Книга Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

— Да уж как-нибудь, — хмыкнула я. И впрямь, зачем напоминать профессионалу о его обязанностях? — Послушай, Батя…

— А? — с готовностью отозвался окончательно смешавшийся мужчина.

— Ты когда-нибудь в Холодных горах бывал?

— Да нет. А что?

— Предчувствие у меня какое-то нехорошее, — со вздохом созналась я, проволсая взглядом мышкующую Тьму. Кого она ухитрялась ловить в березовой роще — загадка, но, судя по изредка долетавшим до меня обрывкам положительных эмоций, охота проходила удачно. — Я три раза через этот перевал ездила…

— Ну так чего бояться-то? — не понял Папаша. — Раз уж ты там бывала…

— Он каждый раз разный, перевал этот проклятый, — отозвалась я. — Когда я впервые туда попала, то думала, не выберусь, прямо отсюда во Мрак вековечный и отправлюсь. Холод страшный, мертвый какой-то, пурга выкалывает глаза, под ногами бесконечные трещины и голый лед, чуть припорошенный снежком… Но боги миловали. Во второй раз было еще терпимо, но я тогда везла одного человека… Он по своей глупости напоролся на инеистого медведя и едва не погиб. Так что поездочка тоже вышла не из приятных — я все боялась, что клиент сдохнет и меня в его смерти обвинят. Но обошлось. Ну а когда возвращалась, одна уже, то вообще думала, что с дороги сбилась и заплутала в горах — на перевале тишь да гладь, снега не было почти, хотя стояла уже поздняя осень. Так что я… Ну не то что боюсь, опасаюсь просто, как он встретит меня в четвертый раз…

— Так, может, другой дорогой поедем? — раздумчиво предложил Батя.

— Какой? Через Заброшенные земли? Или купеческой по которой в обход гор почти четыре месяца ползти придется?

— Что, так долго? — поразился он.

— А ты как думаешь, почему йанарские шелка так дорого стоят? Купцы, конечно, тоже не дураки, живо бы освоили более короткую дорогу, да только по перевалу караван не пройдет, там дай боги всадникам поодиночке пробраться. — Я рассеянно проводила взглядом Зверюгу, медленно шествующего в сторону густых кустов, отвернулась и внезапно спросила: — Слушай, а почему у вас всех не нормальные человеческие имена, а какие-то прозвища?

— Так и тебя же простым понятием зовут, — равнодушно отозвался Папаша, вперяясь глазами в кусты, словно стремясь разглядеть, чем там его подчиненный занимается.

— Я же храна, в нашей гильдии у всех прозвища. А вот вы явно даже замка Рэй в глаза не видели. Так отчего такая чехарда с именами?

— Я отреченный. А они дети таких же, как я, — холодно признался мужчина, машинально дотрагиваясь до воротника рубашки.

Я не охнула и не ахнула. И даже не пошевелилась. Просто удивленно повела глазами в его сторону и вновь уставилась в небо, разглядывая низкие облака и солнце в легкой дымке. Историю про отреченных я знала. Правда, преподносили се скорее как жутковатую, назидательную сказку на ночь, чем как реальные исторические события.

Все та же война Ветров… Страшное время, когда озверевшие эльфийские подразделения за один рейд в глубину Райдассы могли вырезать несколько человеческих поселений. Приграничные земли тогда вообще обезлюдели, кто-то сложил голову под эльфийскими клинками и стрелами, кто-то успел унести ноги и осел в глубине страны, готовые, чуть что, вновь собираться и бежать дальше, на юг или восток, в Йанару или Тэллентэр. Альмы тогда уже выслали помощь, но через Холодные горы поди еще перебе-сь… Страницы летописей и хроник помнят страшную зимуспеплом, пропитанным кровью до самой земли, вместо снега. В глазах людей отражался огонь, лед и смерть. Эльфы безжалостно вырезали все мирное население начиная от грудных детей и заканчивая столетними старцами. Тогда-то и возник отряд, названный позже отреченными. Маленький такой отряд, душ на сорок — пятьдесят. Среди них были и мужчины, и женщины, и подростки, и совсем еще дети, которые помнили только одно слово: месть. Месть за то, что остроухие пришельцы сотворили с их близкими. Король их деятельности не одобрил и даже издал декрет относительно поимки и наказания, опасаясь еще более страшного отмщения со стороны эльфов. Храмовая организация предала отреченных анафеме за ту жестокость, с которой отряд расправлялся с попавшими в их руки остроухими, лишая пленников не только жизни, но и чести и даже погребения, бросая тела посреди трактов на всеобщее обозрение. Тогда-то и зародилось это название — отреченные. Только кто от кого отрекся — неясно, то ли королевство от них, то ли они от королевства. Так или иначе, после окончания войны маленький отряд затерялся где-то на просторах Райдассы, а правительству тогда хватало других проблем, кроме отлавливания отреченных. Ну и с кличками понятно — еще ни одно отрицаемое властью объединение не пользовалось собственными именами.

