Книга Реликвия Времени - Ральф Макинерни

Если у него и оставались прежде какие-то сомнения, теперь он точно знал, куда ему направиться.

III

Заранее предопределенные последствия правильной политики свободной торговли

Реальность — это то, что появляется на телевизионном экране, и с самого начала события на юго-западе были сведены до размеров этого экрана; ожесточенные кровопролитные стычки превратились в разрозненные пустяковые инциденты. Но уж теперь-то масштабы проблемы будут осознаны, в Палате представителей и в Сенате поднимутся патриоты, требующие не новых слов, а действий. Однако этого не произошло, если не считать выступлений Гюнтера и некоторых других маргинальных законодателей. Это стало понятно, когда появилась вдумчивая статья, написанная гипотетическим государственным секретарем гипотетической новой администрации для журнала «Международные отношения», но выложенная в Интернете, поскольку в данных обстоятельствах хладнокровное ожидание печатной публикации было просто неприемлемо.

Автор объяснял, что происходящее сейчас в свое время предвидели обе партии, принимая закон о Североамериканской зоне свободной торговли. Этот закон был разработан в надежде на создание единой гигантской зоны свободной торговли, которая простиралась бы от Аляски и арктических районов Канады через Соединенные Штаты и Мексику до самого Панамского канала. Единая экономика, однако требования свободы предпринимательства привели бы и к политическому союзу. Возможно, это было не вполне ясно республиканцам, первоначально выдвинувшим предложение, против чего тогда выступали демократы, однако именно демократическая администрация проработала закон, намечая пути, по которым товары будут беспрепятственно перемещаться на север и на юг, и предложила законопроект об иммиграции, призванный стать огромным шагом к политическому объединению. К сожалению, закон об иммиграции пришлось отложить в долгий ящик, когда за него взялись демагоги из средств массовой информации. Но это была еще только задержка, а не окончательное поражение. Какими бы ни были противоречия между партиями — а автор признавал, что они были многочисленными и глубокими, такими же глубокими, как пропасть между богатыми и бедными, — в этом вопросе обе партии выступали единым фронтом. Так называемые вторжение в Аризону и окружение Сан-Диего явились не чем иным, как заранее предопределенными последствиями правильной политики свободной торговли.

Гипотетический государственный секретарь в гипотетической администрации, у которой почти не было шансов победить на выборах, говорил обо всем этом как о чем-то само собой разумеющемся.

Губернаторы штатов Аризона и Нью-Мексико, вылетевшие в Вашингтон — кое-кто поговаривал, что они бежали в Вашингтон, — выразили свое разочарование и неодобрение. Разумеется, захватчики объявили о том, что оба губернатора смещены со своих постов. Больше половины полицейских штата Аризона перешли на сторону захватчиков, вместе со своими машинами и всем оборудованием. На машинах на смену надписи «Штат Аризона» пришла надпись «Республика Аризона». Представители новых властей спешно искали кого-нибудь, с кем можно было бы обсудить оказавшиеся под угрозой пенсии и медицинские страховки.

Две главные политические партии заключили перемирие, и средства массовой информации торжествующе провозгласили, что наконец-то был услышан голос большинства. В десятках избирательных округов начались процедуры отзыва депутатов. Новые партии росли как грибы, и среди них было изрядное количество поганок. От Дакот до Каролин формировались независимые ополченческие отряды.

Белый дом объявил об успешном завершении операции на Ближнем Востоке. Ирак снова стал свободной и демократической страной.

Однако на родине этих самых свободы и демократии, принесенных на Ближний Восток, положение дел становилось все более мрачным. Национальная конференция католических епископов обсуждала вопрос слияния с собратьями-епископами по ту сторону того, что когда-то было южной границей Соединенных Штатов. На первом же заседании вопрос был торжественно поручен покровительству Мадонны Гваделупской. Большинство приходских газет на юго-западе теперь использовали в качестве основного языка испанский, отводя англоязычным читателям лишь несколько колонок.

Так началась, хотя и непреднамеренно — дальнозоркие прелаты пытались разглядеть что-то в смутно виднеющихся вдали лесах, при этом теряясь в окружающих их трех соснах, — политизация ярости, выплеснувшейся, когда шайка вооруженных боевиков похитила священный образ Мадонны Гваделупской. Этот образ, где бы он ни находился, принадлежал покровительнице обеих Америк. Упаси, Господь, как бы ей не пришлось стать источником распрей между теми, кто ей поклонялся.

В Сенат была представлена резолюция, в которой утверждалось, что Мадонна Гваделупская была символом не только латиноамериканцев, но и гринго. (Именно это слово и было использовано в резолюции.) Разумеется, она была отклонена.

«Мужественные всадники» Теофилуса Грейди снова мчались вдоль границы, их число многократно возросло за счет новых горячих сторонников. Пол Пуласки выступил в Конституционном зале в Филадельфии, рассказав о роли, сыгранной в образовании Соединенных Штатов первыми минитменами. Им противостояли лоялисты[71], однако в конечном счете свобода восторжествовала, и родилось новое государство. Наследники этих лоялистов сейчас среди нас, предупредил Пуласки, и они проникли во все уровни власти. По сути дела, они похитили республику. Пришло время решительных действий.

В Ричмонде спешно провозглашенная ассамблея объявила новое отделение южных штатов вследствие вопиющей неэффективности и отсутствия патриотизма со стороны федерального правительства. Тотчас же было приписано дополнение к этой декларации, в котором подчеркивалось, что о возрождении рабства речь не идет. На острове в гавани Чарльстона, где находится форт Самтер, начали появляться люди в серых мундирах.[72]

* * *

За всем этим штурмом и натиском все как-то забыли про священный образ Мадонны Гваделупской.

Мигель Арройо перенес свою штаб-квартиру в здание отделения «Справедливости и мира» в Сан-Диего, жадно следя за развитием событий.

IV

«Можно захватить его с собой?»

— Где Винсент Трэгер?

Игнатий Ханнан задал этот вопрос Лоре и Рею Синклерам, посвящая их в тщательно проработанный план, которым дон Ибанес поделился с основателем «Эмпедокла». Смайли связывался с Ханнаном из Санта-Каталины, а затем из аэропорта Мехико, во втором случае сказав только: «Finito»[73], — и этого было достаточно. Затем после короткой остановки в Майами самолет вылетел на север. За штурвал села Стелтц, а Смайли отправился вздремнуть в салон. Однако именно он посадил самолет в аэропорту Манчестера и подкатил его к ангару «Эмпедокла». Ханнан их не встречал. Из Мехико поступили известия о катастрофе.