Книга Милая обманщица - Валери Боумен

Если только…

Внезапно в сознании Джулиана всплыли смутные воспоминания о визите герцогини Кларингтон. Она дала ему это письмо и что-то сказала. Только вот что? Что?

Джулиан прижал пальцы к виску, словно это помогло бы ему освежить память.

Господи, он вспомнил. Люси выразила надежду, что это письмо все изменит. Только вот что именно?

Джулиан взглянул на исписанный лист бумаги. Ему показалось или строчки действительно расплылись от… слез? Джулиан начал читать.

«Мой дорогой Джулиан, мне только что сообщили о том, что вы умираете. Я с величайшим трудом заставила себя написать это слово, ибо оно ужасно. Отвратительно. И разрывает мне сердце. Да, оно действительно разрывает мне сердце, потому что вы – мой самый близкий друг и мой будущий кузен. Однако мое сердце плачет от боли еще по одной причине, о которой вы, скорее всего, не догадываетесь. Я не была уверена, что напишу это письмо, но Люси убедила меня в том, что это необходимо. Поэтому с тяжелым, но исполненным любви сердцем я взяла в руки перо, чтобы сказать вам кое-что, Джулиан. А именно то, что я давно и отчаянно люблю вас. Но не дружеской любовью, а так, как женщина любит мужчину. Я любила вас с тех пор, как была ребенком. Но я никогда не говорила вам об этом, так как знала, что вы предназначены Пенелопе. Моя кузина очень дорога мне, и я не предприняла бы ничего, что причинило бы боль ей или вам. И все же я не могу отпустить, вас, моего самого дорогого человека, в мир иной, не рассказав о том, как безумно, страстно и отчаянно я вас люблю. Я отвергала все предложения руки потому, что считала себя не вправе связывать жизнь с другим мужчиной, в то время как мое сердце всегда принадлежало и будет принадлежать только вам одному. Мне остается лишь надеяться, что вы успеете прочитать это письмо, прежде чем ваши веки сомкнутся навсегда, любовь моя. И что после прочтения его вы узнаете, как сильно и искренне вы были любимы. Я продолжу писать вам каждый день до конца своей жизни, мой дорогой Джулиан, независимо от того, прочитаете вы мои письма в этой или следующей жизни.

Навсегда ваша, любящая вас Кэсси».

Джулиан перечитал письмо еще два раза, чтобы удостовериться, что в нем говорится именно то, что говорится. Кэсси? Любит его? С самого детства? Но как такое возможно? Как он не понял? И что, черт возьми, имел в виду Хант, когда говорил, что она влюблена в другого мужчину?

Все еще сжимая письмо в руке, Джулиан подошел к дивану и упал на него.

Минуточку.

Внезапно все встало на свои места. Озарение поразило его с силой выпущенной из мушкета пули. Джулиан вспомнил тон Ханта и то, как он покашливал и отводил взгляд. Речь шла о нем, Джулиане. Если Люси все знала и уговорила Кэсси написать письмо, то она наверняка поделилась сведениями со своим мужем. Хант не назвал имени, полагая, что таким образом сохранит тайну Касс.

Черт возьми. Это он!

Господи, ну как он не догадался раньше? Джулиан всю жизнь желал стереть себя с лица земли. Он вырос с мыслью о том, что является нежеланным и никчемным вторым сыном. Он был не нужен даже женщине, с которой должна была состояться его помолвка. Джулиан отправился на войну с единственным желанием умереть и тем не менее все еще жил.

Но теперь благодаря этому письму он все понял. Кэсси была единственной постоянной величиной, единственной правдой в его жизни. Она любила его. Всегда. Ну как он не догадался об этом из ее писем? Почему понадобилось именно это признание, чтобы он внезапно все понял? Да, Касс лгала ему, но он мог простить ей этот грех. Ложь была ничто по сравнению с ее огромной и чистой любовью.

«Ты сможешь, – говорила Кэсси. – Сможешь стать графом. Ты достаточно сильный и добрый». И вот теперь Джулиан поверил в это. С любовью Кэсси он сможет посмотреть в лицо чему угодно. Даже самым сильным страхам. Она любила его. Хотела его. Она заставила его почувствовать себя так, словно он единственный мужчина на земле. И Джулиан обожал ее за это.

Он поднялся с дивана, сунул письмо в нагрудный карман и позвонил в колокольчик. Дворецкий явился незамедлительно.

– Пенгри, немедленно приготовьте мне экипаж.

Дворецкий кивнул.

– Сию минуту, милорд. Куда вы поедете?

Джулиан посмотрел на слугу.

– К леди Кассандре Монро.

На пороге возникла Дафна. Она скрестила руки на груди и многозначительно посмотрела на брата.

– Ты опоздал.

Глава 43

Джулиан замер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Возможно, она уже уехала, – ответила Дафна.

Джулиан ошеломленно посмотрел на сестру.

– Кэсси нет в городе?

Дафна покачала головой.

– Она собиралась сегодня уехать.

Джулиан стиснул зубы, обуреваемый гневом и страхом.

– Куда?

Дафна прошла в кабинет.

– Лучше тебе закрыть дверь.

Пенгри поспешил удалиться. Джулиан захлопнул за ним дверь и повернулся к сестре.

– Откуда ты знаешь, что Кассандра уезжает?

Дафна опустилась на диван и внимательно посмотрела на брата. Ее руки так и остались сложенными на груди.

– Я это знаю потому, что помогала ей спланировать побег.

– Побег?

Джулиан быстро подошел к сестре.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Если это очередная шутка, наподобие той, что ты проделала в парке, клянусь, я…

Дафна округлила глаза.

– Если это очередная шутка, наподобие той, что я проделала в парке, ты окажешься в компании леди Кассандры Монро. И если я правильно поняла, именно этого ты сейчас хочешь.

Спорить Джулиан не собирался.

– Не играй со мной, Дафна, – прищурившись, предостерег он сестру. – Что происходит?

Дафна всплеснула руками.

– Касс мне написала. Она просила приехать и помочь. Джейн Лаундз тоже была там. Знаешь, Джейн очень умна, и ей в голову приходят довольно блестящие идеи. А вот из Касс вряд ли получилась бы шпионка. Она слишком нервная.

Джулиан с трудом поборол желание заскрежетать зубами.

– Господи, чушь какая. Что ты пытаешься сказать, Дафна? Где Кэсси? Почему она должна стать шпионкой?

Дафна рассмеялась.

– Не должна, глупый. Просто я хотела таким образом сказать, что она совершенно не создана для лжи.

Джулиан фыркнул.

– Ты не видела ее в роли Пэйшенс Банбери.

– Уверена, ей далось это очень непросто, – слабо улыбнувшись, произнесла Дафна.

– Где она? – простонал Джулиан.

Дафне хватило ума изобразить на лице раскаяние.

– Я не могу тебе сказать, так как поклялась сохранить ее тайну.