Книга Золотая женщина - Татьяна Тронина

Дождь припустил сильнее.

Внизу ямы блеснуло что-то, потом рабочие отступили, и Вика в свете прожекторов увидела скрюченную фигуру на дне, обтянутый темной кожей череп, какие-то длинные черные плети… Волосы! – догадалась она.

– Тела удивительно хорошо сохраняются в болотистых почвах, торфяниках! – быстро, на подъеме, голосом лектора вещал доцент. – Обратите внимание, как она хорошо сохранилась… Можно также вспомнить захоронение на Алтае – мумию так называемой алтайской царевны… И через две тысячи пятьсот лет на ее коже сохранились татуировки! Вообще торф – это частично разложившиеся растительные останки. В них образуются токсичные вещества, которые подавляют развитие бактерий.

– Золото! Золота сколько! – возбужденно заорал кто-то из рабочих.

Началась основная работа – вытаскивали золотые украшения, еще какие-то предметы…

– Ой, мама дорогая! – забился в истерике Егор. – И все это могло быть моим!

Вика повернула голову к Никите – он смотрел только на мумию ханской дочери, словно завороженный.

– Прости меня! – прошептал он вдруг с тоской. И обращался Никита при этом вовсе не к Вике.

– О, вот она, радость первооткрывателя! – тем временем бодро вещал Мирон. – Она дорогого стоит, молодые люди! Вы думаете, я жлоб, только за длинным рублем гоняюсь? Нет, нет и нет. Такие эмоции ни за какие деньги не купишь… Помогите-ка, братцы! – обратился он к своим подчиненным и принялся спускаться в яму.

Вика, повинуясь какому-то странному инстинкту, протянула руку вперед, ладонью в сторону мумии. Закрыла глаза. Такого она никогда еще не делала. Вернее, делала – когда Никита просил ее определить, не чувствует ли она что под землей. Но тогда под землей ничего не было, а сейчас… Неужели и мертвые несут в себе некую информацию?..

Красное и белое. Белое и черное. Изумрудная зелень и еще оранжевое, охристое… Краски смешались, а потом легли веером. И снова смешались.

Какая-то стена – лес, что ли, с островерхими кронами? Нет, это не лес, это конница идет, и всадники своими копьями достают до неба.

Странные, дикие лица. Странная одежда.

Вика попыталась разглядеть детали, но долго задержать на чем-то взгляд не получалось – иначе картинка смазывалась, цвета начинали расползаться.

А это кто там впереди, на вороном скакуне? Смуглое лицо, неподвижный взгляд, сжатые губы… Волосы черные, длинные, заплетены во множество кос, куча всякой мишуры – в волосах, одежде, лошадиной упряжи. Это женщина. Совсем юная. Какое странное лицо! Красивое и одновременно какое-то дикое, надменное, зверское. Может быть, древние люди не считали нужным скрывать свои чувства?

А это кто скачет ей навстречу? Тоже конница. А впереди, на сером в яблоках коне – мужчина, почти юноша. Светлые волосы, светлые глаза и столь же непривычное выражение лица…

Они как будто ненавидят друг друга, эти двое. Или…

Нет, это что-то другое. Любовь? Возможно.

Они бьют пятками в бока лошадей, эти двое, и скачут навстречу друг другу – все быстрей и быстрей.

Вика снова попыталась вглядеться, но изображение снова смазалось. А потом и вовсе исчезло.

Она открыла глаза и обнаружила, что Мирон склонился над мумией, тем самым загородив ее от Вики.

– Вот она, наша красавица! Время, можно сказать, пощадило ее… А ведь семь веков прошло с тех пор! А это что?.. Копье! Да она самая настоящая амазонка! – Он поднял копье. Древесина рассыпалась в прах, железный наконечник выпал из рук Мирона. – Ай… Оцарапался! – Он засмеялся, поднял вверх палец, и в свете прожекторов ало блеснула на нем кровь, стекающая к запястью. – Она на меня рассердилась, братцы!

Помощники Мирона угодливо засмеялись.

– Копье до сих пор острое, надо же! – Мирон достал из кармана платок, замотал палец, снова наклонился. – Сколько раз это было! Сколько раз я заглядывал в пустые глазницы… – Он вновь обернулся. – И заметьте, всегда в это время шел дождь. Всегда! Петр Кириллович, многоуважаемый, а это у нас тут что?

В яме рядом с Мироном закопошился ученый.

– Лошадь! Да, точно.

– Лошадь? Значит, нашу амазонку закопали вместе с ее боевым конем? Боже, как трогательно…

Мирон выкарабкался из ямы, держа в руках массивное ожерелье, до того лежавшее на груди мумии.

Вика снова протянула вперед ладонь. К ней.

…Они все ближе и ближе друг к другу. Лошади под ними храпят, раздувая ноздри.

Они кружатся на лошадях, не отрывая друг от друга глаз. Он и она. Две стихии. Еще мгновение – и их уже не разъединить.

Но внезапно стрела впивается ей в спину. И с противоположной стороны – в грудь. Она не отрывает глаз от мужчины, в ее диких глазах потихоньку начинает проступать ужас. И тоска. Это не страх смерти, это что-то другое…

Изображение вдруг снова исчезло.

Вика открыла глаза и увидела Егора – это он сейчас метнулся мимо нее. На них, на пленников, уже не обращали внимания – даже охрана была увлечена происходящим. И Егор, воспользовавшись свободой, подскочил вперед, выхватил из рук Мирона ожерелье.

– Коля!

– Ах ты, гаденыш! – Громила, охранник Мирона, бросился вперед, но поскользнулся.

– Коля, он уходит!

Громила, полулежа, выхватил пистолет.

– Нет! – прошептала Вика.

В этот момент вперед бросился Никита, толкнул громилу, не давая ему прицелиться в удирающего Егора.

Комья летящей из-под ног людей грязи. Ослепительный свет прожекторов. Стеклянные нити дождя. Крики.

Выстрел.

– Уходит! Уходит же!

– Етить твою мать…

Снова выстрел.

Вика смахнула с ресниц дождевые капли, проморгалась.

И увидела, что Никита лежит на земле. Его лицо спокойно и неподвижно, оно обращено к черному ночному небу. Сверху льют потоки воды, смывают струйки чего-то красного на груди Никиты – как раз там, где должно быть сердце.

* * *

Земля чавкала под ногами. Это была даже не земля, а кисель какой-то!

Егор мчался вперед не разбирая дороги, ветки кустов хлестали его по лицу. Сначала сзади еще были слышны крики, потом и они исчезли.

«Как будто стреляли? Может, меня ранили, а я и не чувствую? – Егор остановился, быстро ощупал себя. – Нет, я цел. Промахнулись!»

Он снова помчался вперед, ощущая приятную тяжесть в кармане.

Из-за туч внезапно вырвалась луна. Погони не было.

Егор снова остановился, вытащил ожерелье. В лунном свете блеснуло золото, какие-то камни.

– Индийские рубины, что ли? – попытался он определить. – Мама дорогая… а тяжелющее! – Он захохотал, представляя, сколько денег он сможет выручить за такую красоту. – Ну хоть что-то обломилось! Ладно, чего прибедняться – не на один год жизни хватит…