И вот, оказывается, где они, эти отреченные. Среди нас. Служат графам Лорранским и наверняка еще кому-то столь же влиятельному и богатому. Как причудливо мешаются фишки в жизненной мартаке…

— Боишься? — спокойно поинтересовался Батя.

— Я? — Я приподняла брови и удивленно глянула в сторону командира. — Бояться живой легенды? Надо бы, конечно, но у меня что-то не получается.

— А ты храбрая, — с каким-то странным удивлением констатировал Папаша.

— С моей-то работой? Да ты мне льстишь. Хочешь мою страшную тайну в обмен на твою? Я до обморока боюсь лягушек, просто видеть их не могу, сразу же дико визжать начинаю и убегаю сломя голову, — хмыкнула я, вставая. — Поехали, что ли? В седле-то усидишь?

— Обижаешь! — в моем же тоне отозвался отреченный, одним легким прыжком взвиваясь на ноги. Легкая гримаса пробежала по его лицу, но я ничего не сказала, и он решил что все это прошло незамеченным.

— А насчет гор надо Каррэна расспросить, он ведь через них в Каленару добирался, — задумчиво пробормотала я себе под нос, взглядом отыскивая альма. Тот, отчаянно жестикулируя и размахивая хвостом, спорил с Торином. Что они там не поделили — загадка, но, скорее всего, что-нибудь незначащее, потому что за более ценный предмет сцепились бы, наверное, все присутствующие. Кстати, а как там кристаллы?

— Торин, а где кошель? — сладким голосом торговки, нагло обвешивающей и обсчитывающей покупателя, пропела я, подходя к размахивающим руками мужчинам. Альм тут же примолк и выжидательно уставился на меня, потом спокойно сообщил:

— Вот и я тем же самым заинтересовался, а Торин почему-то разобиделся, чуть ли не в потасовку полез…

— Да, кстати, — я обличающе ткнула пальцем в графеныша, — я не обязана, защищая твою жизнь, ввязываться в драку, если ты был ее зачинщиком. Так что если ты смертельно оскорбил альма из правящего рода, выкручивайся сам как умеешь.

Аристократ беспомощно уставился на Каррэна, я тоже воззрилась на альма, не скрывая надежды, что упомянутое оскорбление все-таки произошло. Тогда можно будет спокойно посмотреть, как Каррэн убивает бестолкового Лорранского, а потом с чистой совестью вернуться домой, бросив кошель с проклятыми кристаллами на милость богов. Но увы! Нечеловек лишь покачал головой, показывая, что на сатисфакции настаивать не собирается, и пристально взглянул на Торина. Я последовала его примеру. Потом к нам, привлеченные шумом и спором, подтянулись близнецы и Цветик. Батя использовал свободную минутку, чтобы полежать, а Зверюга все сидел в кустах (что это с ним, ин-теоесно? Может, плохо стало, на помощь бежать нужно?). Под таким перекрестным обстрелом въедливыми взглядами графенку стало очень неуютно: он помялся, аки невинная девица на приеме у лекаря, поозирался по сторонам, явно надеясь увидеть спешащую к нему со всех ног помощь, но так и не дождался милостей от окружающих и с обреченным вздохом задрал рубашку.