Книга Поцелованный богом - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здесь я, – сказал шепотом.
– Слава богу, ты жив.
– Не высовывайтесь! – прошипел Федор, слыша неразборчивые переговоры снаружи. – Ни за что не высовывайтесь. И молчите!
Маргарита Назаровна залезла по кровать, но не успокоилась, а позвонила Ренату:
– Мальчики, здесь стреляют.
– Мы едем, – сказал Сергей. – Скоро будем, только продержитесь.
– Глупость какая, – заворчала Маргарита Назаровна, отключая мобильник. – Как держаться? За что? Господи, помоги нам, не так уж мы и грешили...
Тем временем Федор ринулся к входной двери, которую пытались выбить, кажется, ногами. Он выстрелил, считая посылаемые пули:
– Вторая.
Снова раздался стон. И шепот, который был слышен:
– Он там один. Давите его со всех сторон.
Федор узнал голос Писаря – вот в кого бы надо попасть. Он очутился у двери, взял костыль в левую руку за поперечную перекладину, прижался спиной к стене. Разбили окно в комнате, теперь Федор стрелял наугад по разбитому окну. Стонов не было, значит, не попал или убил наповал.
– Третья, – отсчитал он.
Трухлявая дверь под ударами буквально рассыпалась с диким треском. И оконную раму выломали, но Федор больше не стрелял, решив оставить патроны на крайний случай, ведь неизвестно, сколько пришельцев явилось по его душу. Ага, не рискуют зайти сразу, торжествовал про себя Федор и не дышал, хотя в экстремальных обстоятельствах дыхание учащается, как у собаки, и удобней дышать глубоко и шумно. Он облизнул губы (пить хотелось – жуть), чувствуя кожей рядом человека. Надо, чтоб он шагнул внутрь...
И он шагнул. Правда, не появился в дверном проеме, поэтому и Федор не спешил стрелять, не желая промахнуться. Правой рукой с пистолетом он держался за крючок для верхней одежды, прибитый к стене. Когда входил в дом, по привычке осмотрелся, в памяти отпечатался крючок, поэтому он его легко нашел. По биотокам, третьим глазом или еще чем он видел сквозь стену того, кто должен появиться. Главное, попасть в голову...
Противник сделал шаг, переступив порог, и Федор со всего маху ударил его широкой частью костыля, попав именно туда, куда хотел, – в лицо. Удар, стон – тело упало во двор. Костыль Федор поставил как надо, оперся о него и замер, прижавшись к стене.
– У него нет патронов, – шепотом сказал Шея.
Федор услышал. А кто-то упорно лез через окно в комнату напротив входной двери. Пусть пока лезет, решил Федор. Пришельцы осмелели, еще один храбрец мягко ступая, продвигался в дом наверняка со стволом наготове. В то же время в комнату залез «форточник» и, видимо, осматривался. Едва в проеме двери появилась рука с пистолетом, Федор выбросил свою руку и выстрелил, после чего второй выстрел сделал в сторону окна, звук рухнувшего тела его обрадовал, и опять он посчитал пули:
– Четыре, пять...
– Ну, гаденыш, – не таясь, сказал Шея, – мы тебя сейчас выкурим, потом вторую ногу оторвём, и я башку снесу лично. Несите бензин, а то скоро сюда съедется вся милиция города. Калеку не можете взять, козлы!
Маргарита Назаровна, лежа на спине под кроватью, сжимала мобильник и шептала:
– Что ж они не едут? Убьют Феденьку...
В джипе все нервничали, Сергей даже рычал на Рената:
– Быстрей! Быстрей, говорю! Опоздаем!
Тот жал на газ, не отвлекаясь, да выкручивал руль на поворотах. Майя закусила губу, чтоб не кричать от страха, когда джип, казалось, ехал на боку. Самое ужасное началось, как только они въехали в свой район. Дикие рывки автомобиля отбивали внутренности, он просто взлетал на ухабах и плюхался со всей дури на четыре колеса. За окнами все мелькало, будто дома, заборы, деревья летят навстречу.
– Стой, Ренат! – рявкнул Сергей. – Дальше пешком. Майка, ляг на сиденье и замри!
– Почему это?.. – возмутилась она. – Я с вами...
– Молчать! Сидеть! – гаркнул Сергей.
От резкого торможения взметнулось облако пыли. Ренат и Сергей выскочили разом, но первый заблокировал двери. Майя билась, дергая ручки:
– Выпустите меня! Там моя бабушка...
Но они уже свернули за угол. Майя упала на спинку кресла и всхлипнула:
– Неужели это все со мной происходит?
– Вы?! – удивился Бершак. – Проходите.
Василий осматривался, подмечая особенности. Отдельная квартира, правда, небольшая, интересно, за какие заслуги? В комнате чувствовалось отсутствие женщины – неухожено, грязно. Василий отодвинул венский стул от стола, заваленного посудой, едой, книгами, сел и указал глазами Бершаку на кровать:
– Поговорить надо, я по делу.
Бершак присел с готовностью на лице, мол, я для вас – все, что угодно. Василий снял фуражку, поискал место на столе, но его не было, уложил ее на книги и вдруг задал странный вопрос:
– Оружие имеешь?
– Да, конечно. При нашей работе оно необходимо...
– Покажи.
Бершак живо выполнил просьбу, суетливо подскочил, достал пистолет из кармана пальто, отдал его и снова сел, ожидая, что Василий Евсеевич сделает ему выгодное предложение. Тот повертел оружие, одобрительно кивнув головой:
– Маузер четырнадцатого года? Где взял?
– Конфисковали у одного казака.
– А «наган» Яурова как к тебе попал? – положив маузер на стол перед собой, спросил гость.
– Что? – Вспышка испуга мелькнула в глазах Бершака.
– Ты меня обманул. Ты всех обманул.
– Я? Что вы, Василий Евсеевич...
– Тебя не убийца ранил, ты стрелял в себя сам. Объяснишь, что это значит?
– Но... неправда. Кто вам это сказал?..
– Доктор Волошин после обследования твоей раны. Он знаток своего дела, определил даже калибр пули. Размотай повязку и увидишь то, что ты не учел. На коже есть отпечаток дульного отверстия, которое остается только при выстреле в упор. А доктор обнаружил и ожог, и копоть, и частицы пороха. Все это доказывает, что ты стрелял в себя сам. А теперь слушай мои выводы. Яуров не стрелял в Костюшко и Мясищева. Их застрелил ты из «нагана» Яурова, потом выстрелил в себя, чтоб остаться вне подозрений, вытер «наган» и бросил на том месте, где в тебя якобы стрелял Яуров. Затем точно описал его приметы. Видишь, такая мелочь, как рана способна указать на убийцу.
Бершак что-то неразборчиво промямлил, внезапно вскочил, намереваясь схватить свой маузер. Василий нарочно положил оружие поближе к нему и был готов к выпаду, схватил раньше. Наставив дуло на хозяина, Василий Евсеевич подавил его сопротивление не только пистолетом, но и совершенно спокойным тоном :
