Книга Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

Ольга, так та просто тихо плакала, стараясь не издавать неподобающих всхлипов и лишь вытирая глаза салфеткой.

К ней подошла Мадина Клюева.

– Не плачь, дочка, – сказала она. – Все только начинается. Видишь, осудить они нас так и не смогли. Это благодаря вам.

А поскольку Шеметова никак не могла успокоиться, добавила:

– Посмотри на ребят!

Ольга подняла голову, взглянула на клетку, к которой подходили конвоиры для сопровождения Клюева в автозак.

Николай поднял вверх кисть руки с расставленными двумя пальцами, знаком победы. Стоявший рядом с ним, уже свободный, Анатолий повторил его жест.

– Спасибо! – крикнул Николай.

Тут к братьям подскочила Жанка, поцеловала обоих. Солдат не стал мешать – видать, и ему не понравилась эта вероломная история.

– Вы – молодцы! – сказала Мадина Ибрагимовна. – Пойду к детям. – Но через пару шагов обернулась и еще раз повторила:

– Все только начинается!

Эпилог

Интересно, что ту же самую фразу все равно расстроенная до глубины души Ольга услышала от профессора: он-таки прибежал на оглашение приговора.

– Все только начинается, ребята, – сказал Береславский, подойдя к Багрову и Шеметовой.

– Будем надеяться, – ответил Олег, не в силах разжать сведенные кулаки. – Дожмем этих гадов на пересмотре.

Вообще, на чистый проигрыш ситуация действительно была непохожа.

Да, конечно, их подзащитный уехал обратно в тюрьму (Власова, опасаясь скандала, так и не «закрыли», оставили под подпиской).

Однако на процессе было полно журналистов, и в нескольких СМИ появились довольно жесткие описания событий. Таким образом, появился шум, о нежелательности которого в свое время предупреждали г‑на Слепнева.

Возможно, поэтому он так и не стал подполковником, и не сменил приставку врио на просто должность начальника РОВД.

Более того, ему сделали предложение, от которого он не в силах был отказаться. Если хочешь продвижения – то в Чечню, где в тот момент велись активные боевые действия, и куда постоянно командировались сотрудники полиции (тогда еще – милиции) из самых разных областей России.

Злые языки утверждают, что там Георгий Витальевич тоже был весьма инициативен по коммерческой части. Что-то такое даже говорили про продажу боевикам армейских бронежилетов.

Разговоры прервали три пули, прострелившие могучее тело майора насквозь и окончившие его земное существование.

Опять же, злые языки говорили (у Береславского были фантастические возможности по получению информации), что пули, завершившие карьеру несостоявшегося начальника РОВД, прилетели не спереди, а сзади. Достоверность этой информации проверить не представлялось возможным. Да и не стал бы никто проверять, даже такая возможность появись. Ведь раскройся какие-то новые грешки Георгия Витальевича – и теперь уже пострадает не он, ему-то все равно. А его жена и малолетний сын, получающие пенсию за отца-героя. Так что никто не стал и не станет уже ворошить темное прошлое Слепнева на чеченской войне.

В московской же битве за справедливость все происходило гораздо дольше. Еще трижды (!) в аналогичной ситуации срывалось вынесение оправдательного приговора.

В четвертый раз прямо в совещательную комнату вошел кто-то неизвестный. Возможно, судебный пристав. Возможно, кто-то еще.

Вошедший популярно объяснил присяжным, что после двух лет СИЗО Клюева по чистому оправданию не отпустят.

– Не портьте ему жизнь, – попросил вошедший. И предложил вариант. Который в итоге и приняли.

Согласно этому варианту подсудимый признавался невиновным в убийстве. Зато – виновным в хранении оружия, том самом, которое вовремя спрятала Жанка.

В результате Николай Клюев, как и его брат, получил ровно столько, сколько отсидел – просто сидел на полгода дольше. Как говорят юристы, был отпущен за отбытым.

Освобожден в зале суда.

Удивительно, но Николай Клюев жив до сих пор. Его состояние по-научному называется устойчивой ремиссией и уже вошло в кандидатскую диссертацию одного молодого онколога. Старику же Гохману диссертации давно не нужны. Он по-прежнему работает, однако не оперирует: только консультации и диагностика. Николай остается его постоянным пациентом.

У всех остальных Клюевых – жизнь без изменений.

Разве что Жанка, преодолев тысячу препонов, выбила любимому, по бумагам – инвалиду, право на парашютный прыжок.

Сама, разумеется, прыгнула с ним и Анатолием. Еще, неожиданно, в компанию подверстался старший брат, Иван, стоматолог. Его парашют укладывал лично Николай, никому не доверил.

Все четверо получили колоссальное удовольствие.

Но Николай испытал отдельное чувство.

Когда он сидел, держась за руку с Жанкой, в стареньком двукрылом АН-2, и когда он летел сквозь пустоту, отдаляясь от самолета, и когда медленно парил под куполом, наблюдая чуть в стороне свой прекрасный родной Городок, повторял бывший десантник одно и то же: СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ!

Что есть мама и папа, что есть братья, что есть Жанка, что есть два любимых детеныша и скоро будет третий.

Слава тебе, господи.

Ну, не про рак же думать в синем небе.

Профессор Береславский, как всегда, спасает мир в своем кабинете. Разумеется, когда кабинет не занят детьми и внуками.

Говорит, что пока все идет нормально, да и дальше будет не хуже.

Смешно, но Наталья в это верит. Даже если иногда из кабинета доносится тихое похрапывание.

Впрочем, дома застать его довольно сложно: голова профессора полна планов, и самое странное, что значительная их часть реализуется.

Неонила Беляева растит Мишку. К сожалению, юридически процесс усыновления мальчика далеко не закончен. И хотя Шеметова считает, что все у них получится, Неониле часто снится один и тот же страшный сон. Она гуляет с Мишкой по парку, а к ней подходит кто-то, не имеющий лица, и уводит плачущего мальчика за ручку. Она все это видит, при всем этом присутствует, сердце разрывается на куски, а сделать ничего не может.

Как-то не выдержала, рассказала Ефиму Аркадьевичу, во время очередного ремонтно-развлекательного визита. Тот объяснил, что она таким образом избавляется от копящихся в подсознании страхов. Короче, страшные сны – несравнимо лучше страшной действительности.

Забавно, но Неониле стало легче.

А Петр Иванович собрался с духом и сходил в гости к Галине. Не сам, конечно, с Ольгой Шеметовой.

Там договорились о сдаче комнаты и о сопутствующих Галиных коммерческих интересах. Похоже, Галина слегка успокоилась: все это здорово напоминало ей ситуацию развода с алиментами. Косметическую операцию по восстановлению мочки уха тоже оплатил Бойко. А врача нашел, разумеется, Береславский: знакомство с этим человеком, как однажды сказал Волик Томский, стоило половины ГУГЛа. К тому же окружали Ефима Аркадьевича, по его собственному утверждению, исключительно приличные люди. В то время как в ГУГЛе имелись всякие.