Книга Итальянская ночь - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ипполит вставил диск в дисковод компьютера – там записаны файлы видео. Щелкнул мышью, на мониторе… плохая запись, темная. Так и есть, света мало, это клуб Арамиса. Но отвлек телефонный звонок, по привычке Ипполит глянул на дисплей, а номера нет, неужто снова звонят с угрозами? Он решил поговорить.
– Не бросай трубку, Ипполит, – сказала Милена.
– Что надо? – взял он холодный тон. Ничто не дрогнуло внутри, Милена ранила его больно.
– Ты получил диск? – на вопрос ответила она вопросом.
– Да, получил, хотел посмотреть.
– В таком случае, смотри, внимательно смотри и слушай.
Она прервала связь, а не он. Что это значит? Ипполит увеличил звук, на мониторе появился Арамис, его до половины закрывали головы парней.
– …есть мы! – продолжал Арамис, Ипполиту было неохота ставить запись на начало. – Для нас нет правил, которыми пичкали с детства толстопузые глухари, мы создадим свои. Создадим свое время, свой стиль, свою жизнь. Что вам приготовили? Ни-че-го. Ничего – это ноль. А мы возьмем то, что захотим, потому что в нас сила, когда все вместе. И должны быть готовы, когда понадобится…
– Еще один оратор хренов, – фыркнул Ипполит, включая следующую запись.
Теперь Арамис в окружении ребят, эдакий междусобойчик с бокалами в руках, смеются. Смеется Арамис, парни ржут, рыгочут – так будет правильней сказать.
Арамис: Ну, почему же? Можно работать сторожем, дворником, в лучшем случае продавцом устроиться…
Паренек: Погодите, Арамис Левонович, почему сразу дворник? Недавно я организовал группу, музыканты клеевые…
Арамис: Извини, что перебиваю, а куда ты со своими музыкантами сунешься? Без бабок тебя не пустят, а с бабками задавят. Места заняты, Рома. И будешь бренчать на гитаре в наших кабаках за мелочь? Нет, ребята, это мелко. Вот ты, Лелик, заканчиваешь колледж, и что дальше? А, не знаешь.
Рома: Но вы предлагаете бунт, а бунтарей карают.
Арамис: Кто тебе сказал про бунт? – Он рассмеялся, а смеялся заразительно. – С флагами и плакатами? Глупее этого ничего не придумаешь. Это вчерашний день, Рома, мы знаем, чем он заканчивается. Я предлагаю создать организацию, в которой будут четкие законы. Ты нарушишь – тебя накажут, систему наказаний тоже прописать в уставе. Я нарушил – меня наказывают. Чтоб для всех одинаковые…
Лелик: Как в армии? Дисциплина.
Арамис: Без дисциплины живут только бараны. И то! Чабан их в кучу сгоняет для их же блага. Да, дисциплина. И нужна она в основном для новеньких, которые приходят зелеными, ничего не понимают. А раз для них есть дисциплина, то и для нас она должна быть, это неправильно?
Ребята загалдели, мол, правильно, по-другому нельзя.
Арамис: Сейчас у нас как: мне можно, тебе нельзя. Потому бардак…
Ипполит скептически хмыкнул, включил третью запись. Снова междусобойчик на диванах вокруг низкого стола, на котором стоят бокалы и фрукты, никто не пьет, ребят немного.
Арамис: Конечно, нужна материальная база, без нее нельзя. Например, нам понадобится оружие – его можно только купить…
Кто-то за кадром: Или отнять.
Арамис: А знаешь, это тоже выход. Но! Ребята, перебирать нельзя, иначе мы превратимся в бандитов.
– Сказал самый честный человек в мире, – прокомментировал Ипполит.
Арамис: Есть люди, которые умом и горбом нажили состояния, этих трогать грех. А вот те, которые жлобы конченые, которые вырвали зубами бабки, жульничали, тех мы потрясем. И афишировать себя не будем. Наш клан работать должен четко по плану, каждый выполняет поставленную задачу…
Ипполит выключил записи, закурил, ругаясь:
– Надо же, додумался! Гитлеренок выискался. Вон откуда наш Вито такой. Вот кретин, своему сыну изгадил жизнь навсегда.
Милена позвонила через полчаса:
– Посмотрел?
– Угу. Наш Арамис организовал фашистскую банду? Старо, банально…
– Нет, хуже.
– А что может быть хуже?
– Беспредел. Знакомо это слово?
– В общих чертах. – Ему не в кайф с ней разговаривать, но и выяснить до конца хотелось, что затеял Арамис.
– Вспомни, что любил читать и смотреть Арамис.
– М… «Бригаду». «Крестного отца»…
– Вито он назвал в честь дона Карлеоне, клуб у него «Карлеоне», – дополнила Милена. – Арамис организовал бригаду, он хотел стать крестным отцом в городе.
– И решить свои финансовые проблемы за счет дебилов?
– За счет тех, кому был должен. И тех, у кого есть деньги. А досталось бы всему городу, началось бы что-то страшное. Он готовился к акциям с оружием, договаривался с торговцами…
– А ты, выходит, благородная дама из тайной организации по уничтожению Арамисов?
– Ни черта ты не понял, – с сожалением вздохнула она. – Я виновата перед тобой, только перед тобой, мне хотелось как-то загладить вину, поэтому ты получил диск. В принципе ты ловко раскусил меня, я в тебе не ошиблась, но твоя ошибка состоит… Впрочем, это уже неважно. Мне было хорошо с тобой…
– Вернуться хочешь? – И приготовил фразу: а я не возьму.
– Нет. Не хочу. Не могу. У меня своя работа…
– Да? И что же это за работа? Шпионарки?
– У тебя неплохое чувство юмора, Ипполит, но ты опять ошибся. Я хочу, чтоб ты не держал на меня зла, ты хороший человек, живи счастливо. Прощай.
– Прощай, – сказал он гудкам в трубке, ничуть не сожалея.
Он много думал над словами Милены, просмотрел диск еще пару раз, матери не показал его, сопоставил информацию Мстислава и… сделал кое-какие выводы. И, о боже, что в себе открыл Ипполит! Он самолюбивый! А куда отправился утверждаться? К Парафинову, который несколько кисло встретил его, ну, не рад ему. Хрен с ним. Ипполит устроился на стуле, смотрел прямо в лицо Игоря Игоревича, а тот чего-то искал в ящиках, наверное, вчерашний день.
– Как дела, Ипполит?
– Плохо. Меня бросила любимая женщина.
О! Тема заинтересовала бывшего бабника-профессионала Парафинова, он сочувственно поинтересовался:
– Тебя? Такого красавца? Она дура?
– Нет. Я изменил ей.
– А, ну, это ничего. Пройдет. Она покочевряжится и простит, поверь моему опыту. Ты только понастойчивей будь, если, конечно, она дорога тебе.
– Еще как дорога.
– На колени падай, не стесняйся, бабы это любят. И запомни, в следующий раз потихоньку, чтоб ни одна душа… Понял, нет?
– Не хочу больше.
– Ай, все мы не хотим, а потом, как увидим грудь, бедра, губы… крышу срывает бесповоротно. Потом опять раскаиваемся.
– Игорь Игоревич, вы меня уважаете?