Книга Золотой воин - Алекс Орлов

– Захватчики не щадят никого, для них не имеет значения, кто перед ними – молоканы или их рабы, убивают всех. К тому же Корнелий, мой наставник, не был рабом.

– Кем же мог быть человек среди молоканов, если не рабом?

– Он был защитник.

– Защитник?! – воскликнул фон Крисп. – Я слышал о защитниках, но я думал, это легенды! Они что, действительно охраняют поселения орков?

– Да, но защитниками могут быть и орки, и люди, и даже горные карлики. Корнелий рассказывал мне, а он повидал много.

– И ты видел, как он дрался с гвардейцами? – не унимался капитан.

– Да, видел.

– И что, у него получалось?

– Их тела устилали его путь, они знали, что он очень опасен, но все равно преследовали его.

Они помолчали. От неожиданно поднятой темы у фон Криспа улетучился весь хмель.

– Там, у источника, Морелис рассказал нам, как ты их в Малбурге вчера отделал, – сказал Крафт, задумчиво покусывая сорванный лист. – А когда рассказывал, как ты убил туранов, его благородие от смеха даже в грязь упал.

– И катался там, и хохотал, – улыбнулся фон Крисп и вздохнул: – Подумать только, а ведь речь шла об убийствах.

– Они напали на меня, – пояснил Питер.

– Да я не об этом. Я о собственной реакции. Мне смешно то, что для других ужасно, и это омерзительно. Пора уезжать, господа. Пора.

Фон Крисп поднялся из-за стола, прошелся до выхода, вернулся и снова сел.

– Эй, Морелис, что там с чаем?

– Уже несу! – отозвался тот.

– Я разрешаю им ходить в Малбург, чтобы они тратили жалованье, которое я им выплачиваю. Какой смысл в деньгах, если их невозможно потратить? Но они и там ищут способа подзаработать, вот и тебя пытались ограбить. Буду уезжать, раздам им тысячу рилли на всех, пусть гуляют сколько хотят.

– Лотар все прожрет, – усмехнулся Крафт, который уже знал, что рослый разбойник отличался неуемным аппетитом.

– Скорее всего. А Морелис все изведет на баб. А вот и он!

Появился Морелис с парящими глиняными кружками.

– А у меня еще конфеты остались, – сказал Питер.

– А вот это кстати, я ведь в детстве сладкоежкой был, – сообщил фон Крисп. – Послушай, Морелис, скажи нашим, что я скоро уезжаю. Раздам хорошее жалованье, и только меня и видели.

– Бросаете нас, ваше благородие?

Пораженный известием, Морелис замер с кружками в руках.

– Отбываю на север, но если кто-то захочет составить мне компанию – милости просим. Ты ведь не против, Питер?

– Не против. Люди нам понадобятся.

– Я скажу нашим, ваше благородие, – очнулся Морелис. – Пусть сами думают, как быть.

И он ушел, а компания принялась за чай, нахваливая приготовлявших его разбойников.

– Я вот еще какой вопрос осветить хотел, Питер. Что, если эти банкиры не захотят расставаться с деньгами твоего дяди, суммы-то ведь немалые? – спросил фон Крисп, кроша зубами сахарную конфету и прихлебывая чай.

– Это исключено, Нарстад и Хикле честнейшие люди, дядя всегда имел дело именно с ними и отзывался о них очень хорошо, – возразил Питер.

– Ну что же, приедем, посмотрим и будем рады в этом убедиться. А на какую сумму я могу рассчитывать, если все удачно разрешится?

– Полагаю, две тысячи дукатов будут вам достойной оплатой.

– Две тысячи дукатов! – Капитан хлопнул ладонью по столу. – Помнится, чтобы выкупить свое небольшое имение, моему отцу нужно было всего-то пятьсот дукатов. Но теперь уже слишком поздно.

– А что же ты, Крафт, поедешь с нами в Гудбург?

– Моя родина в другой стороне, но… Ежели ты и мне предложишь денег, я – с вами. Мне бы тоже хотелось начать новую жизнь, но пока не с чем.

– Не переживай, возьмешь такое жалованье, какое захочешь. Уж мне-то твои заслуги доподлинно известны.

– Значит, я тоже еду с вами.

Капитан сделал несколько глотков чая и утер со лба проступивший пот.

– Теперь, я полагаю, самое время составить план передвижения. У нас хоть и не полк, но определенный порядок все равно потребуется.

– Продумать весь путь? – спросил Крафт.

– Вот именно – маршрут следования. У меня тут и чернила имеются, и бумага. А еще составим план, чтобы определиться с количеством амуниции и припасов.

– Сейчас даже лошадь хорошую купить сложно, – заметил Питер. – За все приходится переплачивать.

– Не беда, – отмахнулся капитан. – Уйдем на чем есть, а в северных провинциях, где порядку побольше, купим что полагается. Ты какими деньгами располагаешь, Питер?

– Пять дукатов, четыре рилли и горстка кадастров.

– Неплохо для человека, выбравшегося из рабского ярма, – заметил Крафт.

– Да. Но этого будет мало, впрочем, признаюсь вам, что, кроме той тысячи рилли, которую я планирую раздать своим людям, у меня останется серебра на сто дукатов.

– Кого из своих людей вы думаете взять с собой? – спросил Питер.

– Я бы их всех взял, все же они неплохо натасканы, но все не поедут. Полагаю, мы сможем рассчитывать на пятерых.

На том и порешили. Капитан достал из небольшого сундучка письменные принадлежности и скоро набросал на пергаменте неплохую карту, в которой сумели разобраться и Крафт, и Питер.

Крайней границей здесь была река Тивир, за которой начинались степи и владения Хиввы, далее на север следовали города Арум, Гойя, потом, за длинным переходом и горами, – Пешехар, а с другой стороны пергамента, в самом углу, последняя точка маршрута – Гудбург.

– Эх, даже страшно стало, – признался Крафт. – Как вспомню тот марш, даже мороз по коже.

– Да, проходить через горы придется в другом месте, – согласился фон Крисп. – После того, что мы там пережили, я к этим местам и близко не подойду.

59

После того как Морелис оповестил разбойников о готовящихся переменах, возле командирского шалаша стала собираться вся шайка. Когда собрались, наружу вышел Крафт и объявил, что его благородие будет проводить расчет, поэтому следует разобраться в очередь, не шуметь и по одному заходить в шалаш.

Разбойники загудели и принялись выстраиваться в очередь, тут же возникла потасовка, но Морелис сунул одному-другому в зубы, и порядок был восстановлен.

– Прозвище? – спрашивал Крафт, когда очередной разбойник заходил в шалаш.

– Глюка!

– Глю-ка… – старательно выводил в составленной ведомости Питер как самый грамотный и знакомый с финансовой дисциплиной человек.

– Получи, Глюка, – говорил фон Крисп и выкладывал на стол столбик из семидесяти серебряных монет. После этого Питер ставил напротив прозвища галочку, поскольку, кроме Морелиса, грамоте среди простых разбойников никто обучен не был.