего было соблюдать этикет со сластолюбивым подонком.

Офицер безопасности обиженно поджал губы. Ему оставалось довольствоваться тем зрелищем, которое ему показывали. Губы толстяка подрагивали. Его взор шарил по гладкой и чистой коже девушки.

– Смотри! – Микаэла сдернула лифчик. – Твои шлюхи-комендантши такого не покажут. Смотри! – Она расстегнула юбку, упавшую на пол. У нее были стройные ноги безукоризненной формы. – Смотри! – Она освободилась от трусиков и выпрямилась, совершенно обнаженная. – Нравится? Ну? Говори! Я не слышу! Ты этого ждал?

Бахыт Бахытович внезапно ощутил неприятную дрожь – в спине и в руках. Он не привык к такому. Гораздо привычнее были притворное сопротивление, застенчивое хихиканье, жеманство. Это позволяло входить в роль падишаха, неторопливо снимавшего с очередной красотки ее одеяние, предмет за предметом, и входившего в требуемое физическое состояние в ходе этого медленного процесса. Все же он не молод, без пяти минут пенсионер. Сосуды забиты холестерином, кровь струится не так быстро, как в молодости. Нервы ни к черту. Любое потрясение, и пропадает всякое желание. И сейчас, с ужасом почувствовал Талдашев, происходило именно это.

Обнаженная Микаэла во всей ослепительной красоте своего юного тела вовсе не манила податливой женской плотью. Она бросала вызов, шла в атаку, и дряхлый организм Бахыта Бахытович, подточенный многолетним чревоугодием и похотью, не мог противостоять ее мощной энергетике.

Он замахал руками, словно отбиваясь от ведьмы, в которую превратилась милая девушка.

– Ты что себе позволяешь! – выкрикнул он скорее не угрожающе, а умоляюще. – Я солидный человек, нуждаюсь в ином обхождении. А ты… А ты… – От возмущения он не мог подобрать нужные слова.

Микаэла вплотную приблизилась к Талдашеву, ее крепкие груди вздернулись у него перед глазами.

– Уже не хочешь меня? – шепнула она и улыбнулась весело и зло. Левой рукой она вдавила Бахыта Бахытович в спинку кресла, а правой сунула ему руку между ног, безжалостно сжав некогда грозный мужской инструмент.

– Отпусти! – вырвался крик отчаяния из глотки узбека. – Отпусти, гадина! Тварь! Стерва… – Из глаз Талдашева брызнули слезы, и, когда Микаэла отпустила его, он сполз на пол – жалкой и оплывшей массой.

Девушка брезгливо вздернула губу, отвернулась и направилась к брошенной ею одежде. Оделась, открыла дверь и вышла вон.