Книга Лайнер вампиров - Галина Черная

— Такое имело место быть? — уточнил я, быстро добавив для образа: — О-о эти мужские ласки…

— Да, увы, это печальная история, произошедшая с одной из наших выпускниц. Но мы не любим вспоминать о ней, девушка оказалась паршивой овцой (во всех смыслах!): довольно хорошо училась, но, выйдя из наших стен, быстренько предала идеалы феминизма и женского содружества, сойдясь с соседом-чёртом. Видимо, не только сошлась, но и родила дочь, которую воспитала так «достойно», что та с чего-то решила отомстить нам. Где логика? Вот вы бы так поступили?!

Я подумал, что, с моей, мужской, точки зрения, всё как раз таки очень логично, но вслух этого, разумеется, говорить не стал. Мне было важнее другое…

— Получается, она поехала организовывать женскую общину в Маадьярии, уже имея довольно взрослого ребёнка на руках. А что её муж?

— Мы ничего не слышали о нём, мужчины вне сферы наших интересов. Да и о самой судьбе отступницы узнали случайно, из газет. Поскольку она уже предала наш образ жизни, то все решили, что такая смерть — естественный итог её разнузданной жизни!

— О, разумеется, как же иначе, — кивнул я и продолжил чтение.

«Поскольку я всё равно умираю от тяжёлой, продолжительной и очень заразной болезни, то решила умереть в ваших стенах, чтобы уничтожить навеки вашу репутацию, а если мне будет сопутствовать удача, то и заразить кого-то и даже вызвать эпидемию, тогда вам точно конец. Ха-ха-ха! Обещающая ненавидеть вас даже на том свете Паулина Аферман».

— Она и вправду была больна?

— Думаю, да, — глубоко затягиваясь, покачала головой директриса. — Когда мы нашли тело, у неё и вправду были какие-то красные пятна на руках, на щеках и на подбородке. Возможно, та самая заразная болезнь, о которой она писала. Поэтому мы так испугались и поспешно похоронили её, просто завернув в простыню.

— Где именно, милочка?

— Где заворачивали? Да там же, где нашли.

— Нет, где именно похоронили?

— У нас на кладбище.

— У вас есть своё кладбище?! — удовлетворённо отметил я, делая запись в блокноте.

— Ну да, наше учебное заведение очень старое, надо же где-то хоронить старых педагогов. К тому же кладбище тут было задолго до нас, под него отвели участок ещё при закладке древнего монастыря.

— Хорошо. Я бы хотел эксгумировать тело. Я думаю, вы не возражаете против того, чтобы я отвёз его в участок для экспертизы?

— Нет-нет, я понимаю, что закон на вашей стороне, но вы должны обещать мне сохранить всё это в тайне. Вы же понимаете, наша репутация — это всё, что у нас есть. Я могу рассчитывать на вашу порядочность, вы ведь не мужлан?

— Конечно… прелесть моя, я постараюсь помочь всем, что в моих силах, и передам всё комиссару Базиликусу.

Мадам Шуйленберг мгновенно побагровела:

— Не упоминайте при мне имя этого подлого кабана. И никакая я вам не прелесть!

— Простите. — Я хотел заступиться за месье Жерара, но понял, что сейчас не время. — Мой шеф, конечно, грубиян и сексуальный маньяк, но забудем его… Я хотел бы взглянуть на тело.

— Сейчас? Но уже стемнело, если начнём копать на кладбище, вряд ли вы что-то увидите. Просто у нас небольшие проблемы с оплатой электричества, приходится экономить. Не лучше ли сделать это утром? — с явным смущением протянула директриса. — А на ночь вы можете остаться у нас, свободную комнату и ужин мы вам гарантируем. Это будет небольшой компенсацией за некоторое недоверие, но я хотела бы, чтобы вы всё увидели своими глазами, как мы тут живём одной дружной семьёй. Как гей вы, возможно, поймёте нас, и поймёте, почему этот университет для нас — всё! Тогда и вы не захотите разрушать его традиции.

Я нехотя согласился, подумав, что её готовность к сотрудничеству, чем бы она ни была вызвана, можно использовать в расследовании, если дело окажется не таким простым, как оно представляется на первый взгляд. А я чувствовал, что здесь определённо кроется что-то ещё. Конечно, лучше было бы до тела добраться сейчас, пока убийца не скрыл улики, если это вдруг было убийством. Но на данный момент мне не следовало слишком давить…

— А я точно никому здесь не помешаю? Поймите и меня, мне бы не хотелось, чтобы ваши девочки видели во мне исключительно симпатичного мужчинку.

— Педагоги уже разъяснили всем причины и право вашего пребывания в Сафо. Для нас гей — это подруга, а не мужчина. Ужин через час. А пока позвольте показать вам университетский серпентариум. Наш питон-душитель — это гордость всего округа. Как раз на следующий год исполнится семьсот лет, как он находится в этих стенах.

— Серпентарий в женском коллективе? Это в чём-то смешно, нет? Ну хорошо, я только сделаю один звонок, если позволите…

— Пойдёмте, у нас всего один телефон на вахте, старые сломались, а новые нынче дорого стоят. А вы что-то не похожи на гея, — вдруг решила она, внимательно оглядывая меня ещё раз.

— Да неужели? Все так говорят, — капризно заметил я, постаравшись вилять бёдрами при ходьбе. — А у вас какие-то свои представления на наш счёт?

— Не знаю, возможно… В мои годы геи были манернее и тщательнее скрывались. И уж тем более не служили в полиции, как вы.

Я промолчал, и это оказалось лучшим ответом. Директриса смутилась, начала извиняться и уверять, что никак не хотела меня обидеть. Я ещё раз взял себе на заметку, в плюс к представлению себя хоть каким-никаким да меньшинством.

Казалось, мне удалось ненадолго усыпить её бдительность, можно было облегчённо выдохнуть. Телефон находился у той самой вахтёрши-горгулии. Мадам Шуйленберг явно хотела послушать, но я надул губки, капризно сощурился и посмотрел на неё таким долгим взглядом, что она не выдержала и опустила глаза.

— Хорошо, месье Брадзинский, не буду вам мешать. — Директриса вынужденно отступила на три шага в сторону.

— Алло, Флевретти! Слушай, срочно пробей по базе данных, есть ли у нас информация на некую Паулину Аферман?

— Одну минуту, не клади трубку! Ну, ну и… Нет. Даже близко.

— А то письмо? Что сказал графолог?

— Ответ был, сейчас найду. Ага… «вследствие определённого… наклон букв свидетельствует о возможном… нажим указательного пальца при выведении следующих букв…» Да чёрт побери, короче, в заключении сказано, что это либо женственный мужчина, либо мужиковатая женщина!

— Хорошо, пусть так. — Я немного запутался. А если набрать трагическую смерть в Маадьярии выпускницы университета Сафо?

— Такое… такое было. Вот, аж двенадцать ссылок с разных газет и источников. Последняя говорит о том, что… Хотя-а… постой-ка. Недавно освободился из тюрьмы некий типчик по кличке Павлин, трижды судим, опасный махинатор.

— И что? Какая здесь связь? — не понял я.

— Ну, понимаешь, ты же просил выяснить о той женщине, которая погибла в Маадьярии, а у нас по полицейской базе данных выходит, что это её сын.