Книга Прикоснись ко мне нежно (сборник) - Стефани Лоуренс

Марк говорил о своем бизнесе и периодически делал Брине комплименты. Он был очарователен, но внимание девушки было сосредоточено на другом конце комнаты. Брина не могла не смотреть на Томаса и Холли, и ей не давали покоя мысли о том, почему же ее так гложет то, что они вместе.

Ответ пришел с последним гитарным аккордом. Брина считала, что Томас принадлежит ей. Он так долго был для нее добрым другом, и, несмотря на то, что она повела себя с ним ужасно, Брина все равно испытывала привязанность к нему. Честно говоря, она не могла видеть его вместе с Холли. Возможно, потому, что знала: будь Томас водителем автобуса или механиком, Холли не потрудилась бы даже пересечь комнату, чтобы поговорить с ним. Но было кое-что еще, что-то похожее на ревность. Чувства Брины были бессмысленны и нелогичны, и девушка запутывалась все больше.

Она оставила Марка и направилась к бару. Чувствуя себя немного уставшей, Брина раздумывала о том, выпить ли ей еще или сразу идти спать. Но ни того, ни другого она не сделала. Брина наткнулась на свою бывшую партнершу по лабораторным работам в десятом классе Джен Ларкин. Джен набрала около сорока килограммов и по-прежнему была обладательницей самого большого количества веснушек в мире. Они немного поболтали, но громкая музыка делала разговор практически невозможным, и в итоге они просто выкрикивали друг другу вопросы. Через несколько песен Брина потеряла Томаса из виду и не могла не думать о том, не ускользнул ли он, чтобы завалить королеву бала.

Но нет, Томас и Холли прошли мимо нее и встали в очередь в бар. Брина не могла не признать, что они отлично смотрятся вместе.

На сцене музыканты начали исполнять мелодию, которую Брина сразу узнала – она годами слушала ее на дешевом магнитофоне Томаса. Не успев одернуть себя, она подошла к нему и сказала:

– Они играют нашу песню.

В тусклом свете люстры Томас долго смотрел ей в глаза, будто раздумывал над чем-то. И когда Брина уже решила, что он так ничего и не ответит, он наконец сказал: «Прости нас, Холли» и взял Брину под локоть.

Он взял ее за руку и отвел на переполненный танцпол.

– С каких это пор «Lay Lady Lay» – наша песня? – спросил Томас, кладя другую руку ей на талию.

Брина положила ладонь ему на плечо. Ткань его пиджака была холодной на ощупь.

– С тех пор, как ты часами крутил мне Боба Дилана.

– Ты ненавидела его, – ответил Томас, глядя поверх ее головы.

– Нет, просто мне нравилось тебя дразнить.

Он держал ее на расстоянии нескольких сантиметров, будто не хотел, чтобы она вторгалась в его личное пространство. Будто был бесстрастным учителем танцев. А вот когда в его пространство вторгалась Холли, он был совсем не против. Брина сама не ожидала, что ей будет так горько от этого. Эти чувства сводили ее с ума.

– Томас?

– Ммм?

Брина посмотрела в его скрытое в тени лицо, в плохо различимые в полумраке глаза, на его нос и четко очерченный рот.

– Ты все еще злишься на меня?

– Нет. – Он наконец опустил глаза на Брину.

– Как думаешь, мы сможем снова быть друзьями?

Опять, как будто ему нужно было подумать над этим, Томас помолчал и ответил лишь через несколько тактов:

– Что ты имеешь в виду?

На самом деле Брина и сама не знала ответа на этот вопрос.

– Ну, что ты планируешь делать завтра?

– Кататься на лыжах.

– Когда ты успел этому научиться? – спросила Брина, удивленная таким ответом.

– Около шести лет назад.

– И как, тебе нравится? – поинтересовалась она, не придумав ничего умнее.

Томас притянул девушку чуть ближе к себе и крепче обнял ее за талию.

– У меня есть дом в Аспене, – ответил он так, как будто это все объясняло.

В каком-то смысле так оно и было.

Его палец погладил ее ладонь, и Томас прижал ее руку к груди. По коже Брины пробежали мурашки, как будто она почувствовала дуновение ветерка.

– Ты катаешься с Холли? – спросила Брина обыденным тоном, словно не умирала от желания выяснить это.

– С кем угодно. А ты собираешься встретиться с Марком Харрисом и его сворой?

– Нет. – Брина не хотела тратить время на разговоры о Марке. – Помнишь, как я копила деньги, работая няней, чтобы купить лыжный инвентарь и вступить в клуб?

– И в первый же день сломала ногу.

– Ага. Больше я не пыталась научиться кататься на лыжах. – Брина провела рукой по плечу Томаса, коснувшись воротника его белой рубашки. Тепло его тела нагрело полотно. – Завтра я думаю пройтись по магазинам и посидеть в отеле.

Рука Томаса скользнула по ее талии, и он прижал девушку к груди. У Брины перехватило дыхание.

– Довольно скучное занятие.

Губы Томаса были у ее правого виска. Он так и не предложил составить ей компанию.

– Ты видел, сколько в этом зале беременных? Я найду, с кем поболтать.

Брина слегка повернула голову и глубоко вдохнула аромат его одеколона и теплой кожи. От него так приятно пахло, что она с трудом подавила искушение прижаться к его шее носом. Брина подняла большой палец, коснувшись его кожи над воротником, и почувствовала ее тепло.

«Интересно, что бы он сделал, если бы я сказала ему, как сильно по нему скучала? – подумала Брина. – Сказала, что даже сама не понимала этого, пока не увидела его здесь сегодня. Я была счастлива снова увидеть его».

Она подумала, чувствует ли он то же самое, но боялась спросить. Брина хотела послушать его, ведь она даже не знала, где он сейчас живет.

– А что ты будешь делать остаток вечера? – спросила Брина, подумав, что, возможно, они могли бы сесть где-нибудь и наверстать упущенные десять лет.

– Есть несколько вариантов, но я еще не знаю, какому из них отдать предпочтение.

Брина не хотела выглядеть в глазах Томаса жалкой и потому ответила:

– Да, и со мной то же самое. Марк пригласил меня на вечеринку к себе домой.

Из динамиков прозвучали последние аккорды «Lay Lady Lay», и Томас отпустил Брину, отступив на шаг.

– Может, пойдем вместе? – предложила девушка.

– Спасибо, но нет, не думаю. – Томас смотрел поверх ее головы на высокую блондинку, ждавшую его у бара. – Холли Баханан пытается меня соблазнить, – сказал он. – Она тренер по йоге и изучает «Камасутру».

– Шутишь?

– Нет. Она говорила что-то насчет того, что может научить меня позе козла.

– Это пугает.

Конечно, Томас понимал, что Холли даже не взглянула бы на него, если бы он все еще был беден, и уж тем более не стала бы предлагать ему козлиные позы. Томас не мог быть настолько глупым, чтобы клюнуть на это. Он ведь всегда был очень умным.